не ведала о своей ущербности. Она просто радовалась жизни. В ней не было ничего от калеки. Бадди вылез из машины и подозвал собачку; потом погладил ее, и в ответ она всего его облизала.
Когда отъезжали от дома, Бадди сказал:
– Мне очень понравилась вон та коричневая собачка. У нее нет одной лапы, но она милая. Правда, тетя Иджи?
Та кинула взгляд во двор.
– Сущая правда. И вообще она самая милая в этой своре.
Иджи помахала подруге и дала газу.
* * *
Эва Бейтс была личностью не менее одиозной, чем ее отец Большой Джек, владелец кемпинга для рыболовов и Ривер-клуба. Домики туристов на задах клуба были широко известны тем, что в них предавались, так сказать, «неподобающим занятиям». Помимо торговли контрабандным спиртным Большой Джек вел незаконный игорный бизнес, и покер по-крупному в удаленной клубной комнате порою заканчивался печально. Ходили слухи, что там прикончили двоих: одного за шулерство, другого за отказ оплатить ставку. Место это считалось неблагополучным, но Иджи с восьми лет его посещала вместе со старшим братом, а в двенадцать уже сидела за покерным столом. Причем играла она хорошо.
В тот год, когда Руфь вернулась в Валдосту и вышла замуж, контролировать Иджи стало некому, и она днями и ночами пропадала в клубе. Ей было плевать, что так называемые приличные люди смотрят косо на хозяина заведения и его дочь, а преподобный Скроггинс предает анафеме «рассадник беззакония, растлевающий юные души». Эва и Большой Джек были ее друзьями. Они нравились ей, и она нравилась им.
Потом Руфь бросила мужа и вернулась в Полустанок. Ситуация изменилась, когда вместе с Иджи и маленьким Бадди она поселилась на задах кафе. Первое время вечерами Иджи удирала в клуб, где по-прежнему играла в карты и пьянствовала, а Руфь от беспокойства за нее всю ночь не смыкала глаз. Не раз Иджи возвращалась на бровях. Чаша терпения переполнилась, когда в пять утра она пришла вся в крови после драки с партнером по покеру. На другой день Руфь и Бадди съехали из кафе.
– Я тебя люблю, но так больше не могу, – сказала Руфь. – Я вся извелась, гадая, жива ты или тебя пристрелили.
Она вернулась лишь после того, как Иджи поклялась на Библии, что ноги ее не будет в Ривер-клубе.
Полустанок, Алабама
4 декабря 1938
Сгорбившись над столом, Бадди старательно сочинял письмо.
Дорогой Санта-Клаус,
Меня зовут Бадди Тредгуд младший, я живу в пристройке кафе «Полустанок», что в штате Алабама. Мне восемь лет, я веду себя хорошо. Можешь спросить у мамы. Ее зовут Руфь. В этом году я хочу всего один подарок. Я не знаю, настоящий ты или нет, но я очень хочу собаку. Мама говорит, нельзя держать собаку там, где подают еду, а тетя Иджи говорит, что такого, ведь у нас живут другие животные. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, подари мне собаку. Я обещаю хорошо заботиться о ней и вечно ее любить.
Твой друг
Бадди Тредгуд младший
25 декабря 1938
В кафе рождественский праздник подходил к концу. Все наелись до отвала, набив животы всякими вкусностями, все подарки были получены и распакованы. Санта-Клаус уже отбыл обратно на Северный полюс, и Бадди еле сдерживал слезы. Пегги Хэдли получила куклу, Джесси Рэй Скроггинс – духовое ружье, а Бадди – комплект нательного белья и красную ковбойскую шляпу, но единственная подлинная мечта его не сбылась.
Спели все рождественские гимны, Дот Уимс закрыла крышку старенького пианино. Однако никто не уходил.
Иджи на минутку куда-то отлучилась, а потом вышла из кухни и, оглядев всех, сказала:
– Ты знаешь, Бадди, только что Санта-Клаус вернулся и оставил тебе подарок, о котором, говорит, совсем забыл. Принести?
– Да, тетя, – вскинулся Бадди, не замечая обращенных на него взглядов. Все знали, что сейчас произойдет.
Иджи внесла большую белую коробку и поставила ее на пол. Когда она сняла крышку, из коробки выскочила трехногая собачка и, радуясь свободе, забегала кругами, а потом через весь зал метнулась к Бадди и стала подпрыгивать, стараясь лизнуть его в лицо.
От счастья обомлевший Бадди выпалил:
– Тетя Иджи, это та самая, которую мы видели в Ривер-клубе! Она меня помнит!
Руфь резко повернулась к подруге, но Иджи притворилась, будто не замечает ее взгляда.
Позже, когда все разошлись, Руфь сказала:
– По-моему, ты говорила, что нашла эту собаку.
– Так и есть.
– Нашла во дворе Эвы Бейтс?
– Возможно. Я уж не помню.
Руфь слишком хорошо знала Иджи. Если та чего-то не помнила, это служило верным знаком, что именно так все и было.
В прошлом Эва Бейтс была источником трений между подругами. В иных обстоятельствах Руфь взбеленилась бы, узнав, что Иджи возила ее сына в Ривер-клуб. Но сейчас, видя счастье Бадди, она сдержалась. Не время для ругани.
* * *
Утром Эва Бейтс, мучившаяся похмельем, ответила на телефонный звонок.
– Мисс Бейтс, вас беспокоит Руфь Джемисон, мать Бадди.
– Э-э… кхм… слушаю?
– Я звоню поблагодарить вас. С вашей стороны очень любезно отдать собачку. Бадди ее просто обожает.
Эва обрадовалась возможности поговорить с Руфью, которую никогда не видела, но о которой все знала.
– Пустяки, мисс Джемисон, – весело сказала она. – У меня энтих псов, как собак нерезаных. Ваш-то паренек втюрился в тую трехлапую, едва ее увидавши. Он уехамши, а у меня из бошки не выходит мысля: они же оба вроде как подранки. Ну я и говорю Иджи, забирай, говорю, энту псину, коли надо.
* * *
Распрощавшись, Руфь изменила свое мнение об Эве. Пусть у нее дурная репутация, но определенно золотое сердце.
(НОВОСТНОЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ПОЛУСТАНКА, АЛАБАМА)
28 декабря 1938
ВРЕМЯ ВЕСЕЛЬЯ
Ну вот еще один год (да какой!) почти прошел. В Рождество Сипси и Большой Джордж просто превзошли себя. Это выше моего понимания: как им удается в маленькой кухне приготовить столько лакомств, которые весь день идут непрерывным потоком? Я насчитала двадцать три индейки, уйму пирогов и тортов. Иджи и Руфь всех нас избалуют вконец. Вы, конечно, со мной согласитесь, что Рождество не Рождество, если оно не отмечено в кафе. Я не понимаю, как хозяйки умудряются так здорово его украсить, да еще упаковать столько подарков. Особенно мне понравились яркие красные шарики на оленьей голове, что висит над стойкой!
Огромное спасибо за вкусную еду и хорошее настроение, которые мы получаем из года в год! И, конечно, за визит Санта-Клауса,
