были как пощечина.
— Что?
Он пожал плечами.
— Я так и думал.
Я не поняла этого мальчика, поэтому повела себя вежливо, как и учила мама.
— Почему ты назвал меня глупой?
— Я живу здесь всю свою жизнь. И ты думаешь, я не замечу, как кто-то новый переехал на мою улицу? И думаешь, мне нужен друг?
— Я просто старалась быть дружелюбной. Моя ошибка.
— Дружелюбной? Говоришь как бабулька.
Вежливость явно была не для болванов.
— Ты — тупица.
Услышав это, он задрал подбородок, на котором виднелась ссадина вдоль линии челюсти.
— А ты меня раздражаешь.
И что бы я ни сказала после, это было бы пустой тратой времени, поскольку в этот момент появилась Саманта. Она была младше меня всего на десять месяцев, и таких, как мы, люди обычно в шутку называли ирландскими близнецами [1]. Но, когда люди обращались к нам, это выражение приобретало темный подтекст. Поскольку все, у кого были глаза, замечали, что у меня мало общих черт с остальными членами семьи.
Сестра улыбнулась, поправляя свои светлые блестящие волосы, заплетенные во французскую косу. Без передних молочных зубов Саманта напоминала хулиганку.
— Не обращай внимания на Делайлу. Наша бабушка Белла называет ее недружелюбной.
Вот поэтому я больше люблю бабушку Мейв.
Сэм сморщила свой прелестный носик.
— Думаю, попросту сказать — злючка.
Противный мальчик посмотрел на меня из-под чернильной челки и ответил моей сестре:
— Так и есть.
Я фыркнула.
— Высказывать собственное мнение, противоречащее другим, не значит быть злючкой. Это значит иметь мозги. К сожалению, у вас обоих их нет.
От этих слов Сэм громко и наигранно рассмеялась, сильно похлопывая меня по плечу.
— Она такая шутница. — Сэм предупреждающе сжала мое плечо, послав мальчику широкую и лучезарную улыбку. — Я Саманта Бейкер. А тебя как зовут?
— Мейкон Сэйнт.
— Мейкон? Рифмуется со словом «бекон». А я люблю бекон. О, и Сэйнт [2] тоже клево. У тебя ангельская внешность. Не как у девчонки, конечно. Как у парня-ангела. Могу я звать тебя Сэйнт? Ты живешь в этом огромном старом доме? Он такой красивый. Ты любишь печенье с арахисовым маслом? Моя мама только что приготовила их.
От ее словесного потока Мейкон заморгал, и я ждала, что он отчитает Сэм так же, как меня, поскольку даже я захотела сделать это из-за ее болтовни. Но мальчик лишь ухмыльнулся в той манере, которую я скоро научусь распознавать и ненавидеть.
— А ты, похоже, не такая злючка, да?
От того, как Мейкон произнес это, со скользкой ухмылкой на лице, я поняла, что он намекает на отсутствие мозгов у Сэм и что его это устраивает. Но она этого не заметила.
— Не-а, — просияла она. — Я веселая.
Я закатила глаза, но никто из них не обратил на меня внимания, им было все равно. Мейкон пошел с Сэм есть печенье, а я официально стала третьей лишней. Так я потеряла временного союзника-сестру, получив занозу в заднице в лице глумливого мальчика.
Два года спустя Мейкон подрос на несколько сантиметров и превратился в парня, по которому сохла вся школа. А Сэм стала его девушкой. Это во многом и предопределило все. Мейкон начал появляться в моем доме чаще, чем следовало. Валяться на моем диване, забирая пульт от телевизора, чтобы посмотреть спортивные программы; сидеть за обеденным столом и разогревать остатки еды, как это люблю делать я, когда родители не видят. Но хуже всего то, что мне было больно находиться рядом с ним. Рядом с ним. Потому что я всегда чувствовала себя обделенной.
У меня никогда не было свиданий или парня. Никто не приглашал меня погулять, а я не знала, как спросить кого-то. Я была просто Делайла, вечеринка на одного. Даже друзья, которых я нашла, не хотели проводить время у меня дома, боясь столкнуться с Сэм и Мейконом, поскольку те их запугали. Именно поэтому я либо ходила в гости к другим, либо набиралась смелости и оставалась наедине с прекрасной парочкой.
В старшей школе мы с Мейконом часто препирались, когда попадали в поле зрение друг друга. Но лишь в конце выпускного класса моя неприязнь переросла в лютую ненависть.
— Мы с Мейконом собираемся вместе на выпускной. — Победно улыбнулась Сэм, открыв дверь своего шкафчика рядом с моим.
Я лишь мельком взглянула на сестру, засовывая футляр для скрипки в шкафчик.
— Сэмми, на это заявление хочется ответить «Что ж, ладно». Выпускной только через месяц, зачем ты мне сейчас об этом говоришь?
Сэм закатила глаза.
— Ты можешь хотя бы порадоваться за меня?
— Порадоваться за что? За отношения с дьяволом? Или за то, что ты опустила планку настолько низко, что все последующие твои отношения покажутся победой? — я пожала плечами. — Пожалуй, это хороший план.
— Ты просто завидуешь, потому что у самой нет отношений.
— Отношения, — усмехнулась я. — Да ты встречаешься с куклой Кеном, причем без капли индивидуальности. Так что я предпочту пойти на выпускной одна, чем с кем-то похожим.
— Врунишка. Готова поспорить, если Мэтти Хейз пригласит тебя, то ты сразу побежишь. — Черт бы побрал Сэм за то, что она увидела то, чего мне не хотелось. Я была немножко влюблена в Мэтти. Сэм ухмыльнулась, читая меня, как дешевую прессу. — Возможно, он пригласил бы тебя, приложи ты немного усилий к своей внешности.
— Черта с два он бы это сделал. — Это заявление прозвучало глубоким, уверенным голосом. Не моим.
Я напряглась, по мне прошлась холодная волна страха от звука его прекрасного голоса, грохочущего где-то над моей головой.
Мейкон прислонился плечом к краю моего шкафчика, глядя на меня насмешливыми глазами из-под копны своей дурацкой прически в стиле Зака Эфрона. Всякий раз, когда я смотрела на Мейкона, внутри меня, где-то в области солнечного сплетения, зажигались неведанные эмоции. Он был великолепен, безусловно, но не он вызывал эти чувства, а его глаза. Они обжигали, словно могли снять с меня кожу и проникнуть прямо в сердце.
Мама всегда говорила, мол, я выдумщица, но это-то правда: играть в гляделки с Мейконом было подобно попаданию под грозовой шторм. Ты выбираешься из него слабым, запыхавшимся и слегка уставшим.
— Не припомню, что просила тебя присоединяться к разговору, — сказала я.
Он фыркнул.
— А мне и не нужно приглашение. И у тебя нет шанса с Хейзом. Ему нравятся глупые и стройные девушки. Ну знаешь, похожие на Барби.
Комментарий про стройную больно задел меня. Очевидно, он услышал мои слова про куклу Кена. Но мне было плевать, больше мне нечего было ему сказать. А вот Мейкону,
