к заинтересовавшим экспонатам. На невысоком пьедестале, огороженные бархатным канатом, выставлялись предметы, которые Карло тут же узнал. Более совершенные формы и точная подгонка, более качественные материалы и, безусловно, лучшая сохранность – но сомнений не оставалось – перед ним находились устройства, как две капли воды похожие на то, что извлек Карло прошлым днем из недр темного подвала.
– Что это? – спросил Карло, не скрывая волнения.
– Это шумоинтонаторы, созданные лично Луиджи Руссоло по собственным эскизам, они принесли ему известность, – ответила куратор, чуть озадаченная не то неожиданным интересом посетителя, не то тем фактом, что они проскочили основную часть выставки без пояснений.
– Для чего они? – спросил Карло.
– Это генераторы шумов. С их помощью он создавал музыкальные композиции, следуя любимым футуристическим идеям. Он воспроизводил шум фабрик и заводов, стук колес поезда, звуки моторов. Все, что способны были исторгнуть из себя урбанистические реалии, являлось музой его произведений. Между прочим, у него есть последователи, некий американец совсем недавно записал музыкальное произведение, состоящее исключительно из шумовых элементов. Так что старания маэстро Луиджи не прошли даром.
– Музыка будущего…
– Совершенно точно сказано, – с удовлетворением произнесла женщина. – Умение смотреть вперед, творчество в чистом виде – ведь в таком искусстве попросту нет рамок! Если художник владеет этой способностью, его непременно ждет успех. Жаль, что футуризм не получил такого широкого распространения, которого заслуживал. Кроме Италии, футуризм стал популярен лишь, пожалуй, в России. Но такая уникальность всегда играет искусству на руку, со временем создавая определенный ажиотаж.
– Хотите сказать, что эти работы могут иметь ценность? Что насчет цены?
– Неуместно говорить о стоимости данных полотен. – Она поморщилась с истинно искусствоведческой брезгливостью. – Начнем хотя бы с того, что они не продаются. Направление существовало до сорок четвертого года, и все картины, созданные за этот промежуток времени, разобраны музеями. Но если отвечать на ваш вопрос и предположить обнаружение неизвестных ранее полотен, могу сказать, что их ценность, безусловно, будет очень велика.
Карло провел еще некоторое время в помещении, рассматривая картины и предметы выставки уже в одиночестве: Марчия удалилась сопровождать семейную пару, заказавшую экскурсию. Ничего похожего на второй найденный в подвале предмет он не нашел, сделав заключение, что, вероятнее всего, магнит с проводами был создан самим Оттавио, который пожелал внести свой незаметный вклад в дело футуристов. Но все это лишь догадки, и Карло вновь охватила досада из-за невозможности найти ощутимый след, который сумел бы повести его за собой. Пока что Карло мог лишь идти на ощупь, с любопытством оглядывая предметы, которые, как и факты дела о пропавшем поезде, появлялись перед ним, давая разрозненные, неясные подсказки.
Ланцио, Италия. 1909 год
В тот день, когда Франко сопровождал бойцов Дона в Рим, у него возникло подспудное желание отдалиться от «хозяина». Причиной тому послужил не страх, который мог овладеть им, будь он менее стойким духом. Нет, он не был человеком, легко поддающимся эмоциям. Основной причиной стремления отстраниться от Семьи являлась власть Гвидо Антонелли, которая, словно щупальца осьминога, незаметно простерлась и на его собственный бизнес. И Франко связывал действия своего управляющего, едва не уволенного после инцидента с пропавшим рабочим, именно с авторитетом Дона, который затмил его собственный, стоило Франко лишь покинуть город. Кроме всего прочего, он с негодованием узнал, что Дино начал несанкционированные работы в Клыке, послав на бурение часть рабочих из основного состава, и снизил таким образом привычный темп производства соседних карьеров. Однако после пропажи Паоло многие из них суеверно отказались продолжать добычу и вскоре были возвращены на прежние места.
Франко вплотную занялся исчезновением Паоло и, пытаясь выяснить причины, решил спросить совета у своего друга. Он нашел Николо на одном из его карьеров возле наклонной шахты, ведущей вглубь, в темное подземелье, где в поте лица трудились горняки. Николо, заложив руки за спину, стоял на краю каменистого отступа и смотрел вниз на движение вагонеток, вывозивших породу из недр шахты. По узкоколейке их толкали чумазые рабочие; выходя наружу из-под темного свода, они щурились от слишком яркого света. Грязные рубахи были пропитаны не то потом, не то грунтовыми водами. Спутанные волосы покрыты самодельными шлемами, бросавшими тень на изможденные лица в безуспешной попытке приглушить затравленную пронзительность усталых глаз. Сильные руки избороздили траншеи вен – руки, без устали приводившие в движение груженные породой неподъемные вагонетки. Туда-обратно. Каждый день, с зари и до заката.
