id="id156">
Радужная бумажка — сторублевая (наименование возникло от ее расцветки).
У живописца Крамского есть одна замечательная картина, под названием „Созерцатель“… — Иван Николаевич Крамской (1837–1887) — русский художник-передвижник. Картина „Созерцатель“ демонстрировалась на 6-й выставке картин Товарищества передвижных художественных выставок в Петербурге с 9 марта по 22 апреля 1878 г. Отчеты о выставке с отзывами о картине Крамского были помещены в „Петербургской газете“, „Русском мире“, „Новом времени“ и т. д. (см.: Бурова Г., Гапонова О., Румянцева В. Товарищество передвижных художественных выставок. М., 1859. Т. 2. С. 33–34, 36–38). С И. Н. Крамским, чрезвычайно высоко ставившим талант писателя, Достоевский был лично знаком. Осенью 1880 г. они встречались у А. С. Суворина (см.: Гроссман Л. П. Жизнь и труды… С. 314–315). Художнику принадлежит рисунок, изображающий Ф. М. Достоевского на смертном одре. Об этом рисунке см. рассказ А. Г. Достоевской: Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 387. Рисунок Крамского хранится в Пушкинском доме (см.: Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома. М.; Л., 1959. Вып. 5. И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский. С. 109–110).
…услышал — об одном русском солдате… — Речь идет об унтер-офицере 2-го Туркестанского батальона Фоме Данилове, взятом в плен кипчаками и погибшем в Маргелане 21 ноября 1875 г. В „Дневнике писателя“ за 1877 г. Достоевский писал, что Фома Данилов, пострадавший за веру и проявивший необычайную нравственную силу, — „эмблема России, всей России, всей нашей народной России, подлинный образ ее…“. Развивая эту мысль, Достоевский говорит дальше: „…чтоб судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно и даже хотя бы и в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, на которую он может подняться, когда придет тому срок“ (XXV, 14).
…вдруг Смердяков, стоявший у дверей, усмехнулся. — О противопоставлении в романе Смердякова Фоме Данилову см.: Кубиков И. Образ Смердякова и его обобщающий смысл // Достоевский. (Сборник статей). М., 1928. С. 205–206.
…иезуит ты мой прекрасный… — Перефразировка стиха Пушкина из „Сказки о царе Салтане…“ (1831): „Здравствуй, князь ты мой прекрасный!“.
…сказано же в писании, что коли имеете веру хотя бы насамое малое даже зерно и притом скажете сей горе, чтобы съехала в море, то и съедет… — Имеются в виду слова Христа: „…если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда“, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…“ (Евангелие от Матфея, гл. 17, ст. 20), а также: „…если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, — будет“ (там же, гл. 21, ст. 21). См. также: Евангелие от Марка, гл. 11, ст. 23; от Луки, гл. 17, ст. 6. В некоторых житиях и сказаниях эти слова воспринимаются, как и Смердяковым, буквально (см., например: Пролог, 7 октября). Сказания о способности святых сдвигать горы известны „как у восточных, так и у западных христиан по крайней мере с XIII в. и приурочиваются по большей части к Багдаду (в западных версиях) или к Египту (в восточных и частью в западных)“ (Дурново H. H. Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной русской литературе. М., 1905. С. 79).
…русского мужика, вообще говоря, надо пороть. Я это всегда утверждал. Мужик наш мошенник… — В ответе А. Д. Градовскому на критику речи о Пушкине Достоевский писал о том, что либерализм некоторых русских людей „старого времени“ вполне уживался с презрением к мужику: „Я знаю и запомнил множество интимных изречений <…>: «Рабство, без сомнения, ужасное зло <…> но если уже всё взять, то наш народ — разве это народ? Ну, похож он на парижский народ девяносто третьего года? Да он уже свыкся с рабством, его лицо, его фигура уже изображает собою раба, и, если хотите, розга, например, конечно, ужасная мерзость, говоря вообще, но для русского человека, ей-богу, розочка еще необходима: „Русского мужичка надо посечь, русский мужичок стоскуется, если его не посечь, уж такая-де нация““, — вот что я слыхивал в свое время, клянусь, от весьма даже просвещенных людей» (XXVI, 158–159).
В ту же меру мерится, в ту же и возмерится, или как это там… — Имеются в виду слова Христа: „Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам <…> ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам“ (Евангелие от Луки, гл. 6, ст. 37–38). См, также: Евангелие от Матфея, гл. 7, ст. 1–2; от Марка, гл. 4. ст. 24.
…любим пуще всего девок по приговору пороть… — По положению 1861 г. гражданские и уголовные дела крестьян (в установленных законом пределах) решал волостной суд, выбиравшийся крестьянами из своей среды. Наряду с волостным судом, институтом вполне официальным, и нередко в обход ему существовали неофициальные сельские суды, суды стариков и т. д. Приговоры и тех и других крестьянских судов допускали всевозможные злоупотребления в силу невежества или недобросовестности. Порка в качестве меры наказания зачастую выражала решение крестьянского суда по разным вопросам. Все это обсуждалось в печати 1860-1870-х годов. „Гражданин“, редактируемый Достоевским, тоже участвовал в этом обсуждении (см.: Гражданин. 1873. № 8, 32 и др.).
Каковы маркизы де Сады, а? — Маркиз де Сад (1740–1814) — литературное имя французского писателя Донасьена Альфонса Франсуа, графа де Сада, автора произведений, изображающих утонченный разврат и жестокость. Имя де Сада стало нарицательным, так оно и употреблено в данном случае. Достоевский неоднократно упоминает де Сада в своих произведениях и черновиках начиная с „Униженных и оскорбленных“. О де Саде и Достоевском см.: Бицилли П. К вопросу о внутренней форме романа Достоевского. Приложение 3: Де-Сад, Лакло и Достоевский // Годишник на Софийск. ун-т. Ист. — филол. фак. 1945–1946. Т. 42. С. 59–63. О де Саде см. также: Ерофеев В. Метаморфоза одной литературной репутации: Маркиз де Сад, садизм и XX век // Вопр. лит. 1973. № 4. С. 135–168.
