на полной скорости. – Блин, надеюсь, это значит, что завтра у нас выходной. Я еще даже не начал работу мисс Каллахан.
Воспоминания обрушиваются на меня.
В этом году я устроилась на работу в школьную библиотеку – которая, забавный факт, также является городской библиотекой Сильвер-Спрингс, – и вчера, перед тем как я пошла забирать свою сестру с урока пения, у меня была смена.
В итоге я написала какое-то глупое письмо своей учительнице английского, чтобы выплеснуть эмоции. А сегодня утром я не смогла найти сборник стихов в своей сумке.
Я же не оставила его там?
Я оставила книгу в библиотеке.
С письмом внутри.
Ради всего святого, Ви, насколько тупой ты можешь быть?
Одно дело – когда у тебя очень плохой день и ты срываешься на своей стервозной учительнице в гневном письме. Другое дело – быть настолько глупой, чтобы забыть письмо в библиотеке, где его кто угодно мог найти.
Я уже вижу это: школа звонит моей маме, чтобы сообщить ей об отстранении от занятий ее наименее любимой дочери за, цитирую, «обвинение учителя в плескании в адском пламени».
Голос отца звучит в голове, прежде чем паника накрывает меня.
Притормози, сделай вдох и найди светлую сторону.
Ну, не так уж и плохо, что я оставила письмо в старой пыльной книге, которую не открывали уже более десяти лет. Скорее всего, к тому времени, когда кто-нибудь его найдет, я уже уеду в колледж в интересном положении. И даже если его обнаружат – кто сказал, что письмо мое?
Черт, кажется, я упомянула свою музыкально одаренную сестру.
И свою потенциальную стипендию.
Ладно, может быть, они смогли бы связать его со мной, если бы провели расследование. Но этого не произойдет. Я не допущу. Мистер Лоуэн говорит, что нас отпускают по домам, и все мысли о Ксавье Эмери вылетают у меня из головы.
Там остается только одна мысль.
Одна миссия.
Один план.
Я должна заполучить письмо раньше, чем это сделает кто-то другой.
– Вы, два говнюка без мозгов, хоть представляете, что вы только что натворили? – Хэнк, отец Финна, рычит тем низким, тихим голосом, который в десять раз страшнее, чем когда он орет тебе в лицо.
Наверное, прямо сейчас мне следовало бы дрожать от страха, размышляя о своих «незрелых и безрассудных поступках», – слова Хэнка. Еще лучше, если бы я пытался придумать им оправдание, но все, о чем я могу думать, пока человек, которого я считаю своим вторым отцом, допрашивает меня, это…
Черт возьми, это одна здоровенная вена на лбу.
Вена на лбу Хэнка всегда была такой большой?
Он так взбешен, что, кажется, она вот-вот лопнет.
Почему мне хочется, чтобы она лопнула?
Вена, пожалуйста, лопни.
Часть меня надеялась, что шериф Дэниел отвез нас в полицейский участок только для галочки. В конце концов, я много лет наблюдал, как Финн устраивал подобные пранки и ему все сходило с рук. Даже предупреждений не было. Мои надежды развеялись в прах, когда они притащили наши провинившиеся задницы в комнату для допросов и сказали сесть. Потом шериф и отец Финна по очереди орали на нас на протяжении трех часов.
– Ксав? – надавливает Хэнк.
Я отрываюсь от своих мыслей.
– Мм?
– Ты ждешь, пока вырастет трава? Отвечай на чертов вопрос.
Дерьмо.
Заметка для себя: стоит попробовать слушать, когда люди говорят.
– Я…
Финн вмешивается:
– Нет, конечно, мы не думали, что они собираются эвакуировать школу, пап. Это была всего лишь одна маленькая бомба-вонючка.
Я смотрю в глаза своему лучшему другу.
Финн ухмыляется.
Спасибо за спасение, придурок.
– Ой, ты мне еще заплачь. Эта «одна маленькая бомба-вонючка», – Хэнк пальцами изображает кавычки в воздухе, – воняла так, что твой бедный учитель подумал, будто это какая-то утечка газа. Ты знал, что делал, Финли. Разве ты не понимаешь? Ты в полной заднице. И я не знаю, смогу ли вытащить тебя из нее на этот раз.
Хэнк делает глубокий вдох, чтобы удержать себя в руках.
– Как звучит трехнедельное отстранение, а? Что насчет выпускного года без баскетбола? И бала? Очень надеюсь, что ты туда не собирался, потому что теперь, черт возьми, ты ни за что на свете не пойдешь.
Финн беспомощно захлопнул рот и опустился на свое место. Честно говоря, хотя в классе и пахло так, будто что-то умерло, я не представляю, как наш замещающий учитель мог спутать «горящий мусор и пердеж» с «газом».
Я сидел в конце класса и запустил бомбу-вонючку, когда учительница вышла ненадолго. Она запаниковала, как только появился запах, и тут же уведомила администрацию школы об «отвратительном, токсичном запахе».
Они включили пожарную сигнализацию и вывели нас из здания в рекордно короткие сроки. Логично, ведь они не могли рисковать безопасностью стольких детей. А если бы это действительно была утечка?
Я до сих пор не могу поверить тому, как быстро нас поймали.
Все благодаря их так называемому «видео».
Это первое, что они сказали, когда пришли вывести меня и Финна из толпы после того, как школа собралась снаружи. Они обезоружили нас словами: «Не утруждайтесь объяснять, у нас есть видео. Вы попались», после чего потащили обратно внутрь, чтобы дождаться копов.
Понятия не имею, как им удалось снять это в классе, где нет камеры наблюдения, но сейчас не до этого.
– Ты должен научиться думать, прежде чем действовать, сынок. – Хэнк стучит по лбу Финна так, словно проверяет, есть ли там мозг. – Думать, мать твою.
Помню, в детстве я считал Хэнка таким крутым, потому что он матерился. Из-за этого я обращал внимание на его слова. И, поверьте мне, это много значит с учетом того, что я был мелким засранцем с двухсекундной концентрацией внимания. Потом произошел несчастный случай, и он стал ругаться через каждые два слова.
В конце концов выражения потеряли силу.
Но опять же… Я бы тоже ругался, если бы потерял любовь всей своей жизни.
– Что насчет тебя, – Хэнк буравит меня взглядом, – считай, что тебе повезло, ведь ты впервые занимаешься подобным дерьмом. В отличие от кое-кого, – он смотрит на Финна, – ты, скорее всего, закончишь сезон. Может, тебя оставят после уроков на пару недель. И это только потому, что шериф на нашей стороне. Если бы вы, два клоуна, были чьими-то другими детьми, вам прямо сейчас предъявили бы гребаные уголовные обвинения, вы это понимаете?
Мы с Финном киваем. Глаза моего лучшего друга полны сожаления. Для
