кораблем к тете в Сан-Хосе в Калифорнии. Джейк ясно увидел замысел фильма об их жизни, посвященного травмам Культурной революции, в котором рассказ о современных попытках вернуть семейный дом перемежается картинами идиллического детства.
Во время визита Чжанов Джейк только и думал что о фильме. Он станет киноэпопеей. Он тронет души. Он даст новый толчок карьере Джейка. Пока родители жили в квартире с Кристи, он ночевал у Рико на диване, набрасывая в уме первый акт. Он знал, что надо бы провести основательное исследование фактов, но хотел обрисовать историю миссис Чжан, пока не забыл подробностей. В конце недели, когда Чжаны вернулись на залив Сан-Франциско, а Джейк — в свою квартиру, ему не терпелось рассказать о сценарии Кристи.
— У твоей мамы, оказывается, очень увлекательное прошлое. — Он поколебался и осмелился взглянуть на Кристи, которая стояла перед зеркалом в ванной, завернув вокруг головы полотенце, и красила ресницы. — Может получиться отличный фильм.
Кристи отвернулась от зеркала.
— Скажи мне, что ты не думаешь о том, о чем подумала я.
Джейк выдернул заусенец.
— Я вообще ни о чем не думаю.
— Я серьезно, Джейк. Жизнь моей матери — это личное. Я вообще удивлена, что она рассказала тебе о побеге из Китая. Это значит, что она тебе доверяет. — В воздухе повисла следующая непроизнесенная фраза: «Не разрушь это доверие».
— Я просто заметил, что это интересный сюжет, и все.
Кристи засмеялась и возобновила свое общение с зеркалом, нанося на щеки румяна.
— Только представь, как ты, Джейк Миллер, написал такой сценарий? Соцсети сожрут тебя живьем.
Вечером, когда они вернулись из бара, Джейк дождался, пока Кристи уснет, и нащупал в темноте ноутбук. Эту историю он поместил в папку «Бредовые идеи» — кладбище незаконченных сценариев.
Расставляя по полкам приправы, Джейк думает о том, что мать Кристи доверилась ему, а Хелен не сочла это возможным. Как он может писать о ней, если она не хотела посвящать его в свое прошлое?
Телефон жужжит, и он видит имейл от Бек: «Дело сделано!»
Чему она радуется?
Во время обеденного перерыва Джейк не собирается рассказывать Рико о «Флорентийце». Он не планирует ставить в известность даже Кристи — не хочет обнадеживать ее перспективой получить большие деньги от продажи, пока не будет уверен, что бриллиант по праву принадлежит Миллерам.
Но когда Рико берет у Джейка косяк и говорит: «Прими мои соболезнования по поводу смерти бабушки. Как ты справляешься?» — Джейк не знает, как ему объяснить свои чувства. Рико способен так подробно описать процесс устройства своей матери в дом престарелых, что Джейк даже некоторое время безуспешно собирался написать об этом сценарий. Рико видится с сестрами, братьями, кузинами и кузенами в доме его abuela3 каждую неделю. Рико его лучший друг, но что это на самом деле значит? Они вместе курят травку и ходят в бар смотреть баскетбол. Господи, когда это марихуана стала наводить на него такую тоску?
Киснуть Джейк не хочет, а потому издает искусственный смешок и говорит Рико:
— Хочешь послушать убойную историю?
Рико с загоревшимися глазами передает ему косяк.
— Ты что-нибудь знаешь про алмаз «Флорентиец»?
И в Джейке просыпается рассказчик. Рико смеется, не веря ни одному его слову, но Джейку все равно. По правде, он даже чувствует облегчение: это проясняет для него сценарий. Сюжет не будет правдоподобным, пока он не найдет пружину действия — не придумает, как Хелен получила бриллиант и почему сохранила его.
— Тебе разве не надо к двум возвращаться на работу? — напоминает Рико.
Джейк проверяет телефон и видит, что уже двадцать минут третьего. Он затаптывает самокрутку и машет другу на прощание. Когда он пробегает через фудхолл под открытым небом, на глаза ему попадается обедающий за столом в одиночестве человек с сальными седыми волосами и в кожаной куртке. В тот момент посреди погожего жаркого дня Джейк только замечает про себя, что у мужика, наверно, яйца сопрели в таком прикиде.
Дебора переезжала столько раз, что превратила это в целую науку. Она знает точные габариты Красного Кролика, в багажник которого вмещается вся ее одежда и кухонная утварь. Она умеет так сдвигать пассажирское сиденье вперед, чтобы на заднем уместить белое кресло-качалку, и двойным узлом закрепить матрас на крыше так, чтобы его не сдуло на шоссе. Кресло-качалка — единственный предмет, который перебрался из их с Кенни первой квартиры в Фейрмаунте, где она нянчила Эшли, в дом в Маунт-Эйри, где первые годы растила остальных, а потом в семейное гнездо на Эджхилл-роуд, куда она сейчас возвращается. Жаль, что нельзя позвать Честера на помощь. Его «тойота-фораннер» пришлась бы кстати, так же как его мускулы, но Честер не звонил всю неделю, с тех пор как бросил ее голой на процедурном столе. Так что Дебора оставляет мебель, которая не влезает в машину, в студии и направляется в дом своего детства. Владелец квартиры, разумеется, не вернет ей задаток.
Прежде чем начать распаковывать вещи, Дебора поджигает связку шалфея и заряжает свое намерение занять дом позитивом. Она начинает с кухни, затем дымит в гостиной и выносит горящий пучок на крыльцо, пытаясь избавиться не от флюидов Хелен, а от ауры ссор, которые происходили в этом доме. Очистив энергетику на первом этаже, она окуривает три спальни на втором и усаживается в столовой раскладывать карты Таро. Только когда ей выпадает шестерка Жезлов, Звезда и Рыцарь мечей, все прямые, она готова вселяться.
Дебора выгружает кухонную утварь в ящики и на полки шкафов и ставит кресло-качалку в гостиной, но одежду убрать некуда. Дебора уже решила, что разместится в комнате Хелен — самой большой и светлой, — однако шкаф и комод там забиты материнским барахлом. Шалфей изгнал из дома энергетический осадок их ссор, но сшитые Хелен платья так и висят на своих местах.
Она звонит Бек и предлагает как-нибудь поужинать вместе.
— Ну пожалуйста, — умоляет она, когда Бек колеблется, — мне одной тоскливо.
Как бы Бек ни истолковала отчаянную просьбу Деборы, она обещает заглянуть в начале следующей недели.
Приехав, Бек не может скрыть изумления перед тем, как Дебора изменила бабушкино жилище. Дом на Эджхилл-роуд никогда не менялся. Улица застраивалась в тысяча девятьсот двадцатых годах, стена к стене, зданиями в тюдоровском стиле с каменными колоннами и кирпичными фасадами, оштукатуренными вторыми этажами и двускатными крышами. Хелен растила Дебору во второй спальне, которая позже, когда Миллеры после ухода отца жили с бабушкой, стала комнатой Бек и Эшли. Джейку пришлось ютиться в швейной мастерской Хелен, где женщины с Мэйн-Лайн вставали на ящик, чтобы Хелен могла измерить необходимую длину платьев. Джейка раздражала необходимость делить
