ничто в сравнении с теми, что я провела с твоим папой. Если бы я никогда не попала на оскаровскую церемонию, в моей жизни все равно остался бы Уильям. И это самое главное.
И тут Джек понял, почему у него болят шея и пальцы ног. Он вспомнил, что ему снилось утром, до звонка от Ричарда. Он на палубе корабля, уходящего из Роттердама; ему четыре года, он мал ростом, не достает до фальшборта. И вот он встает на цыпочки и вытягивает изо всех сил шею, чтобы видеть берег; видимо, Джек несколько часов проспал именно в такой позе. Но конечно, сколько ни тянись, а берега не разглядишь.
Джек Бернс не очень верил в феномен «восстановленной памяти», но в то утро он кое-что вспомнил и, вернувшись из студии, рассказал мисс Вурц, которая все играла на фортепиано. Джек точно знал – он это не выдумал, подсознание вернуло ему частичку прошлого, подлинного, хотя и давно забытого.
– Возьми меня на ручки! – сказал Джек матери, стоя на палубе корабля. Гавань еще была видна, но Джек не мог заглянуть за фальшборт. – Возьми меня на ручки, – взмолился он, – я хочу посмотреть еще одним глазком!
Но мама не взяла его на ручки.
– Хватит с тебя, Джек, ты видел достаточно, – сказала она и взяла его за руку. – А теперь мы идем внутрь.
– Я хочу к тебе на ручки! Я хочу посмотреть еще одним глазком!
Но Алису так просто не возьмешь; ей никто не указ, особенно сын.
– Джеки, мальчик мой, ты слышал, что я сказала? Хватит с тебя Голландии, насмотрелся на всю жизнь!
Как оказалось, мама немного перепутала. Хватит с меня Канады, насмотрелся на всю жизнь, подумал Джек. Ведь из Голландии мама увезла его в Канаду – и в этой стране он не видел папу ни разу.
Глава 33. Дурные предзнаменования
Больше всего на свете миссис Машаду хотела, чтобы мистер Пенис не попал в плохие руки; по крайней мере, так она говорила. Но чьи же это плохие руки, своевольных девиц и жадных до денег женщин? Доктор Гарсия объяснила Джеку, что многие женщины, склонные к сексуальному и иному насилию над детьми, часто искренне верят, что заботятся и защищают их от беды. То, что мы с вами полагаем надругательством и насилием, для них – форма реализации материнского инстинкта.
Доктор Гарсия предположила далее, что от миссис Машаду не укрылся некий недостаток интереса к Джеку со стороны Алисы; она заметила, что та не хочет почему-то проявлять свой материнский инстинкт в достаточной мере.
– Женщины вроде миссис Машаду умеют определять, какие мальчики более ранимы и менее защищены, чем другие, – говорила доктор Гарсия. – Разумеется, если такая женщина еще и знакома с матерью мальчика, ей легче понять, каково положение вещей, – она видит, чего ребенку не хватает.
– Principiis obsta, то есть «опасайся начал»! – предупреждал когда-то Джека мистер Рэмзи.
Джеку, как мы видим, мама с папой оставили в наследство целый чемодан проблем; зная это, что сказать о Люси? В тот вечер 1987 года ей было четыре, может, пять лет – когда Джек обнаружил ее на заднем сиденье серебристой «ауди» ее родителей, паркуя свой первый и последний автомобиль у ресторана «Стэнс» в Венисе.
В следующий раз Джек увидел Люси в приемной доктора Гарсия в Санта-Монике, год спустя после своей оскаровской победы, то есть в апреле-мае 2001 года. Ей, наверное, стукнуло к тому времени восемнадцать. Джек, конечно, не узнал ее – ну, симпатичная девчонка, наверное, няней у кого-нибудь. Зато она узнала его; впрочем, его-то все узнавали.
За долгую карьеру знаменитости Джек научился не обращать внимания на людоедские взгляды девчонок ее возраста (обычное дело, видят звезду и давай пялиться), но тут было что-то особенное – она глаз не могла оторвать от него, ее внимание было буквально приковано к каждому его движению, к каждому жесту. Ее интерес явно превышал обычный уровень, тот, что бывает у фанаток или любительниц пофлиртовать: нет, тут что-то посерьезнее. Джек чуть было не спросил у секретаря, а не может ли он подождать приема где-нибудь еще; правда, он не знал, есть ли здесь другая комната (кроме туалета и стенного шкафа), но мысль куда-нибудь спрятаться от Люси не давала ему покоя.
Впрочем, решил Джек, это однократная проблема – больше в приемной доктора Гарсия они не пересекались, и он совершенно забыл о девушке.
Джек впоследствии восстановил в памяти день и час своей новой встречи с Люси (ведь в тот день он не узнал ее и, стало быть, не понял, что это новая встреча), потому что в то время готовился к поездке в Галифакс; он не был в городе с самого рождения. Доктор Гарсия предупредила его, что эта поездка небезопасна с точки зрения успеха их терапии; однако у Джека были и другие дела в Галифаксе помимо разыскания обстоятельств первой высадки Алисы на канадский берег.
Его осаждали два человека – не очень хороший канадский писатель Дуг Максвини и уважаемый французский кинорежиссер Корнелия Лебрен; они очень хотели, чтобы Джек сыграл в их фильме про знаменитый «Взрыв в Галифаксе» 1917 года. Судя по всему, они никак не могли найти денег на съемки, не пригласив настоящую звезду, а сценарий был необычный, поэтому им не всякая звезда годилась. Главный герой, видите ли, трансвестит, и, конечно, в такой ситуации их выбор пал на Джека Бернса.
Потенциальный герой Джека, трансвестит-проститутка, теряет память в момент взрыва – его одежду срывает взрывной волной, сам он получает ожоги второй степени по всему телу и влюбляется в медсестру в госпитале. Сначала герой не помнит, что он – трансвестит-проститутка, но вы же понимаете – это было бы не кино, если бы он в итоге не начал вспоминать.
Джеку сценарий не понравился, но ему всегда было интересно узнать побольше про взрыв в Галифаксе, а равно поглядеть на город, где он родился. Кроме того, он был не прочь поработать с Корнелией
