риск умереть в цирке; смерть, которую он придумал для своей героини Пинки – быть убитой львом, принявшим ее за павлина, – случилась бы намного раньше, чем та, которая, как он полагал, ждала Мадху.
Точно так же сценарист не питал особых надежд на то, что реальный Ганеш преуспеет в цирке – по крайней мере, не настолько, насколько придуманный им Ганеш. Концовка там получалась замечательная, но колченогий мальчик, увы и ах, никогда не совершит «Прогулки по небу». Если бы реальный калека стал успешным помощником повара, то Фаррух о большем бы и не мечтал. С этой целью он написал дружеское письмо мистеру и миссис Дас в «Большой Голубой Нил», – хотя колченогого мальчика нереально было обучать акробатике, доктор надеялся, что инспектор манежа и его жена помогут Ганешу стать хорошим помощником повара. Доктор Дарувалла написал также мистеру и миссис Бхагван – метателю ножей и его ассистентке-жене, к тому же исполнительнице «Прогулки по небу». Дескать, доктор был бы обязан миссис Бхагван, если бы она мягко отговорила колченогого мальчика от его глупой идеи научиться «Прогулке по небу». Вероятно, миссис Бхагван могла бы показать Ганешу, насколько труден для исполнения этот номер, – пусть он сам попробует на лестничном устройстве, что висит у них под потолком в палатке; он бы сам убедился, что такой номер ему никогда не исполнить; к тому же это было бы для мальчика безопасным упражнением.
Что касается сценария, Фаррух снова назвал его «Рулеткой с лимузинами»; он вернулся к этому названию, потому что вариант «Побег из Махараштры» показался ему чересчур оптимистичным, скорее даже невероятным. Времени прошло всего ничего, а сценарий уже стал расползаться по швам. Ужасный Кислотник, сенсационный лев, убивающий звезду цирка (эту невинную маленькую девочку)… Фаррух подозревал, что эти ходы он позаимствовал из гиньоля [115], на который он ориентировался, создавая сюжеты для Инспектора Дхара. Возможно, сценарист не отважился отступить от своего старого жанра, к которому он привык.
Тем не менее Фаррух оспаривал это мнение о себе, которое встречалось ему во многих обзорах, а именно что он был писателем deus-ex-machina [116], который с помощью доступных ему богов (включая прочие искусственные приемы) пытался выкрутиться из того, что сам же и накрутил. Разве реальная жизнь не дурдом с Божьим промыслом? – думал доктор Дарувалла. Только посмотрите, как он свел Дхара и его близнеца, – кто-то ведь должен был это сделать! И разве не он вспомнил о той блестящей штуковине, которую ворона держала в клюве, а затем потеряла? Этот мир был deus-ex-machina!
И все же сценарист испытывал какие-то сомнения. Прежде чем покинуть Бомбей, Фаррух подумал, что надо бы поговорить с режиссером Балраджем Гуптой. Возможно, «Рулетка с лимузинами» – всего лишь некая отправная точка для сценариста, но доктор Дарувалла хотел получить совет Гупты. Хотя Фаррух был уверен, что его сценарий не для киноиндустрии на хинди, – а история про маленький цирк вовсе не то, что подойдет для Балраджа Гупты, – Гупта был единственным режиссером, которого сценарист знал.
Доктору Дарувалле следовало бы получше знать Балраджа Гупту, прежде чем начинать с ним разговор об искусстве – пусть даже искусстве невысокого уровня. Гупта почти с ходу вынюхал это самое «искусство» в истории, изложенной сценаристом; Фарруху так и не удалось полностью изложить краткое содержание.
– Вы сказали, что девочка погибает? – перебил его Гупта. – Она у вас спасется?
– Нет, – признал Фаррух.
– Разве Бог не может спасти ребенка или что-нибудь в этом роде? – спросил Балрадж Гупта.
– Это не такой фильм – что я и пытаюсь вам объяснить, – сказал Фаррух.
– Лучше отдайте его бенгальцам, – посоветовал Гупта. – Если это искусство реализма, к которому вы склонны, снимайте ленту в Калькутте. – Сценарист молчал, и Балрадж Гупта сказал: – Может, это – иностранный фильм? «Рулетка с лимузинами» – Limo Roulette – это как-то по-французски!
Фарруху хотелось сказать, что Джон Д. замечательно сыграл бы роль миссионера. И сценарист мог бы добавить, что Инспектор Дхар, настоящая индийская кинозвезда, мог бы сыграть двойную роль; тема, когда одного принимают за другого, могла бы быть занятной. Джон Д. мог бы сыграть миссионера и эпизодически появляться как Дхар! Но доктор Дарувалла знал, что скажет Балрадж Гупта об этой идее: «Пусть критики насмехаются над ним – он кинозвезда. Но кинозвезда не может насмехаться над собой». Фаррух уже слышал от режиссера эту фразу. Кроме того, если бы европейцы или американцы экранизировали «Рулетку с лимузинами», они никогда бы не взяли Джона Д. на роль миссионера. Инспектор Дхар ничего не значил для европейцев или американцев; они бы настаивали на том, чтобы снять в этой роли одну из своих кинозвезд.
Доктор Дарувалла молчал. Он полагал, что Балрадж Гупта зол на него, поскольку он положил конец киноциклу об Инспекторе Дхаре. Он уже знал, что Гупта злился на Джона Д., поскольку Джон Д. уехал из города, почти ничего не сделав, дабы раскрутить «Инспектора Дхара и Башни Молчания».
– Я думаю, вы на меня сердитесь, – осторожно начал Фар– рух.
– Ни в коем случае! – вскричал Гупта. – Я никогда не сержусь на людей, которые решают, что они устали зарабатывать деньги. Такие люди – истинные сыны человечества, не так ли?
– Я знал, что вы на меня сердитесь, – возразил доктор Дарувалла.
– Расскажите, что там у вас про любовь, в вашем художественном фильме, – попросил Гупта. – Вот что или спасет вас, или погубит, несмотря на прочие глупости. Мертвые дети… почему бы не показать это социалистам Южной Индии? Им такое может понравиться!
Доктор попытался рассказать о любовной линии в сценарии, как если бы он верил в нее. Некий американский миссионер, будущий священник, влюбляется в красивую цирковую акробатку; сценарист объяснил, что Суман акробатка, а не актриса.
– Акробатка! – воскликнул Балрадж Гупта – Вы с ума сошли? Вы видели их бедра? У акробаток ужасные бедра! И их бедра становятся еще больше на пленке.
– Я говорю не с тем человеком, – должно быть, я действительно сумасшедший, – ответил Фаррух. – Любой, кто станет обсуждать с вами серьезный фильм, действительно душевнобольной.
– Ключевое слово – «серьезный», – сказал Балрадж Гупта. – Я вижу, ваш успех ничему вас не научил. Вы что – с яиц съехали? Шарики за ролики потеряли? – вскричал режиссер.
Сценарист попытался исправить трудности режиссера с английским.
– Считаю, что правильно будет так: «Яйца потеряли» и «Шарики за ролики заехали», – сказал ему доктор Дарувалла.
– Я так и сказал! – выкрикнул Гупта.
Как и большинство режиссеров, Балрадж Гупта всегда был прав. Доктор повесил трубку и упаковал свой сценарий. «Рулетка с лимузинами» была первой вещью, которую Фаррух положил в чемодан; затем он
