сорок первого до сорок второго. Подошва гладкая, очевидно, кожаная. На жертве обувь с такой же подошвой. Только размер Фраццена – сорок четвертый. У нас возникли подозрения, что подельником и убийцей мог стать кто-то из его друзей, принимавших участие в поминальной церемонии, но они обеспечили друг другу алиби на весь вечер и последующую ночь. После поминок все вместе они отправились в Марстранд, где заночевали в дачном домике. Им предстоял ранний подъем для участия в парусной регате.
Затем Томми продемонстрировал фотографии небольших следов крови на подоконнике и несколько едва различимых пятен на строительных лесах за окном.
– Подельник выбрался наружу через окно и, вероятнее всего, скрылся на автомобиле, который был припаркован прямо под окнами, – констатировал комиссар.
– А на этом месте мы застряли, – уголком рта пробормотала Эмбла Нюстрём, обращаясь к сидевшей сбоку Ирен Хюсс.
Томми бросил на Эмблу долгий взгляд, из чего та сделала вывод, что ее тихий комментарий был услышан у доски. Наконец он отвел взгляд и указал на фотографию кровавого пятна.
– На этом все, так как мы не имеем понятия о том, кого антиквар взял себе в компаньоны. Мы выяснили, что подельник взобрался на строительные леса. Очевидно, рассеянная бабка сама открыла окно, так как следы взлома на раме отсутствуют. Просто запрыгнув внутрь, он прошел по квартире и открыл входную дверь. Криминалисты подтвердили наличие следов шлифовальной пыли на всем пути. Ключи висели в шкафчике возле двери, так что отпереть дверь и впустить Фраццена подельнику ничего не стоило. Затем они вместе отправились в комнату, где хранилась коллекция серебра. Там между ними что-то произошло. Очевидно, они поссорились, и подельник ударил антиквара кочергой по голове. Обращает на себя внимание тот факт, что в комнате отсутствуют следы борьбы. Жертву застали врасплох, и напали со спины. Совершив убийство, подельник в спешке удрал через окно.
Ирен Хюсс подняла руку.
– Почему же этот подельник ничего не прихватил с собой? Серебряный кубок совсем небольшой, его легко можно было утащить, – сказала она.
– Паника, – коротко отозвался Томми.
Разумеется, такое объяснение было наиболее убедительным, но Эмбла совсем не была убеждена. Что-то здесь не сходилось, только она не могла четко определить, что именно.
Томми выпрямил спину и оглядел собравшихся.
– Однако теперь нам известно, откуда Фраццен вообще узнал о существовании коллекции. И о том, где она хранилась.
Наблюдая эффект своих слов, Томми еле заметно улыбнулся уголком рта. Все это время для следователей оставалось загадкой – как антиквар узнал о коллекции? Так что когда Томми вновь заговорил, все безграничное внимание слушателей было приковано к нему.
– Вчера в конце рабочего дня мне позвонила старуха. Она заявила, что начала отходить от пережитого шока. И теперь внезапно на память ей пришла одна вещь. Когда в пятницу она вернулась домой из заграничной поездки, на пороге антикварной лавки она встретила Фраццена. Он уже собирался закрываться. Старуха узнала его – по той телепередаче о древностях, поэтому заговорила с ним. И теперь она практически утверждает, что рассказала ему о кое-каких предметах коллекции, и о том, что они хранятся в витрине в комнате ее отца. Фраццен предложил прийти к ней домой, чтобы провести экспертную оценку коллекции, но предупредил, что время у него появится только по возвращении из отпуска. Она немного бестолкова, эта малышка Мод, но это воспоминание все же всплыло в ее голове. И оно кое-что нам объясняет.
«В принципе, оно объясняет все. Вот только милый антиквар вовсе не собирался ждать до конца отпуска, он планировал нанести этот визит еще до отъезда. И забрать ценности бесплатно», – подумала Эмбла.
– Задержка с объявлением о его пропаже связана с его планами уехать в отпуск? – задала вопрос инспектор Ханну Раухала.
– Да. По словам его сестры, Фраццен собирался на автомобиле поехать в Кале, а оттуда уже переправиться в Англию. Для него было нормально не выходить на связь по нескольку дней, когда он бывал в отъезде. Но прошла неделя, а сестра так и не смогла дозвониться ему по мобильному. Она встревожилась и объявила о его пропаже. А на другой день малышка Мод обнаружила его тело, – ответил Томми.
«Престарелая дама обнаружила его в собственной квартире…»
Эмбла напряженно думала. Здесь определенно был какой-то изъян, но она все еще не понимала какой.
– Но она ведь должна была ночевать в квартире в ночь убийства. Неужели она ничего не слышала? – громко спросила Эмбла.
Томми слегка наморщил лоб, и Эмбла поняла, что забыла попросить слова.
– Разумеется, я спросил ее, слышала ли она что-либо. Она сказала, что после долгой дороги чувствовала себя совершенно разбитой, поэтому рано легла спать. Примерно в половину десятого. У нее слабый слух. Слуховые аппараты она носит на обоих ушах, но на ночь всегда их снимает. А еще она всегда закрывает на ночь дверь в свою спальню. Кроме того, она приняла снотворное. Так что в ту ночь она была совершенно отрезана от мира, как сама она выразилась.
Эмбла всегда считала, что у стариков чуткий сон, но причины, по которым не проснулась от шума престарелая дама, показались ей вполне убедительными. А еще весьма удобными для воров.
– А нам вообще хоть что-то известно о парне, которого Фраццен прихватил с собой? – поинтересовалась Эмбла, предварительно прилежно подняв руку.
Томми состроил скорбную мину.
– Нет. О нем известно лишь то, что это мужчина, предположительно, среднего роста или немного ниже, размер его обуви – сорок один или сорок два. Никаких отпечатков пальцев или следов ДНК. Он был в перчатках.
Эмбла тут же снова вытянула руку и спросила:
– А что за следы обнаружили криминалисты?
– Убийца оставил лишь нечеткий отпечаток половины подошвы в крови на полу и еще несколько небольших пятен крови по пути, когда покидал место преступления. Большинство отпечатков пальцев, обнаруженных в комнате, не годятся для исследования – они слишком старые. Самые свежие из них принадлежат самой Мод. На руках Фраццена были хлопчатобумажные перчатки, так что он отпечатков не оставил. Но в отличие от своего подельника, предоставил нам массу собственной ДНК.
Коллеги заулыбались, услышав свежую шутку шефа.
– А на кочерге отпечатков не обнаружили? – не унималась Эмбла.
– Нет. Только старые, нечеткие. Свежих нет.
Прежде чем продолжить, Томми сверился со своими записями:
– Как вам уже известно, Уильям Фраццен был гомосексуалом. Этого факта он не скрывал и жил вполне открыто. Однако, по словам его сестры, в данный момент у Фраццена не было постоянных отношений. Товарищи, с которыми он встречался на поминках, подтверждают это.
Эмбла вновь подняла
