Панибратов. – В лес, что ли?
– Не знаю. А где вы его взяли? Маме вернуть.
– Маме! – хмыкнул Панибратов.
– Мамашу его мы еще днем забили, – сказал Семён и шмыгнул носом.
Фёдор положил кувалду под ноги и вышел в коридор. Показалось, стены потихоньку сдвигаются, будто он попал под пресс. Фёдор побежал, топая, как слон, задыхаясь. Тошнило от – может быть, воображаемого – запаха крови и мяса. Выскочив на прохладную улицу, он чуть не врезался в Антона и побежал дальше, прочь.
– Федя! – крикнул Антон. – Стой!
Покружив по территории, Фёдор увидел проходную, забежал, уткнулся в заблокированный турникет. Из «аквариума» выглянул сонный охранник и закричал в окошко:
– Ключ! Ключ!
– Да какой нахер ключ, – пробормотал Фёдор и перелез через турникет.
По подъездной дороге он вышел к шоссе. В какой стороне город, Фёдор не знал. Закурив, повернул направо и зашагал так быстро, как только мог. Начинало светать. И потихоньку просыпалось похмелье. Время от времени мимо проносились машины. Слыша шум мотора, Фёдор останавливался, поднимал руку. Никто не хотел его подбирать. В голове, будто угодившая в паутину муха, колотились слова: «Сука, блядь!» И несколько раз Фёдор пробормотал их вслух – в адрес Панибратова, Семёна, этого проклятого города, Инны, бывшей жены и себя, в конце концов.
Через пару километров силы закончились. А проклятый город так и не замаячил на горизонте. Вдоль шоссе лежали заброшенные поля и торчали на фоне леса опоры ЛЭП. Можно было попробовать доковылять до одной из них, вскарабкаться наверх и посмотреть, куда идти. Представился собственный обугленный труп, вцепившийся в металлическую перекладину. Поутру «Фонтанка» напишет, что мелкий писатель Фёдор Собакин покончил с собой, испугавшись поединка с лауреатом престижных премий Иваном Каргополовым.
Сзади посигналили. Подкатила машина. Из салона выглянул Антон.
– Федь, забирайся, довезу. Город в другой стороне.
Фёдор сел рядом.
– Ты телефон выронил. Открой бардачок.
Рядом со смартфоном лежала фляжка с недопитой водкой. Фёдор открутил крышку и вылакал остатки. Антон развернулся в сторону города.
– Есть еще водка?
– Больше нет.
– Ладно, дома полно.
– Ты молодец, запасливый.
Фёдор подумал, что Панибратов, наверно, уже убил теленка. И даже мимолетно представил себе это зрелище. Замутило. Он посмотрел на Антона и спросил:
– Скажи, на хрена он меня сюда привез? Я же не мясник. Зачем? Для чего? Почему? Проверить хотел?
– У всех свои причуды, – ответил Антон. – Кто-то к шлюхам гоняет…
– Лучше бы туда.
– Хочешь, отвезу? Не сейчас, конечно. Они уже отдыхают. Но как-нибудь вечерком можно.
– Посмотрим, – ответил Фёдор.
– Не пожалеешь. У них там никаких ограничений. Без садизма, конечно. А все остальное – можно. Только плати. Хороший бордель. Мне нравится. Ты, кстати, не женат?
– Нет.
– Ну и хорошо. Значит, совесть мучить не будет.
Антон высадил его у Львиного мостика и помахал на прощание рукой. Фёдор вяло ответил. Над водой клубилась легкая дымка. Хотелось поскорее выпить и уснуть. Он поднялся в квартиру, накатил стакан, лег в одежде на кровать и моментально провалился. Снился ему бегущий по коридору жалкий, испуганный, окровавленный теленок. Сердце Фёдора сжималось во сне и болело.
