- Стал ты доктором, а, право, все такой же, как прежде...
- Ну, значит, позволяете! - заключил я.- А мальчиков можно с собой взять?
- Э, да уж идите все! - махнула она рукой.- Только, господа, потише, чтоб папка не слышал, а то буря будет... Я велю вам в зале кринку молока оставить: может быть, проголодае-тесь... Прощайте! Счастливого пути!
Мы спустились в сад.
- Ну, что же, господа, на лодке поедем? - шепотом спросил я.
- Конечно, на лодке!.. В Грёково,- быстро сказала Наташа.- Ах, Митя, ночь какая! Прогуляем сегодня до утра?..
Все были как-то особенно оживлены - даже полная, сонливая Соня, старшая сестра Наташи. Мы свернули в темную боковую аллею; в ней пахло сыростью, и свет месяца еле пробивался сквозь густую листву акаций.
- Вот, Митя, потеха была сегодня! - смеясь, заговорила Наташа.Выкупались мы перед ужином и переехали в лодке на ту сторону; возвратились назад,- я весла выбросила на берег, выпрыгнула сама и нечаянно ногою оттолкнула лодку. Лида сидела на корме,- вдруг как вскочит: "Ах, господи-батюшки! Спасайся, кто может!" - и как была, одетая,- в воду! - Я испугалась: как бы мы без весел к берегу подъехали? - краснея, стала оправдываться Лида, сестра Веры.
Странная эта Лида, молчаливая и застенчивая, она краснеет при самом незначительном обра-щенном, к ней слове.
- И вся, вся замочилась, выше пояса! - хохотала Наташа.- Пришлось сбегать домой, принести ей сухое платье.
- "Спасайся, кто может!" Ххо-ххо-ххо! - в восторге засмеялся Петька и обеими руками крепко обнял Лиду за талию.
- Да ну, Петька, пошел прочь! - с досадой сказала Лида.- Вешается ко всем.
- Ах, Лида, Лида! За что ты меня ожесточаешь? - меланхолически произнес Петька.- Если бы ты могла знать чувства мужского сердца!
- Ну, Петька! Шут! - лениво засмеялась Соня.
Аллея кончалась калиточкой. За нею по косогору спускалась к реке узкая тропинка. Наташа неожиданно положила руки на плечи Веры и вместе с нею быстро побежала под гору.
- Ай!.. Ната-а-аша!!! - закричала Вера, испуганно смеясь и стараясь остановиться. Петька помчался следом за ними.
Когда мы сошли к реке, Вера, обессилевшая от смеха и усталости, сидела на лавочке под черемухой и, свесив голову, громко, протяжно охала. Петька сидел рядом и тоже старательно охал.
- Да ну, Петя... Ради бога!.. Ох! - стонала она, хватаясь за грудь.Будет!.. Ох, не могу!.. О-о-ох!
- О-о-ох! - вторил Петька.
Вера морщилась и бессильно махала руками и все-таки смеялась.
- Ну, Верка, размякла совсем! - презрительно сказала Наташа, стоя на корме лодки.- Настоящая рыба!
- Господа! Ведь нас не только в доме, а и в Санине слышно,запротестовал я.
- Ну, садитесь скорей в лодку, а то мы одни уедем! - крикнула Наташа.
- О-ох, Наташа, Наташа! - вздохнула Вера, поднимаясь и еле бредя к лодке.- Что ты со мною делаешь!
- Да ну же, садитесь скорей! - повторила Наташа, нетерпеливо раскачивая лодку.
Мы с Мишей сели за весла, Вера, Соня, Лида и Петька разместились в середине, Наташа - у руля. Лодка, описав полукруг, выплыла на середину неподвижной реки; купальня медленно отош-ла назад и скрылась за выступом. На горе темнел сад, который теперь казался еще гуще, чем днем, а по ту сторону реки, над лугом, высоко в небе стоял месяц, окруженный нежно-синею каймою.
Лодка шла быстро; вода журчала под носом; не хотелось говорить, отдавшись здоровому ощущению мускульной работы и тишине ночи. Меж деревьев всем широким фасадом выглянул дом с белыми колоннами балкона; окна везде были темны: все уже спят. Слева выдвинулись липы и снова скрыли дом. Сад исчез назади; по обе стороны тянулись луга; берег черною полосою отражался в воде, а дальше по реке играл месяц.
- Ах, какая чудная луна! - томно вздохнула Вера. Соня засмеялась.
- Вот, смотри, Митя, она всегда такая: просто не может равнодушно видеть месяца. Раз мы с нею шли в Пожарске через мост: на небе луна тусклая, ничего хорошего; а Вера смотрит: "Ах, великолепная луна!.." Такая сентиментальная!
- Сентиментальная! А вот Наташа только что говорила, что я - рыба. Разве рыбы бывают сентиментальные? - спросила Вера с своею медленною и доброю улыбкою.
