олигархов покупает «Бритиш Петролеум».
Чернодольский на том конце, похоже, перестал дышать. Потом тихо спросил:
– Кто источник?
– Источник надёжен на сто.
– Кто?
– Я тебе гарантирую…
– Кто источник? Не могу я такое в эфир выпустить без уверенности в достоверности информации. Я ж свою шею подставляю!
Будицкий представил жирную шею главреда и хлебнул текилы.
– Если это окажется фуфлом, меня ж под зад коленом в тот же миг! И без выходного пособия.
Вот и правильно, злорадно подумал Семён и, отхлебнув ещё, вкрадчиво сказал:
– У меня свой человек в Би Пи.
– Кто? В каком отделе? Что за человек?
– Верняк, я тебе говорю. Человек работает в стратегическом планировании американского отделения фирмы. Здесь, в Нью-Йорке.
– Может, он тебе мозги пудрит?
– Нет, не может. Это моя дочь.
Раскрыв компьютер на животе и закинув на стол ноги в чёрных туфлях, не так давно парадных, а вот уже потасканных и пыльных, Будицкий вносил финальную правку. Текст вышел на славу, особо забористые пассажи Семён, смакуя, зачитывал вслух.
Пыжась от хмельного восторга, он по-цыгански щёлкал пальцами и задиристо вскидывал голову, ему уже почти хотелось скандала, он жаждал схватки и крови: «Пусть эти мерзавцы из «Бритиш Петролеум» выступят с опровержением, пусть! Они столько врали про аварию, про взрыв, подкупали учёных, публиковали фальшивые фото и видео, занижали цифры в десятки раз – кто им поверит сейчас? Поверят мне, журналисту Будицкому. У меня будут брать интервью на главных телеканалах, я стану заветным гостем на ведущих ток-шоу! Я буду нарасхват! А если ещё и Кремль начнёт отбояриваться, о! – Семён хлопнул в ладоши. – Об этом можно только мечтать. Русским веры ни на грош.
За окном вдруг посветлело, из голубой прорехи плеснуло солнцем и комнату насквозь пробил пыльный жёлтый луч. В нём ленивыми пластами плыл табачный дым. Раздался стук в дверь. Семён запутался в кресле, чуть не грохнул ноутбук на пол, кое-как выбрался, открыл.
– Рано как-то, нет?
На Сандре был неожиданно восточный халат с драконами. В комнате солнце зажгло алый переливчатый шёлк, драконы оскалили зубастые пасти и заиграли золотыми чешуйками тугих тел. Сандра хитро взглянула исподлобья, выставила в разрез круглую коленку. Медленно развела полы, под конец рывком распахнув настежь. Под халатом оказалось чёрное бельё, в рюшках и бантах красного цвета, тюлевых и колючих на вид, смутно напомнивших Семёну похоронные украшения бывшей родины. Лак на ногтях тоже был гробовой – тёмно-бордовый.
Сандра выгнула бровь. Улыбнувшись, запахнула халат.
– Это – на десерт! О, у тебя текила. Да погоди ты, неужели нельзя подождать, ну что это такое, Саймон, убери руки, в самом деле.
Но Будицкий блудливо ухмылялся и, ухватив Сандру за плечо, притянул к себе. В жилах загуляла шкодливая обезьянья кровь, он уже настойчиво теснил драконов на её шёлковой груди. Она вдруг засмеялась, глуповато и беспомощно, как от щекотки и, сбросив халат, ухватила Семёна за ремень и властно потянула его к кровати.
Сандра свирепо охала, вцепившись в решётку кровати, её потные бедра выскальзывали из пальцев Семёна, как крупные бледные рыбы. Под коленом застрял лифчик и больно впивался гробовыми кружевами в кожу. Белая спина Сандры, вся в росинках пота, была усеяна россыпью мелких тёмных родинок, по ложбинке позвоночника вилась едва заметная дорожка чёрных волос.
