Я не собираюсь разрушать ее жизнь. Мне нравится Мэтти, но ты же не думаешь, что я проведу с ней следующие пятьдесят лет моей жизни, верно?
Нет, я так не думала. Я верила, что он хочет меня, а не ее. Обязательно ли он должен был безумно, фатально любить кого-то из нас? И можно ли назвать безумную, фатальную любовь единственно честной любовью? С одной стороны, конечно же, нет. С другой – разве кто может хладнокровно любить женщину без надежды на настоящее чувство, так, что это будет длиться и длиться? И не было ли наивно с моей стороны считать, будто именно так и должно быть?
Он посмотрел на меня, и его взгляд стал острым как бритва, а голос – низким.
– Есть вещи, которые я хотел бы знать о тебе. У меня есть к тебе вопросы. – Его глаза удерживали мой взгляд, и я вся дрожала. – Я не спешу, – сказал он. – Неужели это тебя не привлекает?
Привлекает? Меня? Да это все равно что спросить, не привлекает ли меня идея промокнуть под проливным дождем. К тому времени, как вопрос будет задан, я окажусь мокрой до нитки.
– Увидимся.
И зашагала прочь. Решительно. Тяжело. Разрушительно.
20
Тамсин получила розетку на первом занятии по конкуру. Мэл работал над ролью. Мама закончила шить жакет. На свадьбу ожидалось почти сорок гостей, хотя Хоуп и настаивала на скромной вечеринке. Должны были приехать родители Мэла и его замужняя сестра – и это не считая друзей. Торжество должно было проходить на берегу, а в случае дождя мы переместимся в дом. Хоуп казалась достаточно спокойной и много читала в гамаке. А если ее спрашивали, нервничает ли она, то открывала один глаз и вопрошала: «По какому поводу?»
Они с Мэлом сошлись на вегетарианском меню, несмотря на его тягу к свинине, – так было проще угодить людям с разнообразными диетами. Хоуп составила список ингредиентов, подсчитала, сколько чего надо, заказала много местного вина (английское пино нуар, спасибо глобальному потеплению), три ящика французского шампанского и бокалы с винного завода. Она наняла четырех местных девушек помочь с готовкой и обслуживанием («Вы, дети, гости»), а из маминых бездонных шкафов извлекли сине-зеленые скатерти.
– Почему никто не шьет мне свадебный костюм? – Мэл уже выпил полбутылки вина.
– Я буду счастлива соорудить для тебя нечто подходящее, Малколм, дорогой, – сладко улыбнулась ему мама. – Но мне нужно знать, какое впечатление ты хочешь произвести.
– Впечатление? Но разве это неочевидно? Впечатление бога любви, лучшего актера своего поколения, чувствительного интеллектуала, спасителя женщин…
Хоуп даже не оторвала глаз от книги. Мама, казалось, задумалась.
– Может, небесно-синий бархат? Вышивка в тон? Жилет и… сандалии?
– Без панамы? Фи! – Мэл опять наполнил бокал. – Вот почему дело кончится тем, что я буду сочетаться браком в купальном костюме и твидовом пиджаке. Никто не принимает мое одеяние всерьез.
– Я и не знала, что у тебя есть свои соображения по этому поводу, счастье мое. – Хоуп потянулась погладить его руку, но он оттолкнул ее.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы меня кто-то облагодетельствовал, сам обеспечу себе подходящее облачение, и все будут поражены.
– Но не поражай нас слишком уж сильно.
– Ладно. – Мэл повернулся к Алексу: – Ты умеешь шить, мальчик мой хороший?
– Шить?
– Владеешь иголкой? Знаешь, как делать петли для пуговиц? Обрабатывать внутренние швы? – Мэл поднял бровь. – Если это кому-то интересно, я оденусь…
– Никому не интересно, – оборвала его Хоуп. – Думаю, пора есть.
Мэл взял за руку Тамсин и направился с ней в кухню:
– Ты же поможешь мне найти что-нибудь из одежды, дорогуша? Мы можем придумать парные костюмы. И будем счастливы.
Тэм просияла.
Мэтти же, напротив, была несчастна. Нервничала, сомневалась в себе, мало ела и кусала пальцы до крови. Она теряла вес, и ей это не шло; выпирающие ключицы делали ее старше. Я же, со своей стороны, была полна надежд. Когда все это кончится, думала я, я смогу перестать сопротивляться. Когда он будет учиться в своей академии, а я буду жить не дома. Когда жизнь станет настоящей. Может быть, тогда. Тогда я увижу, как терпелив он на самом деле.
– Как ты думаешь, Кит и Мэтти ладят между собой? – Мама собирала в саду тмин.
Хоуп пожала плечами:
– По-моему, они выглядят счастливыми.
– Я очень не хочу, чтобы ей было больно. Она, кажется, сходит по нему с ума.
– Лето. Скоро все так или иначе закончится, – сказала Хоуп.
Мама вздохнула:
– Бедная Мэтти.
– Ну не знаю. Я в ее возрасте убила бы за то, чтобы быть с таким парнем. По крайней мере, ему не сорок и он не женат.
– Сорок? – насторожилась мама.
– Тогда это казалось мне очень романтичным.
– О ком это ты?
– О ком.
– О ком это ты?
– Тебе не надо об этом знать, – сказала Хоуп. – Он был учителем в театральной школе. Это продолжалось два года. Но я была старше Мэтти – мне было девятнадцать или двадцать.
– А потом ты познакомилась с Мэлом?
– Я тогда еще встречалась с учителем. Несколько месяцев у меня были они двое. – Хоуп выглядела задумчивой. – В конце концов я предпочла Мэла. Но на это потребовалось время.
Я прежде не слышала эту версию их романа.
– Он всегда называл это coup de foudre [5].
– Черт побери, так оно и было. – Мэл принес из дома еще несколько бокалов.
– Для него, но не для меня.
– О, спасибо огромное. – Он снова скрылся в доме.
– Так почему ты передумала? – расспрашивала мама, словно журналистка.
Хоуп засомневалась:
– Не знаю. Я, как говорится в песне, привыкла к его лицу.
– Да?
Она пожала плечами:
– Кто его знает. Он не наскучил мне со временем. Кроме того, он был без ума от меня.
– Без ума от парня, – пропел Мэл на кухне.
– Перестань подслушивать!
– А потом я вдруг поняла, что жизнь без него не будет даже приблизительно так хороша, как жизнь с ним.
– Ах ты сумасшедшая романтичная дурочка. – Мама вручила ей пучок трав.
Я с минуту поразмышляла над услышанным.
– Эй, почему у тебя такое вытянутое лицо? – Снова примчавшийся Мэл шутливо толкнул меня на землю, изображая битву со всеми необходимыми звуковыми эффектами, а я старалась откатиться прочь.
– Оставь меня в покое, псих! – И тогда Мэл стал воспроизводить сцену из «Психо» в душе, со взмахом ножа и пронзительной музыкой, и к тому времени, как мне удалось высвободиться, я изнемогала от пыхтения и смеха одновременно. Подняв глаза, я увидела Кита, наблюдавшего за нами с каким-то странным выражением лица. Мэл тоже заметил его и пропустил удар, но потом возобновил действо – стал танцевать, декламируя Быть или не быть, перемешав Фреда Астера и Шекспира.
Хоуп покачала головой:
– Можешь поверить, что я собираюсь замуж за этого шута?
Каждый из нас хотел бы оказаться на ее месте, будь такая возможность.
