сестер. – И она покраснела, потому что прозвучало так, будто бы она намерена войти в семью Джеймса или вроде того.
Дора лукаво улыбнулась и ласково похлопала ее по руке.
Но вообще-то Серена именно это имела в виду. Затаившись в уютном маленьком родительском доме, она люто завидовала своим школьным приятелям с их полчищами родни, гомонящей вокруг, визгливо хохочущей и требующей пространства и внимания. У некоторых были даже сводные братья и сестры, и мачехи, и отчимы, которых можно было выбирать по собственному желанию и отвергать, если что-то не понравится, – так богатеи ковыряются в абсолютно нормальной еде, в то время как голодающие нищие тоскливо смотрят на них из-за ограды.
Что ж, просто подожди и увидишь, уговаривала она себя. Подожди, пока увидишь, какой окажется твоя будущая семья!
Поезд до Балтимора опаздывал уже на пять минут, если верить табло. На самом деле, вероятно, на пятнадцать. А номер платформы все не появлялся. Серена обернулась, высматривая Джеймса. Вот он, слава богу, идет в ее сторону, в руках картонный стаканчик. А рядом с ним, чуть поотстав, тот самый мужчина, которого она приняла за своего брата. Серена моргнула.
– Смотри, кого я нашел! – объявил Джеймс, подойдя.
– Серена? – уточнил мужчина.
– Николас?
– Ага, привет! – И он протянул было руку, но потом передумал и подался к ней, неуклюже приобнял. От него пахло свежевыглаженным хлопком.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Пытаюсь успеть на поезд до Нью-Йорка.
– О.
– У меня встреча завтра утром.
– А, понятно. – Вероятно, он имел в виду деловую встречу. Серена понятия не имела, чем он зарабатывает. – Как поживают твои?
– Они в порядке. Ну так, нормально. Папе, возможно, придется заменить тазобедренный сустав.
– Ох, беда какая.
– Знаешь, что я сделал? – проговорил Джеймс, едва заметно покачиваясь с пятки на носок. – Заметил его около газетного киоска, остановился в нескольких футах позади и окликнул, тихонько так: «Николас?» – Он выглядел ужасно довольным собой.
– А я сначала подумал, что мне почудилось, – признался Николас. – Глянул по сторонам, не поворачивая головы.
– Когда человек слышит свое имя, он реагирует машинально, – продолжал Джеймс. – Если бы я назвал тебя Ричардом, к примеру, ты, возможно, вообще не обратил бы внимания.
– У моей мамы тоже проблемы с суставами, – сообщила Серена Николасу. – Наверное, это наследственное.
– Твою маму зовут… Элис?
– Нет, Лили.
– А, точно. Прости. Я, кажется, рядом с тобой сидел на похоронах деда Гарретта.
– Нет, это была Кендл.
– У меня есть кузина по имени Кендл?
– Ну вы даете, ребята! – неверяще воскликнул Джеймс.
– На самом деле ее зовут Кендал, – продолжала Серена, не обращая на него внимания. – Она просто в детстве не могла выговорить собственное имя.
– Так, выходит, ты все же там была? – уточнил Николас.
– На похоронах? О да.
Она была там, но ей было двенадцать лет от роду. А ему сколько? Около пятнадцати где-то, в таком возрасте это просто разные миры. Серена не осмелилась и словом с ним обменяться. Разглядывала издалека, когда все толпились у входа в похоронное бюро, – его строгое отстраненное лицо и светло-серые глаза. Глаза у него были от матери, Греты, суровой неприступной женщины, слегка прихрамывающей и говорящей с иностранным акцентом – или, по крайней мере, не с балтиморским выговором. Серена очень хорошо запомнила эти глаза.
– После службы мы должны были идти на ланч вместе со всеми, – рассказывал Николас. – Но папе нужно было возвращаться на школьный спектакль.
– К вопросу о возвращениях… – встрял Джеймс, указывая большим пальцем на табло над ними. – Нам пора двигаться к пятой платформе.
– Да, точно. Ладно, мы пойдем, пожалуй, – сказала Серена. – Я так рада, что мы с тобой встретились!
– Тоже рад был тебя повидать, – ответил он и улыбнулся, а потом вскинул ладонь, прощаясь с Джеймсом, и повернулся уходить.
– Передай привет семье, слышишь? – крикнула она вслед.
– Непременно, – отозвался он.
Серена и Джеймс еще некоторое время провожали его взглядом, хотя у пятой платформы уже собиралась очередь.
– Должен сказать, – в конце концов проговорил Джеймс слегка озадаченно, – вы, ребята, демонстрируете совершенно новое значение слова «родственники».
* * *
Поезд, как выяснилось, был не так уж полон. Они легко нашли два места рядом – Серена у окна, Джеймс у прохода. Джеймс открыл столик и поставил на него свой стакан.
– А теперь-то хочешь газировки? – спросил он. – Думаю, вагон-буфет уже открыт.
– Нет, мне нормально.
Она смотрела, как другие пассажиры пробираются по проходу – женщина подталкивала пару малышей, которые еле плелись перед ней, другая тетка безуспешно силилась затолкать чемодан на багажную полку, пока Джеймс не встал и не предложил ей помощь.
– Волосы у него совсем как у тебя, – заметил он, усаживаясь на место. – Но в толпе я бы его никогда не заметил.
– Прости? А, ты про Николаса.
– У тебя просто тьма кузенов, да?
– Нет, только… хм… пять, – ответила она, мысленно пересчитав. – И все они со стороны Гарреттов. Мой папа был единственным ребенком.
– У меня их одиннадцать.
– Повезло тебе, – поддразнила она.
– И я узнал бы любого из них, случись нам встретиться на вокзале.
– Да, но мы так далеко разбросаны по свету. Дядя Дэвид здесь, в Филли, тетя Элис в Балтиморе…
– О, какая даль, на другом конце округа! – Джеймс шутливо толкнул ее под ребро.
– В смысле, мы видимся только на свадьбах и похоронах, – пояснила Серена. Помолчала, обдумывая сказанное. – И даже не на всех. Но не знаю почему, правда.
– Может, в прошлом вашей семьи скрывается какая-то мрачная тайна, – предположил Джеймс.
– Ага.
– Может, твой дядюшка республиканец. Или тетушка член какой-нибудь секты.
– Перестань! – И Серена рассмеялась.
Ей нравилось сидеть с ним вот так рядом – подлокотник между ними поднят, и можно прижаться друг к другу. Они встречались уже восемь месяцев, но он, к счастью, все так же нов и интересен ей, и она совсем к нему не привыкла.
Поезд предупреждающе качнулся, и последние пассажиры торопливо расселись на места. «Добрый день, – прозвучал голос в репродукторах. – Поезд номер…» Серена вынула билет из рюкзака. За окном в тени проплывала платформа, а потом они выехали на свет; поезд набирал скорость, мимо проносились выщербленные бетонные стены, каждый дюйм которых был заляпан граффити.
– Итак, как тебе мои? – поинтересовался Джеймс.
– Они мне очень понравились! Серьезно. – Серена выдержала паузу. – Как ты думаешь, а я им понравилась? – спросила она наконец.
– Конечно! Как могло быть иначе?
Это не совсем то, что хотелось услышать. И, помолчав, она уточнила:
– А что им во мне понравилось?
– Ты о чем?
– Ну, они что-нибудь тебе сказали?
– У них не было возможности. Но я уверен.
Она выдержала еще одну паузу.
