по щекам. Неизвестно, что Маргарите помогло, но она пришла в себя, со стоном перевернулась на спину и даже попробовала улыбнуться.
– Где? Где болит? – стояла перед ней на четвереньках Заря.
Маргарита закрыла глаза. Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала послушать тело. Через секунду оно отозвалось жуткой болью в позвоночнике.
– Спина! – захрипела Маргарита. – Ноги! Я их не чувствую!
– Держись, держись! – гладила Заря Маргариту по ногам, а потом кричала по сторонам: – Эй! Вызовите скорую помощь! Кто-нибудь!
На шум уже торопились кладовщицы. Одна, тихо повизгивая и закрывая ладошкой рот, с трудом держалась на ногах, грозя в любую секунду хлопнуться о землю. В суматохе все бегали, натыкались друг на друга, в исступлении останавливались и, заметив в чужих глазах отражение собственной паники, слепо разбрасывались в стороны.
Маргарита попыталась что-то сказать. Судорогой свело щеку, уголок рта упал, вытянулся к уху.
Бледная Алина звонила в административный корпус, старшему ночному диспетчеру, с просьбой вызвать скорую.
– Тихо, – шептала Ася, нервничала, пыталась из чайника напоить Маргариту, потом сообразила сбегать за стаканом. – Тихо, тихо, лежи, не двигайся. Потерпи немного. Скорую вызвали.
Бухнули ворота. Скорая с оглушительным воем остановилась в проёме, захлопали дверцы, выскочили два врача, в руках кожаные саквояжи, от грохота их ног какое-то сумасшедшее эхо разошлось по всему складу. Казалось, бежит рота солдат. Навстречу попадались кладовщицы, которым запоздало вздумалось очистить дорогу от разбросанных заготовок.
Кто-то заорал, чтобы ничего не трогали. Голос был удивительно знакомым. Василиса Васильевна! И она уже здесь. Узнала. В будке трезвонил телефон. Но никто к нему не подходил.
Врач поспешно стал проталкиваться сквозь толпу перепуганных до смерти людей.
– Она ног не чувствует, – всхлипнула Ася.
– Отойдите! – сказал врач, даже не взглянув на неё. – Что случилось?
– Тара упала, – говорила Заря, пытаясь привлечь внимание врача.
– Вы меня слышите? – доктор пристально всматривался в лежащую на полу Маргариту.
Маргарита приоткрыла глаза и вновь закрыла.
Все охнули от единой мрачной мысли.
– Носилки! – спокойно сказал врач.
По-настоящему Ася пришла в себя только после того, как уехала скорая помощь. Все сидели в бытовке, пили чай и не разговаривали. Кладовщиц оказалось всего четверо. А от их беготни создавалось ощущение, что их как минимум человек десять. Все уже знали, что с Маргаритой произошло нечто ужасное и что, скорее всего, она всю жизнь будет прикована к инвалидной коляске. «Вот ведь бодяга!» – иногда всхлипывала одна из кладовщиц с чёрной косой, и Ася никак не понимала смысл этого выражения. При чём здесь бодяга? Может, она хотела сказать «бедняга»?
«Ты дура!» – захотелось заорать Асе. Но сейчас это больше будет походить на истерику. Здесь ещё её визга не хватало.
Алина с поплывшей помадой и с синяками под глазами продолжала работать. Как призрак, вставляла в паз перфокарту. Машина, словно признавая отсутствие человека, бунтовала, перфокарты сначала сглатывала, затем выплёвывала мятыми и жёваными. Алина ругала машину, ругала Маргариту, а сама плакала. Одна кладовщица негромко разговаривала по телефону, видимо, сообщала подробности происшествия. Третья лежала на сдвинутых стульях, рассеянная, мрачная, перекинув на грудь чёрную косу, и не говорила ни слова. Только раз, когда Алина в отчаянии объявила, что завтра же уволится с завода, потому что хочет жить, женщина пробормотала что-то, нахмурилась и отвернулась. Через секунду раздался её храп.
