узнала от Алисы и подумала, что она захочет прийти.
Собралось много людей, группа, видимо, и правда была именита в маленьком сообществе. Все танцевали и даже подпевали. Алиса пришла, но в середине концерта и совсем ненадолго. Мы тоже танцевали, держались за руки, а потом она крепко обнимала меня и всё не хотела отпускать. Я прошептала ей: «Тебе пора», ей и правда было пора на день рождения матери, и она ушла. Я не почувствовала ничего плохого, никакой горечи, ничего внутри меня не обрывалось, такими были мои чувства к Алисе.
Начальницу шокировало количество людей, выручки и выпитой медовухи. Ей было некомфортно, но что-то ещё было в её взгляде, чего я не понимала и что не могла разгадать. Потом она куда-то делась, и я подумала, что наконец она ушла домой. Я ошиблась. Госпожа Пчела вывела из туалета девушку с размазанным макияжем. Шёлковые волосы девушки запутались, лицо было расслабленным и безжизненным. Она вырывалась без особой энергии. Начальница вышвырнула девушку на улицу и захлопнула перед ней дверь. Я смотрела с ужасом на происходящее. К начальнице подошли парни, стали орать на неё. Она тоже заорала, что концерт окончен. Она кричала: «Выметайтесь!» Она махала своими пчелиными крыльями и была готова ужалить любого, кто подвернётся ей. Все, даже недовольные парни, поскорее собрали курточки и толпой повалили из бара. Образовалась пробка, и люди застряли в узеньком проходе, они с опаской смотрели на приближающуюся госпожу Пчелу. Она была грозная и как будто увеличилась в два раза. Посетители в панике начали кричать, толкаться локтями и делали только хуже. Наконец им удалось сбежать. По полу были разбросаны чужие шарфы и шапки, оставленные в жертву гневу Пчелы. Группа KHGESFHIPLHVTEAWRVUPKHGTEETYIG не стала складывать инструменты и выключать микрофоны и колонки, а скрылась вместе с остальными. Солист на прощание крикнул мне, что за аппаратурой заедет завтра.
На полу бара лежали конфетти, верхний свет так и не включили. Бар звенел опустошённостью, недостаточностью. До момента, пока госпожа Пчела не появилась около меня. У неё со мной, как она думала, были дружеские уважительные отношения, поэтому она каждую мысль начинала, обращаясь ко мне, в том числе и в этот раз.
– Сначала мне было приятно, что пришло так много людей. Значит, и прибыль должна быть большой. И группа была хорошая, лучше, чем я ожидала. Но потом я захожу в туалет и вижу там девушку с карточкой и порошком. Ты же понимаешь, что наркотикам не место в нашем баре. Это приличное заведение, а не притон.
Воркшоп «Свечка своими руками» начальница-Пчела проводить запретила. Было обидно – я уже купила воск и договорилась с монахами, свечными специалистами. Событие отменилось, я не стала предлагать ничего другого, и почти месяц у нас ничего не происходило. Госпожа Пчела никак это не прокомментировала.
2
После встречи на автобусной остановке я не могла разговаривать с Антоном. Было страшно – вдруг он спросит, что за дела. Врать ему не хотелось, говорить правду тоже. Поэтому я их с Леной избегала. Они тоже не были активны в переписке, но в самом деле я ждала от них новостей. От Антона – про ребёнка. От Лены – про расставание.
В итоге мне написала Лена – неожиданно позвала на выставку своих фотографий. Она назвала её «Равнодушие», и мне заранее было страшно. Без Антона там явно не обошлось, хоть она и собиралась фотографировать семью. У них в семье равнодушию не было места, там все любили друг друга, хоть и по-разному.
По дороге я купила в подарок Лене нежные гвоздики цвета розовой пудры, красивые и недорогие. Главная задача – не заморозить их и не помять в метро. Выставка была в важном для фотографов месте, культовом. Это был дом фотографии? Музей визуальности? Я не знала, просто шла туда.
На стенах висели фото разных размеров, вместе они собирались в коллаж Лениной жизни. Всё было совершенно не так, как я ожидала, – никаких намёков на семью, кроме нескольких фото с Антоном. Я обнаружила уголки его губ, кусочек его руки и волосы на подушке. Ещё там были небо, сосулька, кулон в форме слезы и серия автопортретов Лены в последние четыре месяца. Октябрь – улыбающаяся Лена с сияющими глазами, очень яркое фото. Ноябрь – фото немного бледнее, Лена улыбается, но уже напряжённо. Декабрь – Лена больше не улыбается, у неё печальное лицо, цвета ещё остались. Январь – чёрно-белая фотография с нейтральным лицом. Всё было плохо.
Я увидела наконец саму Лену, её окружили люди искусства. Она выглядела строго, устало, но изображала бодрость и резво отвечала на вопросы гостей. Я подошла, протиснулась бочком и сунула ей цветы в руки. Она улыбнулась, обняла меня и поблагодарила. Я понятливо отошла дальше вглядываться в родные Антоновы черты на фотографиях.
Антон пришёл с Алисой к самому закрытию, он был весел и, кажется, пьян. Алиса тоже что-то такое. Лена их игнорировала, пока они не подошли. Антон смазанно поцеловал её в щёку, Алиса воздушно обняла. Лена кивнула им, ничего не сказала и отошла к другим посетителям, настоящим ценителям искусства. Алиса и Антон увидели меня и почти набросились. Они говорили про работу, какой-то корпоратив без повода, вино в пластиковых стаканчиках и любимых коллег. Даже такими размытыми и инфантильными я их любила.
После выставки мы пошли праздновать в маленький хорошенький ресторан. Лена объясняла, что была здесь пару раз, чтобы увидеться с куратором всей этой фотографической институции. От меню мне хотелось удавиться. Вся еда стоила одинаково дорого. Я смотрела на запечённую картошку с розмарином в пятнадцать раз дороже себестоимости картошки выкопанной; я смотрела на салат с огурцами и помидорами в десять раз дороже себестоимости; я смотрела на брокколи с чили и не находила слов. Я перевернула меню на раздел «Напитки», напитки всегда стоили в два или три раза дешевле еды. Пока я внимательно изучала еду, голоса Антона и Лены становились всё громче. Алиса тоже что-то говорила, но её низкий голос не мог достучаться до хрустального голоса Лены и ватной речи Антона. Они ссорились, но я совсем не понимала, что случилось. Они замолчали, закаменели, и Лена ушла из ресторана. Я посмотрела на Антона, посмотрела на Алису, и мы тоже пошли. Внутри я почувствовала облегчение – не пришлось тратить деньги.
Антону было плохо, и он всё порывался пойти домой, а я останавливала его и даже позвала их с Алисой в гости. Почему-то они согласились. По дороге мы купили много
