Какая-то сама не своя. Она даже не заметила, что из-за новых туфель у нее текла кровь. Так она натерла ногу. Я помог ей раздеться и после душа сам приклеил пластырь. Было такое ощущение, что ей всё равно. Она, наверное, не хотела со мной говорить, потому что на мои вопросы отвечала как-то по-дурацки. В тот вечер я почувствовал, что Женя что-то скрывает. Но я не хотел в это верить. Она всё время мне рассказывала, что с ней происходит. Может быть, надо немного подождать? И она сама всё расскажет.
Ближе к ночи Женя немного стала прежней. Даже обняла меня и попросила прощения, что такая злая. Но я видел, как ее что-то колотит изнутри. Как будто человека посадили в клетку и он прыгает с улыбкой на лице. Во сне она что-то говорила, но я не мог разобрать.
Когда я проснулся, Женя стояла грустная у зеркала и рассматривала свое лицо.
– У меня ужасные синяки под глазами, смотри, Саш.
Я встал, обнял ее. Хотел бы сказать, что синяков у нее нет, но они были.
– Не такие уж они и страшные. Тебе надо выспаться.
– Да, наверное, это нервы.
– Ты мне так и не скажешь, в чем дело, Жень?
– Что? О чем ты?
– Жень, я же всё вижу.
– Да так там. С учебой проблемы кое-какие. Но я всё уладила. Переживала просто, – она смотрела куда-то в пол, а потом заперлась в ванной.
Я, конечно, мог потребовать от нее каких-то объяснений. Но не хотелось играть роль детектора лжи. К тому же я очень терпелив, за что меня маман всегда ругала. Я, например, мог долго держать руку под горячей водой, и мне долго не было больно. Я просто внушал себе, что вода холодная, и не чувствовал тепла. Теперь я решил, что Женя ничего не скрывает, и поэтому старался не замечать, как она плачет в туалете или переводит тему. На самом деле я очень боялся того, что она скрывает. Наверное, она нашла себе более подходящего типа. Решительного. Который не играет в паровозики. И который не разговаривает с жучком.
В последнее время я стал часто с ним разговаривать. У меня всегда так происходит, когда что-то не так.
Мне даже стало казаться, что жучок отвечает. Он говорит:
– не волнуйся;
– всё будет хорошо;
– она тебя не бросит.
Нормальный парень взял бы и выяснил, в чем дело. А такому идиоту, как я, проще пребывать в неведении. Я стал ненавидеть себя еще больше. Даже подумывал о том, что надо бы снова сходить к мистеру Одуванчику. Я чувствовал, что скоро весь мой Неверленд грохнется. Всё об этом только и говорит.
Женя что-то скрывает.
Дядя Рома разводится окончательно. Это значит, его дочери будут такие же лузеры, как и я.
Майкла Джексона собираются похоронить. Значит, по ходу, он всё-таки умер. Хотя то, что это делают так долго, дает какую-то надежду, что он наблюдает за всем этим на Багамах.
Потом мне стало уже совсем не смешно, потому что в один вечер Женя пришла и сказала, что ей надо со мной поговорить.
Если вам кто-то говорит такую фразу, то ничего хорошего не ждите. Это аксиома. Хорошее говорят сразу, а с плохим разводят какую-то жижу типа растворимой каши. И на вкус она такая же.
– В общем, мне предложили поехать учиться в Италию. Я подавала документы – там конкурс был. И я прошла, – выпалила она за две секунды и стала на меня вопросительно смотреть.
Началось.
– Ты поедешь? – еле выдавил я.
– Понимаешь, я так мечтала об этом. Несколько лет работала, все эти конкурсы, знаешь… – Женя заплакала. – Поехали со мной?! Саш! Поехали!
Куда я мог поехать, когда у меня мама, паровозики и жучок на сумке.
Я молчал, а Женя металась из стороны в сторону, предлагая решения.
– Может, я не поеду, а? – выпалила она в конце концов.
Как же мне в тот момент хотелось сказать «не езжай», но я вовремя одумался. Это был бы высший эгоизм.
– Ты должна ехать, Жень, должна!
– Тогда что тебя останавливает? Почему ты не можешь поехать?! – Женя стала почти кричать.
– А ты думаешь, у меня здесь ничего нет?! Да и кому я там нужен?
– Мне! У твоей мамы теперь есть мужчина. Она не одна. Ты можешь спокойно поехать со мной!
Я понимал, что Женя права, но не был готов к такому повороту. У меня сразу стали проноситься картины, как я в Италии окончательно деградирую. Как она будет учиться, а я сидеть у компа и смотреть «Евроньюс». Я не мог понять, почему я представляю самое худшее. Почему я не думаю о том, что я буду рядом с Женей? Что я могу и в Италии так же рисовать и продавать свои картины, заниматься дизайном? Я настоящий трус, а Женя опять из-за меня страдает.
– Да какой ты, на фиг, мужчина, если ты всего боишься?! Значит, ты меня вообще не любишь! – в чем женщинам не откажешь, так это в способности моментально делать выводы.
– Слушай, Жень. Ты приходишь, сообщаешь мне такое. И как я должен, по-твоему, реагировать? Конечно, я в шоке.
– Нормальный бы мужик порадовался, а ты!
– Значит, я ненормальный, да?
Следующие несколько дней мы постоянно ссорились. Уезжать уже скоро, поэтому надо было быстрее решать с визами и прочим. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, которого хотят вытащить из его кроватки. Большой мир протягивал ко мне свои громадные и страшные ручищи, а я упирался. Забился в самый угол, как будто меня там не найдут. Но ноги и руки выросли. Ноги уже сорокового размера. И дальше упираться некуда. Женя давала мне отличный шанс показать, на что я способен, и вылезти из своего панциря. Но одно дело, если бы я бросил ее здесь, а другое – оставить ее одну в незнакомой стране. Подумать только, до чего я договорился. Неважно, где бы я ее бросил. Это было бы всё равно ужасно. И зачем я вообще начинал эти отношения?
На следующий день, когда Женя уехала пожить у родителей, мне стало совсем плохо. Как только я представил, что она улетает, а я остаюсь, я даже стал думать, какие документы на визу нужны. Ей-то дадут визу, потому что она там будет учиться, а мне кто даст?
Конечно, Макс говорит, у него есть какой-то турагент, через которого он всё время делает визы, когда путешествует. Это могло бы помочь. Осталось только понять, хочу ли я ехать. Если я вовремя не решусь хотя бы раз сделать такой поступок в своей жизни, может быть действительно поздно. Я окончательно осознал, что могу
