на шее ее теплое дыхание. Переплетенная нежность, как две идеально подогнанные деревянные детали, плотно прилегающие друг к другу.
Эту застывшую, подвешенную тишину нарушает громкое урчание моего наглого живота, как я его ненавижу… Она тут же вскакивает и спрашивает, с чем я буду блины.
С медом, конечно…
Глава 56
Отойти в сторону
Стремительно приближается Рождество. Ненавижу это время. Притворялся только ради племянниц. Думаю, в детстве именно этот праздник заставил меня осознать, как по-разному мать относилась к нам с братом. Некоторые родители стараются поддерживать баланс, чтобы детям всего доставалось поровну: внимания, подарков, поблажек, чтобы ни один ребенок не чувствовал себя обделенным. У нас разница бросалась в глаза. Мама всегда знала, что подарить Жан-Батисту, чтобы порадовать его, но со мной все было мимо. А отец недостаточно участвовал в нашем воспитании, чтобы это заметить. Он был дальнобойщиком, часто уезжал. Из своих поездок в Восточную Европу или Испанию он всегда привозил нам какие-нибудь безделушки. Чтобы долго не думать, дарил одинаковые мягкие игрушки или брелки разного цвета.
Этот праздник научил меня ничего не ждать.
Со смертью Жан-Батиста зимние праздники стали совсем безрадостными. Я думаю о своей мышке. Она проведет их с семьей, мужем, детьми, родителями и свекрами. Она предупредила, что ей будет трудно освободиться во время этого праздничного марафона.
Я иду под вторым номером.
Это нормально…
И больно.
Из глубины уединенья
Виднеются твои черты,
Лицо, изящные персты
И тело – к ним мое стремленье.
В душе приятное сомненье, –
Как ты б взглянула на меня,
Будь вместе мы с начала дня, –
Оно вошло в обыкновенье.
Покой безбрежный сновиденья,
Твоих объятий полутьма
И жара твоего зима,
Как хладный снег на возвышеньи.
Тот час приносит облегченье,
Когда ты рядом в темноте.
Благодарю я в простоте,
Что жизнь мне дарит утешенье.
Глава 57
Путь медоносных цветов
Сидя на большом бежевом диване, Капуцина вертит в руках телефон, надеясь, что он зазвонит.
Она все думает о вчерашнем дне. Как приятно было бегать не одной. Какой забавный этот Блум, у него все эмоции как на ладони – она никогда не видела собаки с такой выразительной мордой. О починенном замке. Решение оказалось совсем простым.
О том моменте, когда они обнялись и она излила на него бочку горя. Просто прижались друг к другу и вместе дышали.
Она снова ощущает трепет, как вчера, когда Адриан положил ей руки на плечи, пока она разогревала блинчики. Время словно остановилось – пока не запахло горелым. Они смеялись и грызли тонкие хрустящие угольки.
Ей понравилось, что ему понравился ее тирамису. Единственный десерт, который ей всегда удается. И понравилось, что он помог ей вымыть две тарелки.
Сердце сжалось, когда они уходили. Мягкие губы прикоснулись к ее лбу. «Надеюсь, до скорого». Она махала, пока они не скрылись за углом. Вернулась через главный вход, спокойная, думая о следующей встрече и даже – с благодарностью – об Адели, из-за которой забыла чемодан. Они могли бы не встретиться с Адрианом. Никогда. А ей так хорошо с ним.
В следующую секунду ей становится страшно привязаться слишком быстро, слишком сильно, быть обманутой, совершить ошибку. Она боится обязательств, того, что будет дальше, боится потерять ориентиры.
Хватит с нее сражений, взрывов и падений в пропасть. Она смотрит на книгу и мысленно просит у пчелиной королевы своим изящным танцем показать ей путь к медоносным цветам.
Глава 58
Оскар между ними
Адриан, привет.
Спасибо за приятный день.
Никогда не бегала вдвоем.
Точнее, втроем.
Что тоже неплохо…
Обнимаю!
Рад стараться!
Я тоже никогда не бегал с большим красным помпоном, маячащим вдали в качестве мотивации.
Тебе не с кем бегать?
