Люси, и та ей читает слова, прося повторить их за ней. Наташенька смотрела в книгу и пыталась издать похожие звуки. Зная, что Наташенькина речь ограничивается разной тональностью хрюканья, мы думали, что Ксюше это просто показалось.
С другими девочками отношения Люси складывались по-разному. Оксана мало разговаривала и в целом не очень интересовалась новенькой. В чем-то они были даже похожи. У обоих неясное прошлое, обе молчаливы. Сильная разница была только в их взглядах – Оксана смотрела из-под лба, тяжело. Казалось, что она знала про тебя что-то, о чем ты даже и не догадывался. Люси же обычно кидала быстрые взгляды, часто пряча глаза. Она не смотрела прямо в наши лица, словно боясь что-то там увидеть. А может, что-то и видела, поэтому и боялась. Ксюша, не смотря на неразговорчивость Люси, сразу отнеслась к ней по-теплому. Она хорошо помнила тот день, когда ее привели сюда после исчезновения мамы. И как было тяжело свыкнуться с мыслью, что ты здесь надолго. Ксюша не приставала к ней с расспросами, всегда покупала ей что-то сладкое в магазине и успокаивала, если видела, что Люси вновь плачет.
Я поначалу пыталась подружиться с Люси. Рассказала ей всю историю наших девочек, пыталась вовлечь во все игры и задавала вопросы, чтобы найти хоть что-то, о чем мы могли бы с ней поговорить.
– У тебя была собака?
– Нет.
– А хочешь?
– Хочу. – Люси слегка кивнула головой.
– Рядом есть старый сырзавод. Там постоянно щенки водятся. Можем пойти туда, ты выберешь своего, поручишься за него.
– Поручусь? Это как?
– Ну ты играть с ним будешь. Назовешь как-нибудь.
Люси покачала головой.
– Я скоро уеду. Он привяжется ко мне, а я к нему. Получается, что мне придется его бросить, так же, как… – Люси осеклась и замолчала.
В тот момент слова Люси меня очень задели. Но я решила этого не показывать и просто пожала плечами – “Как хочешь”. Я была старше Люси и хотела казаться умнее. После этого мы еще пару раз общались, но дружба так и не завязалась. Я решила, что буду держаться с ней так же, как и с неразговорчивой Оксаной – просто соблюдать соседский нейтралитет.
В Люси была, как мне тогда казалось, какая-то надменность и отстраненность. Она смотрела на все вокруг, как на что-то временное, к чему не стоит привязываться. Она ждала своего папу и преданно верила, что весной он заберет ее во Францию. Эта упертость, с которой Люси ждала отца, как-то очень задевала Иру. Девочки не враждовали в открытую. Но было заметно, что в присутствии Иры, Люси было не комфортно, а при виде Люси на Ирином лице появлялась жесткая улыбка.
– Люси, а почему он должен тебя забрать именно весной? Почему, например, не летом? – Ира валялась на кровати и лениво листала журнал.
Люси, оторвав взгляд от учебника французского, быстро посмотрела на Иру, и, поймав ее колючую улыбку, тут же отвела взгляд.
– Потому что бабушка говорила, что этой весной он точно должен приехать.
– А до этого почему не приезжал? – Завязавшийся разговор явно разжигал в Ире азарт.
– Не мог. – Глухо ответила Люси.
– А ты его хотя бы до этого видела?
Люси молча уставилась в учебник.
– Он хотя бы знает, в каком ты детдоме? – Не унималась Ира. Она уже отложила журнал в сторону и, улыбаясь, пристально смотрела на Люси.
Люси не реагировала. Она также молча продолжала смотреть в учебник.
– Ира, отстань уже от нее. – Вмешалась Ксюша. Она сидела за столом и, поджав под себя ноги, красила ногти.
Ира с неохотой вновь откинулась на кровать. Она не хотела ссориться с Ксюшей из-за новенькой – велика честь. Но Ира точно знала, что правды она еще добьется.
Зима пролетела быстро. Март выдался теплым, и мы чаще стали проводить время на улице. Люси выходила во двор вместе с нами, но, как и прежде, участие в играх не принимала. Она либо сидела в стороне от нас на лавочке, либо подходила к калитке, вставала на нижнюю решетку, хваталась руками за прутья и долго смотрела на соседние улицы. Она могла так стоять до самого вечера, пока не становилось совсем темно. Порой воспитательницам приходилось идти за ней, чтобы загнать ее обратно домой.
В марте за Люси так никто и не пришел.
В начале апреля нашему детдому устроили, как выразились воспитательницы, день просвещения. Целый день нам предстояло провести на экскурсии в большом краеведческом музее. С утра мы тщательно умылись и причесались. Мальчики вместо джинс надели брюки, девочки – юбки и платья. Люси нарядилась в свою желтую юбку и блестящую блузку. Старшие девочки посчитали наряд Люси нелепым – слишком уж взрослая одежда на ребенке, а я же нашла в этом какой-то шарм.
Экскурсия оказалось очень нудной. Экскурсовод и воспитательницы пытались собрать нас всех воедино и заставить хоть что-то послушать, но от заунывной речи экскурсовода страшно хотелось спать. Чтобы не уснуть, мы начали играть с вещами, которые были в музее. Оказалось, что этого делать было нельзя, так как за эти вещи, как сказали воспитательницы, “нам головы открутят”. Зевая, мы с нетерпением ожидали окончания экскурсии. И, когда мы вышли из музея, все облегченно вздохнули. И, кажется, воспитательницы сделали это громче нас.
Мы пошли к автобусной остановке. Каждый должен был идти в паре, и со мной шла Люси. Она слегка придерживала мою руку и озиралась по сторонам. Я же пыталась наступить на пятки впереди идущему Юрику. Юрик ускорял шаг и кривлялся, что раззадоривало меня еще больше. Вдруг рука Люси выскользнула из моей. Я подумала, что ей просто надоело постоянно тянуть меня назад, от Юрика, но тут раздался вопль, прямо над моим ухом.
– Папа! – Люси рванула прочь.
На мгновение все замерли. Первыми очнулись воспитательницы.
– Люда, назад! – Заорали они.
Люси бежала очень быстро, в сторону жилых домов. Ксюша и одна из воспитательниц рванули вслед за Люси.
– Люси, стой! – Орала Ксюша.
Люси скрылась из виду за одним из домов. Ксюша и воспитательница исчезли с поля зрения следом за ней. Мы стояли на дороге в полной растерянности. Юрик перестал кривляться, а я с часто бьющимся сердцем смотрела в ту сторону, где, по идее, должны были находиться Люси, Ксюша и воспитательница. Тут я услышала хохот. Это смеялась Ира.
– Я при виде своего, наоборот, убегаю. – Ирин хохот стал еще громче.
– Ира, не время сейчас. – Екатерина Андреевна дернула Иру за рукав.
– А по-моему, самое время. – Ира перестала хохотать, но по