- Отчего же нет? Высунула рыба нос из воды, смотрит на луну: "Ах, ах! великолепная луна!"
Соня сострила неожиданно для себя и залилась смехом. Я сложил весла и передохнул.
- Господа, давайте голоса ночи слушать,- предложила Наташа.- Миша, брось весла.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остано-вилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга тянуло запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась муха.
Я закурил папиросу и стал держать горящую спичку над водой. Из черной глубины быстро вынырнула рыба, оторопело уставилась на огонь выпученными, глупыми глазами и, вильнув хвостом, юркнула назад. Все рассмеялись.
- Как Вера на луну! - сказала Лида, лукаво дрогнув бровью.
Все засмеялись сильнее, а Лида покраснела.
- Ну, господа, дальше можно ехать,- сумрачно проговорил Миша, все время зевавший. Он снова взялся за весла.
Наташа перебралась с кормы на середину лодки.
- Митя, расскажи, за что тебя со службы выгнали,- сказала она, с детскою ласкою загляды-вая мне в глаза.
- За что выгнали? О, голубушка, это история долгая...
- Ну, все-таки расскажи!..
Я стал рассказывать. Все теснее сдвинулись вокруг. Между прочим, рассказал я и о своей первой стычке с председателем, после которой я из "преданного своему делу врача" превратился в "наглого и неотесанного фрондера"; приехав в деревню, где был мой пункт, принципал прислал мне следующую собственноручную записку: "Председатель управы желает видеть земского врача Чеканова; обедает у князя Серпуховского". Ну, я ему на обратной стороне его записки ответил: "Земский врач Чеканов не желает видеть председателя управы и обедает у себя дома".
Все рассмеялись.
- Что же он? - быстро спросила Наташа.
- Да ничего. Ответа моего он никому не мог показать, потому что тогда бы прочли и его письмо: ну, а так врачу не пишут.
- Я не понимаю, Митя, как можно было так ответить,- сказала Вера.- Ведь он же ваш начальник?
- Да ну, Вера! всегда вот такая! - нетерпеливо повела Наташа плечами.Так что ж такое?
- Как - что ж такое? Вот из-за этого Митя потерял место. Хорошо еще, что он неженатый человек.
- Голубушка, Вера, и женатые отказывались от мест, сказал я.- Читали вы в газетах о саратовской истории? Все врачи, как один человек, отказались. А нужно знать, какие это горькие бедняки были, многие с семьями,- подумать жутко!
Мы несколько времени плыли молча.
- Свобода вероисповедания...- задумчиво произнес Петька.
- К чему ты это сказал? - с усмешкою спросила Соня.
Петька помолчал.
- К чему я это, правда, сказал? - проговорил он с недоумевающей улыбкой.- А все-таки есть смысл.
- Какой же?
- Го-го! Какой! Свобода вероисповедания,- из-за нее в средние века сколько войн происхо-дило.
- Ну, так что ж?
- Ну, так вот.
Я снова сел за весла. Лодка пошла быстрее. Наташа лихорадочно оживилась; она вдруг охва-тила обеими руками Веру и, хохоча, стала душить ее поцелуями. Вера вскрикнула, лодка накрени-лась и чуть не зачерпнула воды. Все сердито напали на Наташу; она, смеясь, села на корму и взя-лась за руль.
- Господи, вот сумасшедшая девчонка! Я так испугалась! - говорила Вера, оправляя прическу.
- Скорей, господа, скорей гребите! - говорила Наташа, откидывая распущенные волосы за спину.
Лодка вдруг с шуршащим шумом врезалась в тростник; нас обдало острым запахом аира, его початки закачались и раздались в стороны.
- Сильней гребите, сильней! - смеялась Наташа, нетерпеливо топая ногами. Весла путались в упругих корнях аира, лодка медленно двигалась вперед, окруженная сплошною стеною мясис-тых, острых, как иглы, стеблей.Ну, вот, приехали! Вылезайте!
- Спорить трудно: действительно приехали! - засмеялся я.
Вера переглянулась с Лидой.
- Одн-нако! Довольно-таки по-суворовски! - сказала она, поднимаясь.
- Ничего! Суворов был умный человек. Вылезай! Я вас в грёковской роще ужином накор-млю.
- Да, если так, то.. Ай, Наташа, осторожнее! Не качай лодку!
Мы вышли на берег. Спуск весь зарос лозняком и тальником. Приходилось прокладывать дорогу сквозь чащу. Миша и Соня недовольно ворчали на Наташу; Вера шла покорно и только охала, когда оступалась о пенек или тянувшуюся по земле ветку. Петька зато был совершенно доволен: он продирался сквозь кусты куда-то в сторону, вдоль реки, с величайшим удовольствием падал, опять поднимался и уходил все дальше.
- Не стоните, тут сейчас тропинка должна быть,- сказала Наташа.
Она остановилась и, подобравши волосы, широким узлом заколола их на затылке.
