В 1859 году Наполеон III в сражениях под городами Магната и Сольферино воскресил в памяти европейцев зловещий призрак своего воинственного дяди Наполеона Бонапарта. Франция стала реальным соперником, угрожающим нарушить уже многие десятилетия существующий баланс сил в Европе.
Всем было хорошо известно, что успеха Наполеон III добился как раз тем, что в отличие от многих других монархов, понимал важность экономического прогресса, который и дал знать о себе в виде победоносной канонады французских пушек. Снятие ограничений на деятельность акционерного капитала, заключение договора о свободной торговле с Англией, реконструкция Парижа, строительство Суэцкого канала, проведение в столице Франции Всемирной выставки в 1855 году, где и сумел отличиться Альфред Крупп, - все это и многое другое способствовало усилению деловой активности и ускорению индустриализации, которая и легла, в конечном счете, в основание всех военных побед французской армии, так взбудораживших мир.
Наступала новая эра. Эра, в которой короли по крови должны были быть смещены королями другого свойства, к каковым в полной мере можно было причислить и Альфреда Круппа.
Но раз так, то короля уже не могла удовлетворить скромная резиденция в виде закопченного Садового домика, свидетеля семейного краха Круппа. Следовало выстроить новый дом и даже не дом, а самый настоящий замок. Однако перед тем, как этот проект осуществился, Альфреда в его Gartenhaus посетил сам "железный канцлер" Бисмарк, и эта встреча была весьма примечательной.
Хозяин и гость мирно просидели весь день, беседуя и наслаждаясь видом гуляющих павлинов и ананасовых пальм в кадушках. Скоро собеседники поняли к своему взаимному удовольствию, что между ними существует очень много общего. Они соглашались между собой во взглядах на религию, на весь сложившийся миропорядок. Им нравились также вековые дубы и, вообще, старые большие деревья, в которых чувствуется мощь и сила, словно в древнем ясене Иггдрасиль из германских сказаний.
Альфред был изумлен, когда выяснилось, что Бисмарк, так же, как и он, был без ума от лошадей. Хозяин из последних сил удержался, чтобы не спросить гостя о будоражащем запахе навоза. "Жеребчики так иногда выразительно скачут на лугу, что наблюдать за ними - несказанное удовольствие..." - смог лишь выдавить из себя Крупп, пытаясь вложить в сказанное сокровенный смысл. И "железный канцлер" понимающе кивнул ему в ответ.
За обедом Бисмарк слегка упомянул французскую императрицу Евгению, назвав её сварливой бабенкой, а когда вдруг вспомнили о самом императоре Наполеоне III, то "железный канцлер" с насмешкой произнес: "Что за глупый человек" (Eigentlich ist er dumm!). Насколько французский император был действительно глуп, стало ясно лишь через несколько лет, когда два столь выдающихся человека, Бисмарк и Крупп, мирно обедавшие в тот вечер и рассуждавшие о Боге, деревьях и лошадях, оказались в одном военном лагере.
Альфред, вспомнив про свои парижские злоключения, нашел грубоватую реплику гостя уморительно смешной и одобрительно расхохотался в ответ. Понимание между этими людьми было полное. Такое согласие двух душ может лежать в основе только очень долгой и крепкой мужской дружбы, которой не страшны никакие невзгоды. Заря Альфреда медленно расцветала на историческом горизонте, а ещё ненаписанный траурный марш из "Сумерков богов" Рихарда Вагнера лишь слегка давал знать о себе в первых, еле слышных величественных звуках, воплотившихся в тот примечательный вечер в хохоте будущего короля пушек Альфреда Круппа.
Наконец наступили шестидесятые годы девятнадцатого столетия. Для Круппа именно это десятилетие стало по-настоящему переломным в его карьере оружейника. В это время он смог перейти к массовому производству бессемеровской стали и пушек. Такое начинание требовало наличия собственного сырьевого производства.
К этому времени стало повсеместно известно изобретение англичанина Генри Бессемера, которому удалось, пропуская сильный поток воздуха через жидкий чугун, получить очень высокие температуры, при которых металл оставался расплавленным и превращался в ковкую сталь. Крупп всерьез начал опасаться, что его тигельное литье будет невыгодным, а все его производство станет неконкурентоспособным, так как бессемеровская сталь была намного дешевле и требовала для производства гораздо меньше времени.