Проснувшись, он, будто зомби, доковылял до кухни и, хоть чувствовал себя все еще немного пьяным, сразу выпил полстакана водки. Была, кажется, середина дня. Фёдор достал из кармана съехавших наискосок штанов смартфон и посмотрел время – ровно три часа. Висели пропущенные вызовы. Он не стал смотреть от кого. Проверять соцсети и мессенджеры Фёдор также не стал. Все это сейчас как будто не имело значения. Важнее было другое. Фёдор налил еще полстакана и выпил одним большим глотком. Подождал. Спустя минут пять почувствовал, что начало развозить. Он хлопнул ладонью по столу и рассмеялся. Злой смех его разнесся эхом по квартире, и почудилось, будто из дальней комнаты кто-то подобострастно хихикнул.
– Эй! – крикнул Фёдор. – Кто там еще ржет?
– Я, – раздалось в ответ.
Фёдор встал и поправил штаны. От страха у него похолодели пальцы. Он хотел еще что-нибудь сказать или спросить, но ничего не пришло в голову. Одно сплошное «э-э-э» плавало в пьяных мозгах. Вооружившись полупустой бутылкой, он, держась за стенку, вышел из кухни и выглянул в коридор. Дверь в дальнюю комнату была открыта. Тянуло сквозняком. Он вспомнил, что, кажется, так и не закрыл окно, из которого сиганул полоумный придурок. Может, туда забрался какой-то бомж с чердака? У писателя Сельдина был роман про бомжа, который захватил в заложники семью. Но это здесь при чем? Позвонить Сельдину и спросить, как избавиться от бомжа? В том романе бомжа утопили, сунув мордой в унитаз.
– Кто там? – крикнул Фёдор.
И тут же, будто гранату под днище фашистского танка, метнул бутылку. Не разбившись, она прокатилась по полу и исчезла в комнате. Донесся легкий стук.
«Водка там осталась», – мелькнула паническая мысль.
Правда, в холодильнике стояла еще одна бутылка. Или он уже все выпил? Фёдор сбегал на кухню, проверил, есть ли водка, достал из ящика стола нож, вернулся назад. В комнате было тихо. Фёдор наблюдал. Он чувствовал, как трезвеет, это чувство пугало его почти так же сильно, как некто спрятавшийся в дальней комнате.
«Ладно, пойду».
Но сначала вернулся на кухню, хлебнул из горла и немного успокоился. Проверил подушечкой большого пальца режущую кромку. Нож был туповат. В ящике стола нашелся оселок. Фёдор быстро поправил лезвие, резанув по ладони. Слабо выступила кровь. Это взбодрило.
– Вперед, – прошептал себе Фёдор. – В атаку!
Дойдя до середины коридора, он остановился и стал разглядывать нож в руке. Он вдруг забыл, зачем вооружился.
«Непорядок. Совсем непорядок».
Напала сонливость. Фёдор бросил нож, тот неожиданно воткнулся в старый паркет и мелко задрожал.
«Смешно. Надо поспать».
Он успел лечь и задремать тошнотным, поверхностным сном, когда раздалось чириканье домофона.
«Меня нет», – подумал Фёдор.
И не двинулся с места.
Домофон вскоре замолчал. Фёдор снова стал засыпать, мелькнуло бредовое видение, в котором он вешался. Потом позвонили в дверь.
«Меня нет».
Звонки не прекращались: длинные, нервные короткие, снова длинные.
Фёдор сполз с кровати. В коридоре он споткнулся о торчащий из пола нож и чуть не упал.
– Открываю! – крикнул Фёдор. Тихо добавил: – Суки.
На пороге стояла Зофия. Она внимательно рассмотрела Фёдора и сказала:
– Я вам звонила. Не дозвонилась. Можно войти?
Фёдор, покачнувшись, посторонился.
– Очень рад вам, – сказал он. – Очень. Умираю тут от тоски и одиночества.
– Или от пьянства, – сказала Зофия, зайдя в прихожую.
Фёдор увидел, что она заметила нож в полу, но не понял, что она об этом думает.
– Не обращайте внимания, –
