- Если из А вытекает Вэ, а из Вэ вытекает Сэ, то из А вытекает Сэ.
Обратное, вообще говоря, неверно. Чего это за Сэ, как это вытекает?
-Положь взад, - крикнул Серега, - Это формальная логика.
- Нет, не понимаю. Что вытекает? Эти авэсэ - сообщающиеся сосуды, что ли?
- Сам ты сосуд.
- Да не получается, положим, А сосуд, и из него вытекает жидкость, ага, а потом что? Эта Вэ затвердевает, что ли?
- Частично...
- Угу, - размышлял Петька, - То есть как будто вода, например. Но вода-то вытекает, потому как земля притягивает, а Сэ кто притягивает?
- "Вытекает" это тоже, что и "следует", абстрактно - в голове, пояснил Серега.
- А, понял! - обрадовался Петька - Например, нам положили сжечь пять кубометров книг, а мы их не сожгли, это есть А, что из этого вытекает? Из этого вытекает Вэ: наедут солнцевские и надерут задницу, а, следовательно, завтра она у нас будет болеть. Это Сэ. Но могут и просто так надрать задницу, она тоже будет болеть, а хотя пять кубометров мы своих сожгли аккуратно. Правильно?
- Правильно, - Сергей подошел к Петьке выхватил книгу и забросил ее подальше.
Раздался выстрел. Катерина слету попала в книгу и та, взмахнув бумажными крыльями, разлетелась по отдельным главам.
- Ну, блин, Катерина, прямо в яблочко! - похвалил Воропаев.
- Нет, я не понимаю, - продолжал Петька, - Неужели так просто? Ведь это несправедливо, если Сэ без А?
- Математику не интересует, справедливо или нет, - растолковывал Серега, бросая очередную книгу.
Ему было неудобно со своей культей, но он теперь старался, чтобы книги летели на бреющем полете.
- Так это ж настоящая шунья. Петька понес кипу к костру и вдруг остановился.
- Как же мы тогда жили? Ведь мы все мерили по Эвклиду?
- Вот оно и скривилось, - прошамкала старуха, - подгребая к пламени остатки формальной логики. - Тапереча будем сажать сады.
Я еще с весны в огороде булыжников набросала, ничего правда не взошло пока.
- Да чем же формальная логика помешала? - удивился доктор, выходя из машины.
Он подошел к костру и протянул озябшие руки.
- Приказано все жечь, - отрезал Серега.
Петька посмотрел на Андрея и заметил:
- Ты чего, как Хлудов из Белой Гвардии стоишь?
- Мешки... - не поворачиваясь сказал Андрей.
- Тьфу, - сплюнул доктор и поглядел на Ломоносова, - Что они медлят?
- Завтра, слышал, будут и здесь статую менять. Не успевают, знаешь сколько памятников по Москве, да и кузнец у нас один, Демидов - он подморгнул Катерине.
- Демидов еще весной как помер, - вставила старуха.
- Конечно, потому так медленно и идет, - пояснил Вениамин Семенович, и повернулся к Андрею,
- Мать-то где?
Андрей махнул рукой в сторону старухи с граблями.
- Да, влипли, господа. - Изрек доктор и достал из-за пазухи пачку бумаги.
Прикрывая лицо свободной рукой, подложил под толстый в золотом переплете том, что бы не разлетелось.
- Ты чего там подбросил, - удивился Воропаев.
- Так, чепуха, - Доктор махнул рукой.
- Пьесы, что ли? - догадался Вениамин Семенович.
Доктор не ответил, а повернулся к Сереге:
- Рука не беспокоит?
- Нормально, Михаил Антонович. Нечему беспокоить.
- Чего ж снег-то не идет? - как-то в небо спросил Воропаев.
- Черно как-то.
- На черном фоне люди в белом приметнее, - пояснил Петька.
- И в кого ты, Петька, такой талантливый? - удивился Воропаев.
Катерина опять наклонилась к Андрею и шепнула на ухо:
- Поедем погуляем в Нескучном Саду.
- У меня скоро связь. - все так же, не оборачиваясь, отказывался Андрей.
- Успеем Андрюша, запрыгивай, - уже просила Катерина.
- Давай, давай, Андрей Алексеевич, чего стоять, в ногах правды нет.
- Поддержал Катерину Воропаев,
- Я здесь побуду, правда, у меня тоже скоро летучка.
Андрей, будто против воли, запрыгнул на лошадь и обхватил Катерину за талию. Они поскакали. На Воробьевском шоссе на встречу им попалась девчушка, одетая во взрослое пальто. Впереди себя она толкала инвалидную коляску.
- Даша пошла со стариком, - сказал в пустоту Андрей.
- Дарья Дмитриевна? - спросила Катерина,
- Не помню, сестра Петькина.
- Тебе она нравится?
- Она такая маленькая и беззащитная... - будто что-то припоминал Андрей.