Когда Альфред, сделав пробные отливки, убедился в прочности бессемеровской стали, он сразу же приступил к строительству собственной литейной мастерской, за которой последовало строительство второго бессемеровского завода. Только в процессе постоянного производства нового типа стали Круппу сделались ясны все её недостатки и преимущества, которые, несмотря ни на что, не шли ни в какое сравнение с устаревшей тигельной сталью. Но и здесь были свои особенности. Так, бессемеровская жидкая сталь, на производство которой уходило гораздо меньше времени, чем на обычную тигельную, была очень удобна для массового производства, в особенности для изготовления рельсов. В середине прошлого века такими рельсами была покрыта большая часть континентов по обе стороны Атлантики. Эти современные стальные рельсы протянулись на сотни тысяч миль в направлении побережья Тихого океана. Тигельная же сталь оставалась незаменимым материалом для колесных бандажей локомотивов, винтовых валов пароходов и пушечных стволов. Когда в 60-е годы Крупп начал использовать для изготовления пушек бессемеровский метод и поставлять новые стволы прусской армии, его мастерские чуть было не потеряли своей былой завоеванной десятилетиями славы.
Дело в том, что английская руда, хотя и не такая чистая, как шведская, не содержала в себе большого количества фосфора. Руда же из Рура была насыщена фосфором до такой степени, что в темноте от неё исходило характерное сияние, и бессемеровский передовой метод ничего не мог с этим поделать. Круппу понадобились годы, пока он не решился перейти на использование свободной от фосфора испанской руды. Бессемеровскую сталь Альфред решил использовать для создания орудия нового образца. Серьезное испытание неумолимо приближалось. Прусская армия находилась в процессе перевооружения. Крупп писал в это время: "Мы, немцы, должны напрячь свои стальные мускулы и послужить Пруссии, дабы как можно скорее добиться нужного превосходства в области вооружения". Его новые орудия, которые отныне все заряжались с казенной части, стали большими партиями поступать в армию.
Первый сигнал бедствия пришел из России, которая и сделала Альфреда королем. Во время очередных маневров там взорвалось орудие, изготовленное в Эссене по новому методу. И сразу же все самые радужные проспекты оказались под угрозой. Даже рынок по производству колесных бандажей локомотивов потерял свои былые позиции: британская фирма вернула первую партию, объяснив все низким качеством стали. Альфред сразу же снизил жалование рабочим, а кое-кого и уволил.
Перспектива потерять все была настолько реальной, что Крупп, забросив дела, впал в свою обычную депрессию и бросившись в первый попавшийся ему вагон поезда, принялся без видимой цели разъезжать по всей Германии. Он сделал остановку лишь в Карлсрухе, маленьком городке, где сохранилась истинно тевтонская атмосфера. Но родная Германия казалась слишком маленькой для возбужденного сознания Альфреда. Ему захотелось убежать и из страны. Разве он, немец, не может явиться причиной смерти своих соотечественников, своих солдат! Его, Круппа, следует немедленно изолировать, как взбесившегося маньяка, как Джека потрошителя. Что скажет на это король? Ладно король. Что скажет Бисмарк, чье доверие он так и не смог оправдать? До Круппа стали доходить сведения, что его пушки начали взрываться одна за другой.
В качестве оправдания Альфред решил написать письмо на имя одного из министров прусского правительства, отвечающего за перевооружение армии: "Ваше превосходительство!
Испытывая восхищение и искреннюю радость по поводу неоспоримых успехов нашего доблестного оружия, чувствую себя обязанным сделать весьма горькое признание и довести до Вашего сведения те горькие новости, что передали мне совсем недавно: два четырехфунтовых орудия, заряжавшиеся с казенной части, взорвались... и такой же инцидент произошел и с шестифунтовым орудием".
В качестве оправдания Крупп называл Бессемера свиньей. Причина катастрофы, по его мнению, заключалась в том, что некоторые части орудия были изготовлены из "неподходящего материала, каковой не производился лично мной и на моих заводах".
Послание заканчивалось уверением в том, что Крупп обязуется бесплатно заменить все пушки на новые с полной гарантией качества.
Затем в конец расстроенный неудачей Альфред отправился в добровольное изгнание и пробыл целый год в Берне. Тоска по жене вновь завладела его сердцем. В своем отчаянном положении он нуждался в женском тепле и понимании. Приняв спонтанное решение, Альфред совершенно неожиданно появился в Ницце, где в это время и лечилась неизвестно от чего его обожаемая Берта. Доктор Кюнстар, который и следил за драгоценным здоровьем жены Круппа, оставил нам очень интересные записи, в которых дается описание внешнего вида Альфреда в период его депрессивного состояния: "Он был неуклюж и привлекал всеобщее внимание благодаря своему необычно высокому росту и бросающейся в глаза худобе. Черты лица его, некогда правильные и даже привлекательные, преждевременно состарились и как-то высохли. Это лицо было безжизненным, необычайно бледным и испещренным морщинами. Часть поседевших волос ещё была видна на висках в то время. Как большую лысину прикрывал нелепый парик. Крупп почти не улыбался. Зачастую это в высшей степени странное лицо напоминало окаменевшую маску, лишенную всяческих эмоций".