Мужчины поздоровались, и Франко вкратце изложил другу причину визита.
– Я не думаю, что Паоло мог сбежать, – поделился сомнениями Франко.
– Да, это маловероятно, ты хорошо платишь. Да и куда ему бежать? Все, что они умеют, – он кивнул на согбенные спины, – это тяжело работать, чтобы кормить свои семьи. И если уж на то пошло, менять одну шахту на другую не имеет особого смысла.
Николо проводил Франко под навес, в тень, где они уселись на грубо сколоченную лавку. Его рубаха была покрыта широкими пятнами пота. Дышалось тяжело, стоял зной, в воздухе летала пыль от каменистых пород. Присаживаясь и закуривая, Франко промолвил:
– Я вот о чем подумал: если он не сбежал, тогда кому-то было выгодно его исчезновение. Мне кажется, Паоло мог обнаружить нечто такое, за что его лишили жизни, – он помолчал. – Знаешь, они врезались в Клык, пока я отсутствовал, без моего ведома… – Николо неодобрительно покачал головой при этих словах. – Да, да, я уже разобрался с этим, чуть было не уволил управляющего. Он пошел на поводу у Дона, но теперь я здесь, и все в порядке. Так вот, если Паоло кому-то помешал, на то должна быть очень веская причина.
– Ты что-то подозреваешь?
– Моя интуиция подсказывает, что Паоло повезло и он обнаружил золото, когда началось погружение в породу. И, может, он поделился на радостях с кем-то и этим подписал себе смертный приговор.
– Но тело не нашли?
– Нет, и я велел никому не приближаться к Клыку. Я решил, что мы можем разобраться с этим сами, занявшись скалой вплотную, что скажешь? Я не могу никому доверять, особенно управляющему, да и рабочие тоже могут наболтать. Мне нужны люди, которые смогут начать работу на Клыке в самое ближайшее время. Начать поиск золота. Но это не должны быть местные. Я не хочу, чтобы стало известно, если мы что-то найдем. Ты сможешь помочь мне?
– Дай подумать. Сколько человек тебе нужно? – Николо размышлял.
– Около двадцати для начала. Хочу углубиться в скалу насколько можно дальше, чтобы повысить шансы на удачу.
– Хорошо, я разыщу тебе людей. Работа сейчас нужна всем, пусть и тяжелая, но если за нее будут платить… Как ты планируешь расселить тех, кто приедет?
– Раскинем лагерь неподалеку от Клыка, там места много, хватит на всех. Bene, договорились.
Сочтя вопрос решенным, Франко удовлетворенно замолчал, он не терпел излишней болтовни. С интересом оглянувшись вокруг, оценивая небольшие владения Николо, он произнес:
– Смотрю, ты все еще используешь ручную тягу для подъема известняка? – кивнул он на одну из вагонеток, появившуюся из-под деревянного навеса у входа под землю. Николо проследил за его взглядом:
– Ну, на лучшее оборудование у меня нет денег.
Однако Франко не уловил или не захотел уловить досаду, прозвучавшую в голосе друга. Вместо этого, обмахиваясь шляпой – зной становился невыносимым даже в тени, – он произнес, глядя на товарища, сидящего по правую руку от него:
– Мне будет нужен свой человек на объекте. Если дело с Клыком выгорит, поставлю тебя им управлять, справишься? Будешь получать хорошие деньги, я тебе это обещаю лично. Тогда здесь, – он помахал шляпой вправо и влево, – все изменится, – подстегнул Франко, заметив сомнения Николо. – Сделаешь все, как тебе будет угодно, хоть электрическую тягу сможешь установить. Только не тяни с этим, – распорядился Франко и покрутил в пальцах сигарету. – Да, кстати, ты связался с теми людьми, о которых я тебе говорил?
– Они отказались вести со мной дела, – нарочито равнодушно отозвался Николо. – Им нужен только ты.
– Черт подери, мне очень жаль. Я не знаю, как еще могу помочь.
– Я и не просил помощи. Все как-нибудь образуется, – махнул рукой Николо. Но на его лице не было и следа беззаботности.
Франко вернулся домой, и служанка вручила ему длинный конверт, на котором женской рукой было выведено его имя. Обратным адресом значилась Пиза. Он прочитал тонко начертанное имя:
