знать, что делать. Вот, уважаемая Вера Сергеевна, пожалуй, и всё. – Снова умолк, о чём-то подумал. – Нет, не всё. В таких серьёзных вопросах, как оборона от неприятеля, важны некие гарантии. Вот наговорил я вам с три короба обещаний защитить от Подлевского, завтраками накормил хоть куда, а как будет на деле, кто знает? Его, то есть меня, потом ищи-свищи. Но я наинадёжнейшие гарантии дать готов. – Широко улыбнулся. – Может ли быть гарантия крепче, нежели мои дочери, отданные вам на воспитание? Если, конечно, вы… Артемьевна, знаете, что в таких случаях говорит? Как отец сказал, так по-мамкину и будет.
Достал из внутреннего кармана мобильник, нажал кнопку.
– Арсений Андреевич, подойди к нам.
Откуда ни возьмись, а вернее, из толпы, мгновенно вынырнул щеголеватый майор, подошёл к Устоеву.
– Арсений Андреевич, это Вера Сергеевна Богодухова. Её телефон тебе сообщили. Позвонишь Вере Сергеевне, чтобы она зафиксировала твои данные. Будешь держать постоянную связь. О деталях скажу особо. Свободен.
Когда они вновь остались вдвоём, Устоев, как бы прощаясь, сказал:
– Позвольте, Вера Сергеевна, на всякий случай заметить следующее. Если вы всё-таки возьмёте моих двойняшек под своё крыло, чему я был бы несказанно рад, то в те крайне редкие дни, когда я буду появляться в Москве, мне хотелось бы общаться с ними. Но вам это не доставит неудобств. За девочками будет заезжать Твердохлебов, он же вернёт их домой. Я своей персоной глаза вам мозолить не буду. Командировка предстоит долгая.
Это был тот нечастый случай, когда Пётр Константинович Устоев лукавил, глядя в глаза собеседнику. На самом деле он завтра же намеревался записаться на личный приём к начальнику Генерального штаба, чтобы обратиться к нему с неуставной просьбой: в силу семейных обстоятельств разрешить ему некоторое время почти безотлучно находиться в Москве, компенсируя такое послабление усиленной нормой дежурств, желательно ночных.
Устоев считал, что обязан лично оберегать Веру Богодухову.
Всегда быть рядом. Это нечто вышнее.
Стоять на часах.
Незримо.
Вера вернулась домой подавленной. И на тревожный вопрос мамы, что случилось, ответила:
– Потом, мама, потом. А сейчас спать, спать, спать…
После завершения бурных выборных событий в Штатах, когда по Америке прокатился девятый вал цифровых убийств, Аркадий Подлевский полностью очистил от дел один из рабочих дней и поехал обедать в малолюдную по будням «Черепаху». Ему было о чём поразмыслить. А главное, он никак не мог разобраться в себе, сознание словно расщеплялось: под влиянием драматических заокеанских перемен его покинула лёгкая ирония, с какой он воспринимал американскую катавасию, или же его охватила настоящая паника от предчувствия своей никчемности.
С одной стороны, Аркадию, которого Америка искренне восхитила, теперь почему-то расхотелось жить в Штатах, расколотых на белых и чёрно-цветных да вдобавок с жесточайшей, даже репрессивной диктатурой всевозможных меньшинств. Впрочем, он изначально и не намеревался переселяться за океан, а потому нынешние американские передряги его не особенно беспокоили, вызывая лишь эмоциональную оскомину. Для Подлевского было важнее понять, как теперь Америка поведёт себя на внешнем контуре, прежде всего в России. В его ушах звучал концепт, предъявленный ему статуйным Гарри Ротворном в нью-йоркском ресторанчике «Я и моя Маша». В США считают, – говорил этот господин в литом костюме стального цвета, – что перед неизбежной войной с Китаем нам необходимо полностью разделаться с Россией, вывести её из мировой игры.
Но что будет при Байдене? Эта стратегия почти наверняка сохранится, однако несомненно возникнут нюансы. Не исключено, она начнёт постепенно затухать, а возможно, наоборот, новый хозяин Белого дома прикажет её активизировать.
Когда-то, в неясные, майские послевыборные дни 2018 года Подлевский томительно и утомительно размышлял о своём будущем, оккупируя удобную лавочку на Чистых прудах. В тот раз его расчёт оказался верным: премьером стал Медведев. Сейчас интуиция тоже подсказывала Аркадию позитивный для него ход перемен. И не только интуиция, а также здравый смысл, трезвый расчёт. После штурма Капитолия и расправы с трампистами – кстати, не только цифровой, – мировой авторитет Штатов пошатнулся. Кроме того, та ожесточённая свалка оставила в наследство Байдену кучу внутренних проблем и разгрести их – дело не скорое. А усиление внешних воздействий – отличный, проверенный способ показать неувядающую мощь США. В наших СМИ даже каркают о «маленькой победоносной войне», которую может провернуть где-нибудь Байден. Это, конечно, чушь. Скорее всего, речь может пойти о накачке «мягкой силы», в том числе в России. И значит, о постановке новых задач перед ним, Подлевским, перед Суховеем, Сосниным. Достоверный ответ на этот вопрос может дать только Винтроп. Сразу мелькнула мысль позвонить ему, как было в 2018-м. Но о чём говорить по мобильной связи, которую сейчас прослушивают насквозь обе стороны? Боб разозлится, такой звонок в нынешние времена похож на подставу.
После долгих раздумий за меланхоличным поеданием сначала салата панцанелла, а потом аппетитной лазаньи – в «Черепахе» день итальянской кухни, – Аркадий пришёл к выводу, что надо незамедлительно встретиться с Суховеем, которому наверняка коечто уже известно. Импульсивно схватился за смартфон, предложил: «Может быть, Валентин Николаевич, у вас есть возможность присоединиться к обеду в укромном элитном ресторанчике, поболтать о том о сём?» Подлевский намеренно не упомянул о «Черепахе», ибо собеседник должен понять, о чём речь, не раз здесь «заседал». И снова, как почти три года назад, – удача! У Суховея сегодня как раз выдалась пауза в делах, и он готов приехать. Значит, поговорить есть о чём, впустую этот человек временем не разбрасывается.
Аркадий взбодрился.
Между тем звонок Подлевского пришёлся Суховею в самую пору. Валентину было что сказать Аркадию, однако это один из тех случаев, когда важно делать различия между указаниями и советами. В его работе такие различия иногда имели особое значение. Если он пригласит Подлевского на разговор, сказанное – в любой форме – будет воспринято именно как указание. Если же встречу запросит Подлевский, речь пойдёт лишь об ответах на его вопросы и, соответственно, о дружеских советах, высказанных как бы между прочим.
Да, Аркадий позвонил вовремя. Уже недели две Суховей просто жаждал разъяснить ему новую ситуацию – не в Америке, а в России. И вот, наконец, случай подвернулся. Валентин бросил все дела и помчался в «Черепаху».
После штурма Капитолия новости по линии Боба посыпались как из рога изобилия. Сначала Пашнева сообщила, что ей вдруг, совсем уж неожиданно, можно сказать, внезапно предложили учиться в Академии госслужбы с одновременным внедрением в группу «Лидеров России» – по какой-то особой женской квоте. Она даже прошла в Академии неформальное собеседование и получила твёрдые заверения
