видите, а говорите, что можете переживать 564 вида чувств и оттенков. Что теперь говорит ваше сердце? — Ангелина смотрела на робота в упор.
— Ничего. Оно никогда ничего не говорит.
— Странно…
— Да.
— Ну, хорошо. Я пойду. — Ангелина встала, поправила плед.
Робот взял пластиковый жетон, чтобы отдать Ангелине, и вдруг просиял:
— Погодите, тут неправильно указана серия. Я робот 7483N, а здесь серия Н.
Ангелина взяла карточку и заплакала. Робот обнял её:
— Не плачьте, Ангелина. Где бы ни был ваш отец, он вас услышал. Ведь вы говорили с ним сердцем.
Кленовый лист был красив. Он висел на самой высокой ветке, откуда видел далеко окрест. Солнечные лучи ласкали его, дожди умывали, ветры качали. Ему нравилась привольная жизнь.
Приближалась осень. Соседи-листочки заговорили о том, что скоро придёт время умирать, и некоторые их собратья уже улетели в мир иной.
Кленовому листу умирать не хотелось. Ему нравилось шелестеть на высоком дереве. В любую погоду он был радостен и доволен. «Эх, — подумал он. — Почему наша жизнь так коротка?». Лист взглянул на небо. С высоты улыбалось солнце. «Вот солнце же не умирает, оно бессмертное», — вздохнул лист.
А солнце, видевшее многое на земле, впервые приметило лист, не желающий подчиняться течению времени. Прищурившись, оно произнесло: «Хочешь быть бессмертным, будь им!». Солнцу иногда тоже надоедает привычный ход дел, и оно соглашается на эксперименты.
Кленовый лист опешил от этих слов. Но и обрадовался. До самых сильных морозов он висел на ветке, а оставшись в одиночестве, заскучал.
В один прекрасный день порывом ветра с дерева сорвало и его. И лист полетел. Он летел над полями и лесами, над морями и горами, над пустынями и городами. Чего только не увидел он в своём воздушном путешествии! Если бы он был писателем, то описал бы это в сотне книг.
Через год ветер принёс его обратно в родные края и оставил в ветвях клёна. В это время листья как раз готовились к опаданию. Они громко шуршали, шутили, радовались, то и дело меняя цвет. Становились жёлтыми, оранжевыми, красными, бордовыми. Каждый лист готовился к смерти как к новой жизни.
Лист-путешественник слушал их разговоры. Несмотря на то, что он облетел всю Землю, видел разные красоты, обладал бессмертием, вдруг понял, что счастливее времени, чем когда он рос на этом дереве, у него не было. Листу захотел остаться здесь, а когда придёт пора, сорваться вниз с другими листьями.
Но тут ветер подхватил его и понёс дальше. Несмотря на бессмертие, кленовый лист не был себе хозяином. И до сих пор он болтается где-то между небом и землёй. Может, и вы его когда-то встречали.
Недавно я переехала из коммуналки в двухкомнатную квартиру в хрущёвке. Всю неделю я летала на крыльях от приобретённого в ипотеку счастья. Свой дом, своя крепость, своё убежище!
Но радость моя длилась недолго. Третьего сентября около одиннадцати часов в квартире сверху включили музыку. Да на всю мощь! Зазвенела посуда в бабушкином серванте, задрожала люстра, грозя сорваться на новый ламинат.
По старому народному обычаю я постучала гаечным ключом по трубе отопления, намекая, что пора прекращать концерт. Долго стучала. Реакции — ноль.
Тогда я решила пойти и воочию разобраться с теми, кто нарушает мой покой. Сначала я долго звонила в дверь. Потом барабанила в неё кулаком. Никакого шевеления с той стороны, только оглушающая мелодия. Плюнула и вернулась к себе.
Где-то через полчаса музыка умолкла. Стало так тихо, что можно было услышать шорох крыльев летящий мухи.
На следующий день я вышла на работу и про «музыкальных» соседей забыла. Они себя ничем не проявляли. По вечерам в доме стояла тишина.
В начале ноября я заболела. Лежала в кровати, пила антигриппин и морс, то и дело мерила температуру.
Вдруг сверху грянула музыка. Наверное, это был Бах. Мелодия летела вниз страшными каскадами, накрывая меня с головой. Я задыхалась. Мне казалось, что я стою под турбиной самолёта. Встать с постели у меня не было сил. Я закрыла уши подушкой и прижала их руками. Музыка стала тише. Я терпела. Как и в прошлый раз, через полчаса всё стихло.
Наутро, чуть оклемавшись, я поднялась к верхней квартире. Изо всех сил надавила на звонок и не убирала палец до тех пор, пока дверь не открылась. На пороге стояла невысокого роста седая женщина в красном халате и в очках.
— Здравствуйте, — злость бурлила во мне гейзером. — Если вы ещё раз включите музыку так громко, я пожалуюсь участковому!
Женщина молча улыбалась. Она кивнула и закрыла дверь. Я спустилась домой. А в одиннадцать часов грянул гром с верхнего этажа.
Взвыв от негодования, я набрала телефон участкового. Перекрикивая звуки музыки, пожаловалась ему на обстановку. Участковый обещал зайти.
Он пришёл, когда уже всё смолкло, и я спала сладким сном.
— Участковый Сидоров, — представился он. — Вы жаловались на шум.
— Да. У меня чуть ли стекла не вылетают от этой музыки!
— Спокойно. Вы здесь новенькая. Дело в том, что ваша соседка Нина Петровна — инвалид по слуху. Раньше она работала в музыкальной школе, но после тяжёлой болезни оглохла. Теперь может слышать музыку только через вибрации. По решению суда дважды в неделю — в среду и четверг — ей позволено включать музыку на полную громкость ровно на полчаса. Ей это нужно, понимаете?..
Нестерпимо пахнет сырой рыбой. Лиля с детства не любит рыбу ни в каком виде. Когда мама жарила минтай или чего хуже — мойву, Лиля открывала окно в своей комнате, впуская свежий воздух. Рыбу она не ела принципиально. Сейчас Лиле тридцать, мамы уже нет, но принцип остался.
Сырой рыбой тянет от моря. К вечеру запах усиливается, и Лиле хочется убежать куда-нибудь. Как здесь живут местные? Наверное, привыкли и не чувствуют удушающего аромата.
Лиля идёт на набережную. Пустынно, даже не все фонари горят. Курортный сезон завершился, туристы разъехались. Только одиночки и редкие пары бродят днём по пляжу, а вечером гуляют по опустевшим улицам.
По морю бежит лунная дорожка. Хочется ступить на неё и идти, идти, идти… Куда? Да куда глаза глядят! В ночь, в звёзды, в прекрасное будущее! Жаль, что лунная дорожка бывает только на воде. А по воде Лиля ходить не умеет.
Шелест волн успокаивает. Издалека доносятся звуки гитары. Нежные, тонкие, ласкающие слух. Лиля идёт на мелодию.
В жёлтом свете фонаря на высоком белом
