Доброта – удел монахов. Честный значит лох, а лохом Сергей быть не хотел, ему нужно было дачу строить и семью содержать. Ради достатка он мог смухлевать, подмазать, распилить и откатить. Что в этом такого? Он искренне не считал махинации на работе чем-то плохим. Во-первых, так делали все, и если он не откусит жирный кусок, так это сделает кто-то другой из коллег. Зачем же уступать?
Во-вторых, Сергей не отбирал еду у бедняков, сирот не грабил, стариков не притеснял. Он уводил маленький ручеек от широкой реки корпоративных финансов, и никто от этого не страдал. Правда, случались разногласия с некоторыми сотрудниками. Однажды слишком честная юристка грозилась настучать на Сергея с Пашкой учредителям. Пришлось ее слегка подставить, дело дошло до увольнения, но юристка уперлась рогом, подала на фирму в суд, а заодно пошла к крупному клиенту Сергея жаловаться. Клиент – теперь уже бывший, конечно, – поразился такому напору и взял юристку к себе в штат. А потом, говорят, на ней женился. Так что вряд ли Сергей несет наказание за тот случай. Вообще-то ему надо бы кармическую медаль выдать!
Сергей закончил с кухней, вооружился спреем для ковров и отправился в спальню. У юнца оказалась слишком въедливая кровь. Сергей с остервенением тер ворс и бормотал:
– Эрик. Что за имя такое? Стриптизер он, что ли? Хотя какой из него стриптизер: тощий, как вешалка. И что она в нем нашла?
Жалость к себе захлестнула Сергея, он бросил губку и заплакал. Плакать Сергей не умел. За последние двенадцать лет это была третья попытка. Вторая пришлась на вчера, Пашка свидетель. А первая – четыре года назад, когда жена – теперь уже, понятно, бывшая, – после неудачного падения провела три дня в коме. Тогда Сергей думал, что стал вдовцом. Но плакал не из-за этого, а из-за чувства вины: она сто раз просила разобрать хлам на балконе, споткнуться можно и удариться, говорила она, а если головой вот об эти балки задеть, так вообще помереть можно. Но Сергею было недосуг: смотри под ноги, говорил он, столько лет ходим и не ударяемся, я вот балки ни разу не задел, да уберу я, уберу, не ной, лишь бы мозг проклевать, не видишь, сейчас я занят!..
Может, тот случай и испортил Сергею карму? Из-за его лени пострадала жена. Но ведь он так переживал, так корил себя, да и балки с балкона давно вынес – разве осталось еще за что расплачиваться?
Зазвонил телефон: Пашка.
– Привет, – шмыгнул Сергей.
Пашке он был рад. После вчерашнего перед Пашкой можно было ничего не стыдиться, он и так видел Сергея пьяным, раздавленным и льющим слезы.
– Привет, – хмуро ответил друг. – Как здоровье?
– Так себе, – жалобно протянул Сергей.
– У меня к тебе просьба, – неожиданно сказал Пашка. – Сын попал в передрягу, надо выручать. Сам я с работы не вырвусь, потому что тут аврал, а я еще и за тобой дыры затыкаю. Да и ехать мне из центра по пробкам часа три, а нужно срочно. Тебе ближе, минут через сорок на месте будешь.
Он назвал район и кратко описал ситуацию. Пашкин сын был очень трудным подростком. Вечно влипал в истории, напивался, дрался с полицией, сбегал из дома, воровал. Но Пашка упрямо не видел проблемы и списывал всю эту эквилибристику на переходный возраст. Ехать Сергею, понятное дело, никуда не хотелось. Хотелось сидеть дома, проклинать жену и ждать расплаты по карме.
– Слушай, я сегодня не смогу, – начал Сергей. – Мне пока за руль нельзя.
– Езжай на такси, я оплачу! – не сдался Пашка.
– Да понимаешь, у меня сегодня день такой… – Сергей замялся, раздумывая, как бы все объяснить.
– Какой «такой»? – возмутился друг. – Какой у тебя день, Серега? Месячные? Голова болит? Сатурн не в Меркурии?
Стало обидно. Пашка мог бы и в положение войти.
– Меня вообще-то только что жена бросила, – холодно процедил Сергей.
– Не только что, а вчера, – парировал Пашка. – И не она тебя бросила, а ты ее из дома выгнал. Без одежды, между прочим. Еще и оплеуху отвесил.
Сергей примолк. А он вчера был пьянее, чем думал. Успел выложить коллеге неприятные подробности. Ай, неловко вышло.
– Ничего не оплеуху. Так, толкнул слегка, – принялся оправдываться он.
– Плевать на ваши семейные игры! – прервал Пашка. – Мне от тебя помощь нужна. Я бы не стал тебя беспокоить, да обратиться больше не к кому. Съезди, пожалуйста, время же уходит!
Пашкин голос зазвенел. Было слышно, что он действительно взвинчен. Но ввязываться в неприятности в «расчетный кармический день» Сергей не собирался. Только разве друг поймет?
– Паш, мне сегодня из дома лучше не выходить, – зашел Сергей на второй круг. – Всем хуже будет. Ты уж мне поверь. День плохой.
– У тебя день плохой? – переспросил Пашка.
– Да! В любой другой момент я бы все для тебя сделал, ты же знаешь! – Сергей даже прижал руку к сердцу, чтобы звучать убедительней.
– Я-то знаю, Серег, – вздохнул Пашка. – Я тебя отлично знаю. Мы уже лет десять, кажется, знакомы?
– Примерно столько, да, – радостно подтвердил Сергей. – Сколько вместе работаем, столько и дружим.
– И вот за все десять лет ты мне ни разу не помог, – продолжил Пашка. – Ни разу, Серег! Зато от других помощь не просто принимаешь – требуешь! Жаль, у меня время поджимает, а то я много чего мог бы тебе сказать.
Пашка бросил трубку, и Сергей остался в тишине. Он сидел на грязном ковре в пустой комнате, в пустой квартире, а в ушах бился оглушительный вопрос: что?! Что это было? Что он сказал? Что это значит? Что он себе позволяет?
Не найдя ответов, Сергей попытался быть снисходительным. Все же у Пашки тоже, судя по всему, выдалось не лучшее время. Сын-паразит, работы много. Устал, вероятно, вот на Сергея и сорвался.
Сергей честно старался не раздражаться на друга, но из глубины души поднималась ярость. Еще и спина разболелась, а от моющих средств саднило стесанный об усатую стриптизерскую морду кулак. Пора заканчивать с уборкой и позаботиться о себе.
Сергей поднялся с недомытого ковра и понес ведро в ванную. По дороге, разумеется, споткнулся, и грязная вода расплескалась по прихожей.
– Да к черту все, спать пойду! – воскликнул он в сердцах, бросил ведро, сделал шаг и растянулся на мокром полу.
Терпение лопнуло.
– Кошмар! Уроды! Достало! – заголосил Сергей. – Хватит уже меня мучать!
В этот момент в дверь снова позвонили.
– Никого нет дома! – заорал он, продолжая лежать и чувствуя, как одежда пропитывается кровью любовника его жены. От этой мысли его чуть не стошнило.
Но звонок не утихал. Кто-то истерично жал на кнопку, не собираясь уходить.
– Негодяи, безобразие, кошмар, – бубнил Сергей, поднимаясь и хромая к двери.
На пороге стоял смутно знакомый здоровяк. Он обвел тяжелым взглядом Сергея на
