я вернулась из театра домой, застала там Володю с этой рыжей, о которой я тебе уже рассказывала.
– Да ты что!.. – пытаясь придать максимум трагизма ситуации, прошептал Сергей.
– Нет, я не утверждаю, что он привел ее в дом для любовных утех, – с ними был ее сын, – но наш дом служит для них естественным местом для продолжения служебных отношений, и это говорит о многом.
Сергей не ожидал такого поворота событий – это было даже страшнее всех его коварных замыслов! Он мог… нет, должен был после пары уточняющих вопросов расставить все на свои места, полностью реабилитировав Владимира, но это было не в его интересах. Он насупился и с трагическим видом молча ждал ее реакции на его сострадание.
– Боже мой, ну почему я такая несчастная?! Что у меня не так? – спрашивала Юля, поддавшись отчаянию.
Здесь по закону жанра Сергей должен был напомнить ей разговор о ее профессиональной успешности, охарактеризовать ее как роскошную женщину и хорошего человека, вселив в нее позитивные мысли, но он угрюмо молчал. Он знал, что его молчание усилит ее сомнения, разочарования и самобичевание.
– Впрочем, что я спрашиваю, когда сама знаю ответ: ему надо то, чего я не могу дать: ему нужен ребенок!..
Губы ее затряслись, глаза наполнились слезами, и она в отчаянии закрыла лицо руками.
– Господи, что же мне делать? Чувствовать себя лишней, ненужной – это так унизительно, так мерзко…
– Ну, ты уж совсем расклеилась! В таком состоянии нельзя что-либо предпринимать. Беспокойный ум не может принять правильного решения. Надо побыть одной, успокоиться, все обдумать, взвесить и только после этого действовать.
***
По совету Сергея Юля уже несколько дней жила у приятельницы.
– Ты знаешь, – сказала она ему, – не помогает. Да, ссориться не приходится – не с кем, – но ревную я его еще больше. Засыпаю в слезах, представляя, как он сейчас на нашей постели ласкает эту моль. Просыпаюсь и, не помня первые секунды, где я нахожусь, жду нежного поцелуя. Не дождавшись и осознав реальность, опустошенная бреду на работу. Там весь день слышу разговоры о детях и мужьях и снова возвращаюсь в одиночество. Все вокруг себя вижу в черных тонах, обо всем беспокоюсь, всего боюсь. Такое ощущение, будто какое-то невидимое существо высасывает из меня жизнь.
– Это депрессия – закономерный процесс в твоей ситуации. Я же тебя учил: вспоминай счастливые моменты своей жизни, думай о хорошем, говори о хорошем, поступай позитивно.
– Да не получается! – с детским отчаянием бросила Юля.
– Так и не получится, если ты игнорируешь встречи со мной. Я каждый день жду тебя после работы, как условились, а ты не приходишь.
– Да неудобно! Я и так к тебе присосалась как пиявка, да еще на халяву. Меня это тяготит.
– Я же тебе говорил: не бесплатно, а по десятке в час, причем не в кассу, а мне в карман.
– Я помираю, а ты шутишь…
– Я тебе не указал главную причину депрессии – темень. Всю зиму было темно, как в Заполярье. На дворе весна, а солнца все нет. Когда мне было плохо после смерти мамы, я поехал в Индию – и все прошло как по волшебству. Кстати, хорошая идея! Я собираюсь поехать туда еще раз – можешь со мной за компанию. Там я основательно поработаю над твоей психологической саморегуляцией. Вернешься новенькой, блестящей и веселой.
– А почему блестящей? – с недоумением спросила Юля.
– А по той же причине, что и веселой: там все улыбаются, всё в золоте, а потому блестит.
– Да ты что! – встрепенулась Юля. – Как это – «мы с тобой»?
– Ну что ты! В разных номерах, разумеется, – каждый сам по себе. Просто тебе надо расслабиться, отдохнуть, а не врастать в проблемы, которые тебя могут окончательно разрушить.
Юля вспомнила те две недели в Гоа – самые счастливые дни, часы и минуты ее жизни. «А почему бы и нет? – рассудила она. – Сергей хорошо меня знает, он великолепный психолог, он поможет мне успокоиться и найти правильное решение».
– Ты знаешь, в этом что-то есть, надо подумать.
– А что здесь думать, оформляй отпуск – и срочно покупаем путевки, иначе можно пролететь с поездкой.
***
Путевки в Кералу оказались недорогими, и они запланировали поездку в Мадурай – святыню индуизма и великолепный архитектурный комплекс.
В аэропорту ее кто-то окликнул:
– Юля, Юлька, это ты, что ли?
Она огляделась и не нашла ни одного знакомого лица.
– Юлька, не узнаешь, что ли, это же я, Катька!
Прямо перед ней стояла женщина лет пятидесяти и улыбалась беззубым ртом.
– Ты помнишь последний звонок, праздник «Алые паруса»? Помнишь, как мы отбились от класса, а потом и с тобой потеряли друг друга?
Юля вспомнила эти события, но собеседницу, как ни старалась, не смогла идентифицировать с прехорошенькой заводной Катюшей – любимицей всех мальчишек их класса.
Между тем женщина в красках стала рассказывать Юле душещипательную историю своей жизни:
– Так вот, тогда меня изнасиловали. Представляешь, прямо на стрелке Васильевского острова какие-то солдаты подпоили и изнасиловали! А потом пошло-поехало… Ребенок, лишение родительских прав… Муж-алкоголик… Сволочь, а не муж, сожитель жалкий! Украл в ювелирке кольцо и подарил мне, а потом еще все свалил на меня. Отсидела полтора года, но теперь все на мази. Вот, ищу работу.
Работу Катя, похоже, искала не первый год.
– Вот видишь, как легко потерять себя! – с назидательным пафосом закончила она свой рассказ. – Я думала, что все о’кей и счастье у меня в кулаке, а оказалось, что я сама заперта в тисках жестокой жизни. С тобой, думаю, такого никогда не случится. Слушай, у тебя не будет в долг на опохмел, а то во рту с утра ни росинки? Я отдам.
Слова эти были произнесены так жалобно, что Юля безоговорочно достала кошелек. Одноклассница ловким движением извлекла оттуда пятитысячную купюру и стремглав растворилась в толпе.
«Вот ведь как бывает, а я еще жалуюсь на свою судьбу!» – подумала Юля.
Подошел Сергей.
– Юля, мы опаздываем! Уже началась посадка, а мы еще не прошли паспортный контроль.
– Да-да, идем, – ответила она, обескураженная неожиданной встречей. – Я просто в шоке от услышанного.
– Что такое? – с нескрываемым любопытством спросил Сергей.
– Я здесь случайно встретила свою одноклассницу. Не виделись с самой школы. Ты представляешь – она, бедная, прошла все круги ада!
И Юля пересказала Сергею историю одноклассницы.
– Потеряйся я в толпе – и моя жизнь, возможно, сложилась бы совершенно иначе, может быть, трагичнее, чем ее.
– Не скажи: в контексте индуистской философии – а именно на эту волну нам надо сейчас настраиваться – ты проживаешь ту жизнь, которая тебе предначертана Вселенной, а предначертано тебе то, что ты заслужила в прошлой жизни. Я уверен, что прошлую жизнь ты прожила праведно. Мы, конечно, можем изменить свою судьбу в лучшую или худшую сторону, но лишь незначительно. Карма должна
