помогаю. Тут каждый для другого, а не в обмен. Если мы начнем жить «ты мне – я тебе», увидишь, как быстро и тут заборы высокие вырастут.
Я задумалась над словами Ойнур. И теперь каждый раз, видя, как эта женщина приходит к старухе, знала, что то всей деревне на благо.
9. Про деревья-помощников
йнур стояла посреди дороги и, казалось, шепталась с кем-то. Да только рядом не было никого.
– Ты с кем говоришь?
– Видишь вооон ту березу? С ней здороваюсь, помощи прошу. Скоро весна будет, новые веточки появятся. Буду собирать, снадобья делать да веники заготавливать. А разрешит, так и старые ветви возьму детям на игрушки.
– А она разве слышит?
– А то. Раньше люди на другой стороне земли верили, что мы все из нее вышли. А вместе с нами и другие существа, что не смогли жить над землей и превратились кто в деревья, кто в растения. В нашей стороне знают, что они все живые, и у каждого своя душа есть.
– А почему ближе не подойдешь, далеко ведь до нее.
– Нет, милая, нельзя так с ними. Ты ведь, поди, и сама не любишь, коли кто подойдет и сразу трогать тебя будет. Вот и с деревьями так. Нужно подходя здороваться, дать и им, и себе возможность прикоснуться друг к другу внутри. Договориться. А откажет, так без обиды уйти, не твое дерево, значит.
– И ты со всеми так беседуешь?
– Конечно. Мы все реже слушаем растения и животных, да и землю саму. А зря. Они мудрые, не только в деле помогут, но и душу залечат. И все разные, к каждому свой подход нужен. К кувшинке, например, только с нежными словами подходить можно и не срезать ни в коем случае. Она дитя и воды, и земли, потому и водную, и земную нечисть отгонит. И в дороге поможет, если с собой позовешь. Напитаться нужно – иди к березе или сосне. Но это в здешних краях. В других ищи те, что ту землю оберегают. А очиститься – можжевельник сухой поджигай. Или к осине иди. Только с нею осторожно, смотри не пересиди. Тополь ясность даст, а акацию о детишках просить можно. Но тогда и за ней поухаживать нужно будет. За так один раз дерево, гляди, и выручит. Но если не будешь и сама ему помогать добрым словом или делом, так и оно перестанет. Поэтому в другом мире у каждого свое дерево есть, о котором должно заботиться.
– А это не сказки, как про папоротник? Сколько его ни искали, ни разу не находили цветов.
– Про папоротник, авось, и сказки, – улыбнулась Ойнур, – да только бабы в домах и сейчас вязанки чеснока или лука вешают. Сегодня, может, и заготавливают, да только раньше все знали, что дом берегут. А ты к иве сходи, поговори с нею, заодно и себя услышишь.
10. Про матерей и дочерей
–
ы всегда такой была?
– Да нет, в молодости, считай, краше. Как лань бегала, – рассмеялась Ойнур.
– Я не об этом. Мне иногда кажется, что, с каким вопросом к тебе ни придешь, всегда найдешь что рассказать. Тебя, наверно, с детства так растили.
– Да что ты. Я в молодости, как и все, глупая и безрассудная была. И матери со мной нелегко бывало. Но с бабкой мне повезло, вовремя вразумила. У меня же все братья были, а я последняя девчонкой уродилась. Мать уже привыкла с сыновьями, а тут. Да что его ворошить, ты спрашивай, чего хочешь.
– Расскажи про мать с бабкой…
– А что там рассказывать? Все как у всех. Всякое случалось. Я никогда прилежной не была и с матерью, бывало, спорила да обижалась. Один раз разругалась с ней, а меня бабка в сенях поймала и в дальнюю комнату увела. «Ты, – говорит, – не права сейчас. Хочешь позлиться, так на меня злись, коль уж так. Мать твою я родила да воспитывала. Да, строга она и тоже не права бывает. Но и ты уважение имей. Она тебе дает столько, сколько может, ни больше, ни меньше. Хочешь поступать по-своему, поступай, но и у матери то же право не забирай. У одной матери дети ведь тоже разные бывают. Знаешь, как у нас говорили – дырявый шалаш матери лучше, чем золотой дворец родичей».
Я тогда и не поняла, о чем она мне толкует. Только с годами увидела, что лучше то, что мать дала, взять и растить дальше. Она ведь самое важное уже дала – жизнь. А если жизнь в себе видишь, так хоть к земле пойди напитайся, хоть к иве прислонись да выплачь все, там везде мать будет. Зря ль, думаешь, я тебя к ней посылала?
Ойнур подошла к комоду, взяла старую фотографию и улыбнулась:
– Вот они обе: и мать, и бабка. Смешно сейчас уже вспоминать, сколько всего было. Да только одно, что они говорили, точно навсегда запомнила и своей дочери твердила: свою дочь любишь – и мою уважай. В себя глядеть не забывай. Ох, растрогала ты меня воспоминаниями. Айда на улицу, в другой раз про бабку расскажу, веселая она была, – уже привычно засмеялась Ойнур и вышла на крыльцо.
ногда старуха Ойнур собирала небольшую серую котомку из мешковины и уходила на несколько дней. Кто-то говорил, что она ездит к дочери в город. Кто-то, что Ойнур просто уходит в лес, в тишину, или собирать свои травы. А кто-то придумывал целые байки о ее приключениях. И все было правдой.
На самом деле она просто уходила.
– Если хочешь перемен, собирайся в дорогу, – говаривала она. – Никто не возвращается прежним даже после нескольких верст пути с собой. В дороге всегда виднее, как с каждым шагом что-то остается позади, а впереди и новое расстилается. Дома засидишься – запреешь в самой себе и своих мыслях. Их тоже выгуливать надобно. К дочери езжу, как в другой мир попадаю – город, шум и суета. В меру и она нужна. Вместе с ней будто и свои картинки быстрее перебираешь. А в лес иду, как в тайгу внутри себя. На природе к своему естеству ближе. А в тени леса и своя темнота лучше чувствуется.
– Так вот зачем ты ходишь.
– Нет, я просто хожу. Мне мир интересен. Он с каждой дорогой тоже другим становится. Ты попробуй по одной и той же тропе раз в месяц прогуливаться. Она тебе с каждой встречей будет новые истории рассказывать. А если с вопросом каким в путь отправишься, всегда ответ найдешь. Главное – с дорогой будь вежлива и благодарна тропам, по которым ходишь.
Ойнур немного помолчала, достала старые, уже потертые четки, будто обращаясь к ним.
– А еще в дороге нет возраста. В ней тебе всегда столько же лет, сколько твоей душе и сколько в тебе духу. Они-то в путь и зовут всегда. Снова и снова.
12. О том, сколько всего мы храним
таруха Ойнур сидела на крыльце с кучей разноцветных клубков и сматывала еще один, распуская нити старого свитера, прохудившегося от долгой носки. Видно было, что из этих ниток Ойнур задумала что-то связать.
– Не проще ли новые купить? Давай привезу тебе из города в следующие выходные.
– Да как же, и эти еще не так плохи. Новое, оно, конечно, хорошо, найду что связать. Но и с этим нужно что-то сделать. Ты хоть раз в деревнях свалки видела, как у вас в городе?
Я задумалась. И правда, в городе повсюду урны и контейнеры у каждого дома, а на окраине еще и свалка