Ты хочешь знать, есть ли у меня подружки или есть ли у меня парень?
Проблема с человеком, который понимает тебя без лишних слов, в том, что он понимает и то, что ты до конца не решаешься сказать… (Хе-хе.)
Подружки у меня есть, но они так быстро не бегают.
Впрочем, они вообще не бегают.
И у меня есть Оскар.
Он добрый и внимательный.
И много для меня значит.
Ясно…
– Ненавижу себя.
Так Капуцина начинает сеанс. Я почувствовал, что она злится, еще в холле, по тому, как она встала со стула и посмотрела на меня. Тихая ярость. Беспокойство, частое дыхание, суровый взгляд. И эта складка между бровями.
– Я ведь говорила вам об Оскаре, да?
– Говорили.
– Теперь Адриан думает, что мы вместе.
– Это не так?
– Так! Но не в том смысле, в каком он понял. А он ответил: «Ясно».
Она рассказывает, что он недавно приходил в гости, они вместе бегали по лесу. Как приятно не быть одной, как они вместе смеялись, с каким удовольствием она готовила для кого-то. С каким приятным волнением сушила волосы и красилась. Ей уже давно не хотелось нравиться! Об их восхитительном соучастии.
– И когда он невзначай спрашивает, есть ли у меня парень, я говорю ему про Оскара…
– Как вы думаете, почему?
– Я запаниковала?
– Вполне вероятно. Но по какой причине?
Она надолго задумывается.
Действительно пытается найти ответ.
Я не тороплю ее. Предлагаю выпить чаю, она соглашается.
Захожу на кухню. Дианы нет. Но остался легкий аромат ее духов. Я по-прежнему не могу им надышаться. Вспоминаю, как мы встретились в лицее и как нас обоих сразу охватило это чувство очевидности и соучастия. Наш страх перед столь сильными чувствами. Но мы правильно сделали, что отдались им. Нет, я люблю ее не так, как в первый день. Эта любовь постоянно меняется. Эрос, филия, агапэ – эти трое кружатся в танце вокруг нас, попеременно выходя на передний план.
Капуцина и Адриан сейчас находятся в самом начале этой мощной встречи. Наверняка они так же растеряны, как мы когда-то.
Я ставлю чай на журнальный столик между нами и молча сажусь.
– Раньше я была одна, и, наверное, мне страшно впустить в свою жизнь кого-то другого.
– Но вы еще не дошли до этой стадии. Почему вы заглядываете так далеко?
– Потому что, вступая в отношения, неизбежно думаешь о том, насколько человек подходит для совместной жизни.
– Вот как?
– К тому моменту, когда он пришел первый раз, мы едва обменялись парой сотен сообщений, но что-то буквально толкнуло меня в его объятия.
– Вы поддались?
– Да.
– Вам понравилось?
– Еще как. И ему тоже. Жена вам не говорила?
– Мы вас не обсуждаем.
– Он вспомнил о крушении. Это было очень сильно, и для него, и для меня, что он наконец смог освободиться.
– Так почему вы не позволяете себе думать об отношениях с ним? Пусть и непродолжительных?
– Чтобы не разочаровать его, если что.
– Если что?
– Если вдруг общение прекратится.
– А если оно продолжится? Может, превратится во что-то серьезное? Почему вы думаете, что оно может прекратиться?
– Потому что иногда все прекращается.
Она снова задумывается.
Мне нравится, когда пациенты погружаются в лабиринты своего внутреннего мира, пытаясь понять, где искать ответ. В сердце, разуме, внутри себя, в воспоминаниях, в прошлом. В этот момент внешний мир словно замирает, давая им время разобраться, ждет. Иногда это процесс довольно жесткий, но всегда трогательный.
– Я думаю, дело в моем дяде.
– В дяде?
– Он умный, заботливый, внимательный. Он хороший человек…
– Но?
– Адриан мулат. Почти черный.
– Вы боитесь, как дядя отреагирует?
– Да. Мы с ним хорошо ладим, если не брать в расчет эту тему. Впрочем, мы ее не касаемся. Каждый думает что хочет. Но если наши отношения с Адрианом