– Мне завтра тоже в первую смену, – стала сдвигать стулья Заря.
– Блин, у меня заявка не выставлена, – сокрушалась четвёртая. – Один погрузчик на троих. Завтра же напишу докладную. Так нельзя. – И она ласково посмотрела на Асю.
– Василиса Васильевна что-нибудь придумает, – бормотала Ася, стыдясь, что сама ничего не умеет.
Стыдно вспомнить, но Ася радовалась, что в тот момент не была рядом с Маргаритой. Непонятно ещё, как бы она среагировала. Раззявила бы рот как клуша. Не среагировала бы, как Заря. По всему выходит, что Заря герой. Но медаль точно не получит, за нарушения правил награды не полагается, а вот нагоняй или увольнение с завода – это пожалуйста. Ася обхватила себя руками, пытаясь удержать запоздалую дрожь, и начинала себя ругать.
Время шло, женщина в синем халате, с заколотыми на затылке в жгут волосами, поговорив по телефону, окликнула четвёртую.
– Зой, я в транспортный, может, дадут на пару часов кого-нибудь.
И тут складские ворота дёрнулись и пропустили два автопогрузчика, на одном из них рядом с водителем сидела Василиса Васильевна.
Ася удивилась. Даже представить не могла, что такая дородная, огромная женщина может вот так, вопреки статусу, прикатить, как ученица. Наверное, такая езда в порядке вещей. Хочешь – в столовую скатаешь, хочешь – на солнышко за ромашками. Нарвёшь пучок и поставишь в гранёный стакан, наполненный газированной водой из автомата…
Увидев их, все очнулись, словно прикатили Дед Мороз со Снегурочкой. Торопливо вскочила со стульев женщина с чёрной косой, Зойка уже шарила по карманам в поисках заявок, ручки.
Один автопогрузчик осторожно потащил погрузчик Маргариты со склада, второй, а его вёл Фёдор, мгновенно оккупировали кладовщицы. В сердцах тискали, обнимали.
Не зная почему, но Ася бродила по складу и удивлялась ловкости Фёдора. По бесконечному зову кладовщиц она понимала, что его хватало на всех. Он работал как пчёлка. Машина фыркала, рвала с места и совершала неописуемые выкрутасы. Казалось, она установлена на чудесном шарнире, который позволяет, не трогаясь с места, вертеться на триста шестьдесят градусов. Фёдор был везде: загружал-разгружал машину, выставлял на конвейер заготовленные детали, ставил-снимал на навесной склад.
Фёдор иногда мельком взглядывал на Асю, ничего не говорил. Кудрявый и потный, он крутился на своём водительском месте, одной рукой управляя рулём, второй – рычагами подъёма и опускания вил. Ему заботливо приносили чай. Он пил, обжигаясь и обливаясь. Кладовщицы хохотали, предлагали носовые платки, печенье. Всё время он отвечал белозубой улыбкой, двигал губами, посылая девчатам воздушные поцелуи, подмигивал длинными ресницами. Потом он всё-таки позвал Асю сесть рядом. На автопогрузчике оказалось кататься гораздо комфортнее, чем на электро. На своих колёсах с покрышками он был гораздо быстрее и мягок в движении.
– Фёдор, там алюминька…
– Фёдор, машина пришла с гальваники…
– Фёдор, это маслонасосы для сборки…
А он подхватывал три гружёные тары, уносился на главный конвейер, оттуда возвращался с пустыми.
Ася была мрачна в то утро, и Заря несколько раз принималась её утешать. Бедная Заря! Если бы она знала, что Ася переживает не из-за того, что не удалось поспать, а потому, что рассчитывала сегодня же сбежать домой, к родителям. Туда, где тепло, уютно и всё понятно. Раньше мамины пироги не любила, а теперь обожает и скучает по ним. Она сама
