подобие моего отца, десять лет разглядывавшего одну-единственную точку в углу комнаты – той, в которой повесилась моя мать?
Если хочешь сообщить СМИ о чем-то не существенном для них, но важном для тебя, – привяжи сообщение к подходящему инфоповоду. Если его нет – создай. И чем громче будет повод, тем шире распространится твое сообщение. Видите, несмотря на возраст я кое-что смыслю в маркетинге и даже могу говорить с вами на одном языке, когда мне это нужно.
Вот и все, теперь ничего не мешает мне уйти из жизни. Даже небольшая вероятность того, что мой план сорвется. Ведь смертью я для самого себя разделяю возможное будущее надвое. И пусть в одном из них что-то может пойти не так – не сработает взрывное устройство или помощник не справится с задачей, и в итоге вы примете это сообщение за неуместную шутку…
Но в другом, в сконструированном мною будущем вы публикуете мое письмо прямо сейчас, с телефона, торопясь опередить друг друга, и звоните своим помощникам, и требуете срочно найти любую дополнительную информацию обо мне. Я знаю это, ведь я даю вам то, чего вы хотите.
Сердар Каракурт
* * *
Чтобы увидеть тебя, я просыпаюсь
ночью,
Счастливый уже в ожидании встречи.
Спускаюсь вниз, иду к морю,
И даже луна,
Упав на Галатскую башню,
Не остановит меня.
Что мне ее красота?
На берегу, едва различимы,
Стоят рыбаки.
Они курят,
И дым сносит в море.
Просят за лодку двести.
Я не торгуюсь.
Толкаю ее, разбегаюсь и прыгаю.
Лодочник делает пару шагов по воде,
Провожая меня.
Чтобы увидеть тебя, гребу долго.
Час или больше – зависит от ветра.
Когда плечи уже немеют,
Сдаваясь под натиском стужи,
Я понимаю, что скоро увижу тебя.
Лодку назад повернув, опускаю весло.
И вот я вижу твое лицо —
Плесень коснулась висков,
Пятна чумы бегут по щекам —
Ты стала еще прекрасней,
Чем полтысячи лет назад,
Когда я встретил тебя,
О румийская дева.
Я вижу в твоих глазах
Костер —
Обитатели улиц зимой
Всю ночь жгут покрышки
В надежде дожить до утра.
Я вижу чумазых кошек,
Скребущих длинную шею твою,
И звездную россыпь вижу,
Застрявшую в волосах.
К тебе простираю руки,
Тебе я с моря кричу:
– Я твой, о Стамбул, навеки!
– Ты – сердце мое, Стамбул!
В трех километрах от берега
Моя лодка медленно тонет,
Сквозь трещину в днище
Сочится вода.
Сегодня я ночью проснулся.
Сегодня я ночью проснулся!
Сегодня я ночью проснулся,
Чтобы увидеть тебя.
* * *
В апреле старшие братья уходят
из дома.
Готовый вытащить саблю,
Строго прадед взирает с портрета
на них.
Вот что он говорит:
Тот, кого ждут, избегает боя,
Мечтая вернуться живым, —
Так забудьте о доме.
Ваш будущий дом в неизведанных землях,
Которые вы покорите
Силой оружия.
Семя свое разбросайте
Как можно дальше отсюда,
Чтоб род продолжался,
Расширяя владения наши.
Смерти не бойтесь.
Она вожделенна.
Ведь у живого рождается дочь,
Мертвый родит сыновей.
Ну, ступайте!
В октябре мои старшие братья
вернулись домой.
Подарки – родителям,
Мне – наставленья
И обещание в следующий раз
Взять с собой.
Их руки сильны,
Их спины черны от палящего солнца.
Они возмужали, и ими гордится отец.
Но прадед, готовый вытащить саблю,
Такое им говорит:
Раньше от страха пред серою стаей
Дрожали и западный край, и восточные
горы.
Что стало с волками?
Не оттого ли спины черны,
Что кланялись вы чужестранцам?
Разве от тяжести ружей
Руки стали сильны?
У одного из вас нож в крови —
Резал говяжью печень.
Ароматным маслом пропах другой —
Ублажал иноземок,
Третий детей развлекал.
Что стало с сынами Турана?
Но старшие братья
Не слышали голос —
Безмолвным казался им прадед.
Они отдыхали,
Скинув мундиры
С надписью Hotel staff.
Плакал я,
Глядя на них.
* * *
Слава овечьей шкуре,
Которую твоя мать
На мокрый снег постелила,
Готовясь дать тебе жизнь.
Ты коснулся ее щекой —
И вот благословенна она.
Деревянную люльку оставив костру,
Мать к груди тебя привязала,
И неспешно кони пошли.
Будет долгим ваш путь на запад,
Трудным хлеб на чужой стороне
И соленым.
Твой отец с царем той страны говорил
открыто —
Нас нужда к тебе привела,
Ведь повсюду нас гонят.
Жалкие наши шатры
Не желает земля вместить.
Дай убежище нам, Правитель!
Молвил царь:
– Я дарю тебе землю.
Пусть же сын твой возьмет агач [5]
И несет его, сколько сумеет, —
Вот и будет ваш с ним удел!
– Посмеяться хочешь над нами?
Будто нету других забав!
Сохраню я слова эти в сердце,
Их напомнит тебе мой сын!
Вот смотри же теперь, я ломаю агач —
Царь Небесный тому свидетель —
Никогда не узнают земли сына границ,
Его правнуки будут править вселенной.
Меньше всего я ожидал обнаружить здесь, среди путеводителей по стране и открыток с видами Стамбула, сборник молодых стамбульских поэтов с тремя моими стихотворениями. А впрочем, чему удивляться? Как еще судьба могла ободрить меня, провожая в путь?
* * *
«Сырааталлязийна ан амта аляйхим, гъайриль магъдууби аляйхим валяд дааллиин. Амин». [Путем тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех,
