в лунки в земле, отметил, что наодеколоненный больше не плачет, а сидит с отсутствующим лицом, и в кулаке у него стиснут носовой платок, сложенный наподобие растаявшего рожка мороженого. Вернувшись на место, Боб вгляделся, узнал вышитые золотом в уголке платка инициалы и понял, что человек этот – Джордж Бейкер-Бейли, у которого издавна служила его мать, тот самый, что присылал на Рождество ветчину и поздними вечерами звонил. Он излучал собой богатство и значительность, важничанье или, может быть, просто важность, и он, должно быть, ощутил интерес Боба, потому что повернулся к нему, когда Боб сел.
Протянув руку, Боб сказал:
– Папочка? – И мужчина съежился на своем стуле в ответ на прозвучавший в этом слове сарказм. – Да ладно, это я не всерьез. Здравствуйте, меня зовут Боб.
Пока старший служитель подбивал тут и там палатку, чтобы опоры угнездились в лунках покрепче, младший вернулся, неся молоток с круглым бойком. Он приблизился к лебедке широким шагом, встал, надежно расставив ноги, и принялся куда придется лупить; и прежде чем старший служитель успел до него добраться, рукоять стронулась, гроб освободился и в свободном падении пролетел оставшийся фут, а из могилы поднялся столб пыли.
Младший служитель повернулся к скорбящим, своим зрителям. Он тяжело дышал, и лицо его выражало его личную правду, состояла которая в том, что он старался, причем изо всех сил. В глазах его был вызов, но и просьба о прощении в то же время, в свою меру. Было ясно, что он жертва как невезения, так и глупости, данной ему от природы.
Старший служитель шагнул вперед и забрал молоток у младшего. Теперь он тоже стоял лицом к небольшой толпе. У Боба мимолетно возникло желание, чтобы эти двое взялись за руки, подняли их над головами и поклонились.
* * *
Мистер Бейкер-Бейли надумал с Бобом потолковать. Боб сказал, что ничего такого не хочет, но поскольку мистер Бейкер-Бейли в расстановке сил не брал в расчет пожелания Боба, вышло так, что они встретились в стейк-хаусе в центре города. Войдя в ресторан, Боб обнаружил, что мистер Бейкер-Бейли уже допил свой первый стакан и примеривается к тому, как ляжет в его ладонь второй.
Официант стоял у столика, прижимая поднос к груди, и в поклоне выслушивал указания мистера Бейкера-Бейли:
– Я хочу, чтобы ты был начеку и чтобы в руке у меня всегда была свежая выпивка. Чтобы не приходилось об этом напоминать, понятно? Потому что сегодня я похоронил святую, и твоя забота – снабжать меня бурбоном до тех пор, покуда у меня язык не откажет и я не смогу скомандовать “стоп”.
Официант разворачивался, чтобы уйти, когда Боб занял свое место; мистер Бейкер-Бейли ухватил официанта за локоть: “Не так быстро, мы готовы сделать заказ” – и велел принести два “ти-бонс”, то есть стейки на Т-образной косточке, а на гарнир по печеной картошине и по порции пряного риса с изюмом. Записав заказ, официант удалился, а мистер Бейкер-Бейли решил обосновать свое поведение и сказал Бобу:
– Ти-бонс в этом заведении – фирменное блюдо. Тут уж точно не прогадаешь.
После чего он расслабился, развалился на стуле и загляделся в окно на продвижение прохожих по тротуару. Дыхание его сделалось медленным и размеренным, и Боб заподозрил, что он настраивается на то, чтобы поднять вопрос о жизни и смерти матери Боба, и именно так оно и оказалось.
– Вот же денек выдался, а? – проговорил он.
– Да, – согласился Боб.
– Ты доволен, как прошла церемония?
– Пожалуй.
– Пожалуй?! Хотелось бы думать, ты отдаешь себе отчет в том, сколько это все стоило, боже милостивый. – Мистер Бейкер-Бейли покосился на стакан с водой в руке Боба. – Что это ты пьешь?
– Воду.
– Издеваешься, что ли? В такой день, как сегодня, воду не пьют. – Он вскинул руку и принялся прищелкивать пальцами.
– Все в порядке, – сказал Боб. – Я спиртного не буду.
Рука мистера Бейкера-Бейли медленно опустилась на стол.
– Ты что, вообще не пьешь?
– Вообще пью, только сейчас не буду.
– Почему?
– Просто не хочу, чтобы это сейчас влияло.
Мистеру Бейкеру-Бейли потребовалось время, чтобы освоиться с таким заявлением; в конце концов, сочтя, видно, что Боб парень некомпанейский, он пожал плечами:
– Ну, в общем, скажу я тебе, священник оказался на высоте. Обошелся недешево, но думаю, он того стоил. Твоей матери было чертовски важно, чтобы ей достался именно этот священник, и я ей пообещал, так что вот. Тут деньги не в счет, чего их жалеть, верно? А ты знал, что мы с ней проработали вместе больше двадцати лет?
– Да.
– Двадцать лет! Что ни говори, а срок долгий. – Помолчав, он продолжил: – А странно, правда, что у нас с тобой столько времени ушло на то, чтобы познакомиться?
– Думаю, да, – сказал Боб. – Хотя, на самом деле, я вас однажды видел до этого.
– Вот как? И когда ж это было?
– Мне было одиннадцать лет, и вы с матерью танцевали в нашей гостиной.
Мистер Бейкер-Бейли в легкой вспышке паники залпом допил свой бурбон. Глядя на кубики льда в своем стакане, он позвякал ими немного, а затем поднял голову и гаркнул через весь ресторан:
– Я что тебе говорил?!
Подлетел официант с полным стаканом, забрал пустой. Мистер Бейкер-Бейли, прожегши взглядом его удаляющуюся спину, сказал Бобу:
– Я расстроен. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Что вы расстроены, – сказал Боб, подумывая уже о том, как бы ему уйти, не вызвав недовольства и ненужного шума.
Мистер Бейкер-Бейли сделал еще один немалый глоток.
– Ну, и чем ты занят в последнее время?
– Приступаю к работе библиотекарем.
– Неплохо, неплохо. Дело полезное, нужное. – Он поднял палец, словно проверяя, куда дует ветер. – Кому-то нужна книга, но он не уверен, что хочет ее купить. Что ж, приятель, вот, держи, возьми домой и прочти до конца. Да еще и бесплатно. Я такое дело поддерживаю. Правда, ты, скорей всего, вряд ли разбогатеешь, но ведь суть-то не в этом, верно?
– Не в этом, пожалуй, да.
– Эта книжная блажь, она, должно быть, у тебя от матери, верно?
– Должно быть, – сказал Боб, хотя в жизни не видел, чтобы мать читала что-то помимо газет и журналов.
Мистер Бейкер-Бейли вернулся к наблюдениям за людьми, которые шли мимо по тротуару, и заговорил с Бобом, на него не глядя, целиком беря на себя функцию выражения скорби:
– Твоя мать… Она была моей правой рукой… и кем-то еще. А мы двое вместе? Не было ничего, с чем мы не справились бы, не было проблемы, которую мы не смогли бы решить. Потому что я знал ее. Я знал эту женщину. Я знал ее лучше, чем собственную жену! – Он хмыкнул. –