Семён сипло дышал ртом, воздуха не хватало, сердце раздулось и мучительно ухало. Он часто представлял свою смерть, как это может произойти. Именно так. Боль молнией пронзит грудную клетку, сердце лопнет как бурдюк (он опять представил себе этот страшный чавкающий звук), тело конвульсивно дёрнется и безжизненно рухнет на мятые простыни. Подруга (юная и длинноногая) испуганно забьётся в угол, закусив край подушки, утирая крупные слёзы. А он, костенея красивым лицом, будет лежать недвижимо и строго, подобно Адаму на микеланджеловской фреске. О да, это стройное мускулистое тело, с дымкой золотистых волос на груди и вкруг укрощённых гениталий, уже никогда больше…
Загремел телефонный звонок. Включился автоответчик.
– Семён! Ну ты меня и подставил! – Чернодольский вскрикивал угрожающе. – Семён! Возьми немедленно трубку!
Будицкий замер. Сандра зарычала:
– Fuck! Don’t stop!
Но Семён в два прыжка оказался у стола и уже кричал в телефон:
– Да, да! Что ты орёшь? Кто подставил?
– Ты!
– Кончай голосить, объясни по-человечески!
Чернодольский судорожно вдохнул, как всхлипнул:
– Я подписывал твой материал у Лоры. Она потребовала назвать источник. Я сказал – информация надёжная, из первых рук, твой источник работает в нью-йоркской штаб-квартире. Лора – давай имя или материал не выйдет в эфир… Короче, я сказал, что это твоя дочь.
– Ну ты сволочь! Мы ж договорились!
– Договорились? – главред перешёл на вкрадчивый тенор. – Лора при мне звонила в Би Пи – нет там никакой дочери.
– Вы совсем чокнулись! Как звонила? Вы же её под удар… совсем охренели!
– Под какой удар – не работает она там.
Сандра натянула на колени простыню, гневное негодование сменилось любопытством, она слушала непонятные русские слова, пытаясь угадать, о чём идёт речь. Изредка, поглядывая в зеркало, поправляла чёлку.
Семён присел на ледяной край стола, зло спросил:
– Ну и кого же твоя лягавая Лора Кларк в Би Пи искала?
– Кого? Госпожу Будицкую.
– Недоумки! У неё фамилия матери, Тадеску, Нина Тадеску!
На том конце возникла мёртвая тишина. Семён длинно и с душой выматерился и нажал отбой. Нужно позвонить Нине, предупредить. Он набрал номер её сотового, его сразу скинуло на автоответчик. Рабочего номера у него не было, он нашёл сайт «Бритиш Петролеум», нашёл номер нью-йоркского отделения. Время 4:47. Набрал номер, выслушал кучу магнитофонной информации, наконец добрался до оператора. Мягким баритоном попросил соединить с Ниной Тадеску. Какой департамент? Не уверен. Не можете найти? Странно… Должна быть. А не могли бы вы соединить с отделом кадров? Весьма признателен.
– Тадеску? – спросило контральто с округлым вирджинским акцентом. – А вы кто?
Слово застряло в горле, Семён выдавил:
– Родственник. У нас несчастье в семье, тётя из Сан-Франциско погибла при пожаре. Мне выпала тяжкая доля оповестить Нину.
Отдел кадров сочувственно шмыгнул:
– Какой ужас. Сейчас я посмотрю.
На том конце зацокала клавиатура. Минуты через полторы вирджинский акцент с удивлённым разочарованием произнёс:
– Нет, не могу найти. А отдел какой – не знаете?
– Там что-то вроде с восточной Европой, Россией, точно не скажу.
Контральто вдруг оживилось:
– Да, вспомнила – Тадеску! Она у нас два месяца стажировалась. Летом. Отдел «Планирование и развитие» Контракт с ней не подписали, русский у неё совсем неважный оказался. А там работа напрямую с Россией.
На улице совсем
