известно, что первый аборт чреват нехорошими последствиями, даже при сравнительно неплохом медицинском обслуживании.
Конечно, родители были очень расстроены. Но они очень любили Тату. И дружно отговорили ее от непоправимого шага.
– Ты же все равно в академическом, солнышко, – утешала мама. – И не торопись возвращаться. Доходишь, доносишь…
– И вернешься на учебу, – подхватывал папа. – Если захочешь. А мы поможем, дочка, не переживай! Образуется.
– Мы с тобой люди обеспеченные, да, Коля? – говорила Зинаида Алексеевна, гладя дочку по руке, стараясь лишний раз до нее дотронуться, чтобы убедиться, что она здесь, не улетела и никуда не пропала.
– Да уж, по тарелке супа и двоим детям нальем, не то что одной, – поддакивал, кивая, Николай Николаевич, не понимая, что говорит, лишь бы утешить.
Не такого будущего хотели родители для единственной дочери. Ну, что ж делать, человек предполагает, а Бог располагает.
– Времена непростые, конечно, но должность у меня в Генштабе хорошая, – ворковал папа.
– У меня бутик в гору пошел, – подхватила Зинаида Алексеевна. – Невесты «новых русских» платья просто из рук рвут.
– Ну! – поддакивал папа. – А я о чем.
– Да и сама такое наденешь, – прижимала к себе дочь мама. – Что я тебе, жениха не найду?!
– Ну мама, – засмеялась, всхлипывая, Тата. – Ну папа…
И успокоенная восемнадцатилетняя Тата решила оставить ребенка.
Родители просто пылинки сдували с дочки. Используя свои обширные связи, они устроили ее наблюдаться в лучшую по тем временам клинику. Там было разнообразное и суперсовременное оборудование, мыслимое и немыслимое. Имелось даже такое новейшее слово техники, как ультразвуковой аппарат.
«Испытывать» его пошли всей семьей.
– Ну, надо же, – удивлялся Николай Николаевич, глядя то на экран, где важно пульсировало на весь экран нечто космическое, то на дочкин голый пуп, щедро смазанный гелем. – А снаружи-то и не видно ничего почти…
– Да, все главные процессы происходят у мамочки внутри, – важно подтверждала врач, еле удерживаясь от улыбки: все родители, бабушки и дедушки одинаково счастливо взирают на это чудо, появление новой жизни. – По всей видимости, будет девочка.
– Девочка! – просияли в унисон Тата и Зинаида Алексеевна.
– Внучка, – вздохнув, улыбнулся Николай Николаевич, суровый полковник, втайне надеявшийся на внука.
Малышку решено было назвать Марией в честь Татиной бабушки, и вся семья Кулешовых с энтузиазмом принялась за подготовку к рождению Машеньки.
Для людей, воспитанных в Советском Союзе, где не было понятия «купить», а был только термин «достать», суеверие «заранее не обзаводиться ничем из детского приданого» считалось непозволительной роскошью. Что такое дефицит, знали все. Поэтому в доме Кулешовых задолго до родов появились и розовая коляска, и кроватка с розовым кружевным балдахином, и множество кукол, включая дорогущих зарубежных Барби, предмет вздохов и зависти всех девчонок. Уж не говоря о целой горе платьиц, туфелек, кофточек, розовых распашонок, чепчиков и ползунков – все новенькое, хорошенькое, с кружавчиками и оборочками, и в большинстве своем заграничное.
За режимом дня, как и за здоровым питанием, будущие бабушка с дедушкой следили тщательно. Витаминные салатики, печенка, непременно фрукты в любое время года. Прогулки на свежем воздухе входили в обязательную программу.
Врачи назначили предполагаемой датой родов десятое января. И так, наверное, и получилось бы, если б не очередная случайность. Днем тридцать первого декабря Тата под руку с мамой вышла на улицу прогуляться и подышать свежим и не слишком морозным воздухом. Они никуда не уходили со двора, и Зинаида Алексеевна остановилась поболтать с соседкой по этажу – та что-то такое отхватила в рыбном магазине, то ли карпа, то ли форель, и они неспешно обсуждали способы готовки.
Тата, похожая на упитанного белого медвежонка, в светлой шубке и почти девятимесячным пузиком, прогуливалась, как утица, вразвалочку и осторожно. И тут…
– Майки! Майки, фу! – раздалось вдруг неподалеку, и Тата краем глаза вдруг заметила что-то, в прыжке бросающееся на нее.
Собака! Бойцовая! Они как раз входили в моду – питбули, мастифы, стаффордширы. На Тату бросился именно стаф – не столь уж большой по размеру, но крепко сбитый, белой, как и шубка Таты, масти, с акульей мордой. Тате всегда казалось, что у стафов акульи морды…
Это уже потом они поняли, что на Майки намордник. Это уже потом увидели, что пес молодой, что он, размахивая хвостом и приседая на задние лапы, просто хочет поиграть, и потому весело скачет на всех подряд, а вовсе не бросается, чтобы загрызть. Это все было потом.
– МАМА! – закричала бедная Тата на весь двор.
Ее, разумеется, можно было понять. Выходишь себе тихо-мирно на прогулку, и вдруг – бац! – на тебя кидается монстр. А у тебя самое дорогое, что нужно защитить любой ценой. Так она думала в тот момент.
Буквально через несколько секунд подскочил хозяин Майки, не удержавший поводок:
– Простите, ради бога! Он еще глупый щенок, полутора лет нету. Добрый, со всеми играть хочет…
– Знаете что, молодой человек! – подоспела мама, Зинаида Алексеевна. – Держите свою зверюгу подальше от моей дочери! Добрый там, не добрый…
– Мама… – повторила Тата донельзя удивленным голосом. – Ой… ОЙ! Кажется, схватки начались… ОЙ!!!
– «Скорую»! – перепугалась мама. – Срочно… Кто-нибудь!
За секунду весь двор стоял на ушах. Кто-то вызывал «Скорую», хозяин оттаскивал веселящегося Майки, донельзя обрадованного веселой суматохой, соседка, от волнения вцепившись в своего карпа, тыкала чуть ли не в нос Тате рыбьим хвостом: «Я тебе помогу, деточка», и весь этот гвалт перекрывали вскрикивания Таты: «ОЙ! ОЙ!»
К чести медиков будь сказано, «Скорая» подъехала быстро, Тата с шумно командующей парадом Зинаидой Алексеевной погрузились внутрь и быстренько уехали в роддом.
Нет ничего суматошнее, чем роды в новогоднюю ночь. Переполошенные родители, родственники, мужья обрывают телефоны: «Ну, как там моя?!» Врачи, истомленные сменой и предстоящим ожиданием праздника, который им придется провести на работе, – мужское население жаждет «накатить», женское тоже выбито из колеи – от рожениц до медперсонала. И всем, конечно, приходится смириться, что в этом году праздник будет, мягко говоря, несколько иным, чем обычно… В общем, суета сует, но в основном жизнеутверждающая.
И в этой вот предновогодней атмосфере Тату начали накрывать регулярные схватки. Стресс все-таки сказался, и ребенок рвался наружу раньше положенного срока