Он с непривычки немного ерзал, и от этого казалось, что он тискает Катерину. Та не обижалась, а наоборот, несколько раз поворачивалась и призывно смотрела ему в глаза. Они проскакали мимо раскуроченного горниста у бывшего дворца пионеров. Горнист, лежа на спине, играл марш пролетающих туч.
- Ты живешь с мужчинами? - спросил Андрей.
- Не знаю, я ничего не чувствую. Ведь они не видят какая я, и мне от этого становится все равно.
- Но есть же братва, они-то зрячие.
- Да, есть... - нехотя подтвердила Катерина и зло пришпорила коня.
Они понеслись галопом вниз, и Андрей закрыл глаза. Он прижался к ее спине и услышал, как бьется сердце Катерины. Ему опять показалось, что это не Катерина, а его любимая женщина. Он стал громко орать стихи: мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою луна... - он оглянулся вверх. Там было пусто, - мутно небо, ночь мутна...
- Скоро пойдет снег, и все станет на свои места! - успокоила Катерина.
На площади Гагарина тоже горел костер. Выдвижной кран с иностранной надписью Bronto вытянул палеонтологическую шею к человеку, стоявшему на высокой титановой стелле. Отсюда он был больше похож на ныряльщика, чем на космонавта. Но все-таки, когда крановщик в черных очках подцепил неказистого человека, и тот закувыркался, будто в невесомости, Андрею стало больно смотреть, он снова закрыл глаза и увидел гагаринскую улыбку.
- Как легко видеть. - сказал Андрей.
- О чем ты? - спросила Катерина.
Андрей спрыгнул с коня. Рядом с шаром стояла непонятная конструкция, издали напоминавшая учебный скелет из биологического класса. Андрей приблизился и пошел вокруг, задирая голову. Конструкция представляла собой сложное шарнирное устройство с блоками, шестеренками, противовесами разной величины, наверное, как подумал Андрей, для усиления, с растяжками из проржавевшего уголка, и пронизывалась одним, хитро пущенным внутри тросом. Устройство сработано было на скорую руку из подсобных материалов. Так, чугунные чушки, служившие противовесами, были взяты из спортклуба "Фили", а на двух самых больших шестернях, ярко выкрашенных в андреевские цвета, можно было прочесть трафаретку "Ресторан Поплавок".
С боку на уровне поднятой руки располагалась никелированная ручка от старой швейной машинки "Zinger". Все это стояло на сваренном из рельс параллелепипеде, и в углу блестела латунная авторская бирка. Андрей привстал на цыпочки, почти не сомневаясь, что там написано Зураб Церетели, и прочел: "Самокопатель", исполнено по чертежам Лао Цзы кузнецом Демидовым.
Он уж было потянулся покрутить, но тут под действием особенно сильного порыва ветра огромная клешня железного человека покачнулась и со скрежетом уцепилась за никелированное колесико. Подошел здоровенный мужик в маске сварщика, по-хозяйски облокотился на ребро пьедестала и глухо, как из бочки, сказал:
- Он сам себя крутит. Тут у него собачка стопорная, ежели ее свернуть, то начнет дрыгаться как пятидесятник. Странный трактор называется.
- Аттрактор, - поправил сварщика Андрей. -Точно, - мужик обрадовался взаимопониманию,
- И главное, заметь, ничего не потребляет.
- Да как же? - удивился Андрей вспомнив второе начало термодинамики,
- Есть же трение, - он взглянул на проржавевшие несмазанные оси шестерен и блоков. - Что же это, вечный двигатель из железа?
- Нет, браток, вечный двигатель невозможен, вот это железно.
- Тогда как же?
- А сила ветра зачем? Слышь, как гудет.
Андрей снова запрыгнул на лошадь и прошептал:
- Сквозь волнистые туманы...
- Зачем все время читаешь стихи? - спросила Катерина.
- Это не стихи, это русские мантры, что бы не болела... - он хотел сказать душа, но запнулся.
- А меня просто в дрожь от этих строк... - Призналась Катерина. Так себя жалко становиться...
- Да, Катерина, ты их тоже повторяй, это не душа, это ветер Пустоты гонит тучи от меня к тебе, а от тебя к тем мужчинам, им тоже надо знать, что такое родина, ведь она такая маленькая по сравнению с Пустотой, пусть просто повторяют и не представляют смуглого бесенка в цилиндре, опасливо озирающегося из-за спины возницы.
Он прикоснулся щекой к теплой мягкой шкурке.
- У тебя шубка замечательная.
- Обыкновенная заячья, еще от прабабки осталось, дореволюционная.
Потом они спешились. Конь понуро плелся сзади, фыркая горячим паром.
Так они прошли до начала "оздоровительного маршрута", и здесь Катерина привязала коня к спящему дереву. Андрей, будто со стороны, смотрел, как они растворяются в темноте Нескучного Сада, и казалось, нет ни Москвы, ни мира, ни ветра.
- Как твой ремонт?
- Подходит к концу. В гостиной поставила гарнитур из красного дерева. Красиво - глаз не оторвать.
