в транс. Снова меня унесло от умиления до страшной раздражительности. С Леней меня жутко штормило. А так хотелось, чтобы все было уютно, тепло, просто… как это было, например, с Йованом.
– Не делай так больше, – сказала я. Заветное «прощаю» произнести так и не смогла. – Не хватай меня за руки и голос тоже не повышай никогда. Я этого не потерплю.
Леня быстро закивал.
– Конечно. Все что угодно…
– Мне угодно только это.
Мы снова замолчали. Сверху грянула песня «Наутилуса», из старенького: про пьяного врача, который сказал, «что тебя больше нет». Я снова вспомнила, что Вася назвала Леню сумасшедшим, и о тех слухах, которые ползли о Лене в поселке. Тогда я решилась.
– Одна девушка на вечеринке немного рассказала о тебе… – начала я.
Леня тут же поднял голову.
– Какая еще девушка?
– Неважно, – смутилась я. Разговор предстоял щепетильный, поэтому мне не хотелось, чтобы Леня меня все время перебивал.
– Она сказала, что у тебя есть справка из…
– Понятно! – перебил меня Леня.
– Так она у тебя есть? – поторопила я его с ответом.
– Ну есть, и что? – пожал плечами Леня. – Какое тебе до этого дело?
Я ошарашенно молчала. Действительно, какое мне дело? А ведь я думала, что Вася просто оболгала Леню.
– Справка эта – туфта, чтобы от военкомата откосить. Пришлось недельку для правдоподобности в больнице поваляться. И я даже знаю, кто тебе про это рассказал, что это за добрая девушка такая… Нашла кого слушать, Маша! Эта чертова Василиса меня давно ненавидит, она и Олю достала. Маньячка…
– А с Ольгой ты правда познакомился в больнице? – осторожно спросила я.
Леня сердито посмотрел на меня. Глаза его стали какими-то диковатыми.
– Не смей ничего говорить про Ольгу.
Снова эта смена настроения… Отлично, кажется, они на самом деле все познакомились в психиатрической больнице. Меня окружают одни психи. А ведь у них по осени, кажется, обострение.
– Прости, – смягчился Леня, положив свою ладонь на мою. Его ладонь оказалась горячей. Мне же, наоборот, было холодно. Ледяной ветер трепал наши волосы. – Ты ведь не спросила ничего такого… Да, у Ольги были настоящие проблемы. Она пыталась уйти из жизни. Один урод надругался над ней… Но ничего, время все расставило по местам.
Произнес он это так зловеще, что я решила, будто Леня расправился с обидчиком Ольги. Господи, почему меня посещают такие ужасные мысли? Почему летом, на даче, среди стрекота сверчков Леня казался мне самым чутким и романтичным парнем на свете, а сейчас вселяет настоящий ужас?
– Не слушай Васю, – повторил Леня, – я в отличие от нее не псих. Да, пил антидепрессанты после аварии, в которой погибла Ольга… Чуть с ума тогда не сошел, но обошлось.
В его голосе было столько боли и горечи, что во мне снова шевельнулась жалость к нему. Я бы, наверное, не смогла пережить такое.
– А Васька про меня давно всякие слухи толкает. Ей не нравилось, что Ольга со мной встречается. А уж по какой причине – понятия не имею. Может, ревновала? Вася вообще одинокая, дикая и постоянно всякие сказки сочиняет. Привел ее в свою компанию, вывел в люди, и в благодарность такое…
А ведь меня Леня точно так же привел в эту компанию, подумала я. Снова заморосил дождь, и Леня первым поднялся со скамейки. Укрываться от непогоды в квартире его друзей мне больше не хотелось, поэтому, когда Леня кивнул на дверь подъезда, я покачала головой. Теперь он не стал настаивать. Но и со мной уходить отсюда не собирался. Признаться, это меня даже обрадовало – мне не хотелось с ним общаться.
– Заметила, что здесь мы часто ссоримся? – спросил Леня.
Первая наша ссора, из-за моего мотоцикла, тоже произошла в городе. Я неопределенно пожала плечами.
– Поэтому я все время хочу уехать отсюда на дачу, – сказал Леня. – Город душит и делает всех нервными. Завтра я уезжаю до четверга. И снова эти дни смогу быть самим собой, незадушенным. Там природа, тишина, спокойствие…
А еще могила Ольги. Я никак не могла отделаться от этой мысли.
– Ты приедешь ко мне? – спросил Леня с надеждой в голосе. Мы так и не помирились до конца, поэтому между нами по-прежнему чувствовалось напряжение.
– В пятницу в универе посвящение в студенты, – сказала я, – Лика в профкоме занимается организацией, попросила меня помочь, поэтому только в выходные…
– А где будет посвящение? – ревниво спросил Леня.
– На Пироговской набережной.
– Мне это не нравится, – покачал головой Леня.
– Не нравится что? Что у меня есть друзья и жизнь помимо тебя? А мне не нравится стоять под дождем, – нахмурилась я. – Спишемся еще.
Я развернулась и направилась к арке. Леня крикнул вслед:
– Погоди, Маша! Ты все неправильно поняла! Я не хотел…
Он не побежал за мной. Услышав, как хлопнула дверь парадной, я выдохнула с облегчением.
С хмурого неба продолжал моросить невидимый дождь. Быстрым шагом я прошла несколько дворов и недалеко от станции метро «Чернышевская» увидела Васю. Она стояла спиной ко мне рядом с пожилой женщиной, продающей цветы: клетчатый жакет, собранные наверху светлые волосы. История с Ольгой меня так и не отпускала. Захотелось узнать подробности той истории, потому что глубокая тревога не покидала меня. Но когда я подошла ближе и окликнула ее, ко мне обернулась совершенно другая девушка, и мне стало не по себе. Я извинилась и отошла к старушке. Купила вымокший букет хризантем в прозрачном целлофане и побежала в сторону метро.
Я никогда не рвалась помогать Лике в делах профкома, а тут вдруг решила подключиться. Лика, конечно, отнеслась к моему энтузиазму с подозрением.
– Ну а что такого? – пожала я плечами, развешивая шарики с названием нашего университета. – Вы ведь мне на даче помогаете. Славик вот на выходных обещал опять приехать, бабушке пристройку покрасим, чердак разберем.
Слава вдруг вызвался помочь, а Лика очень огорчилась, что в выходные уезжает за город в дом отдыха отмечать с родителями годовщину их свадьбы. Так бы она, конечно, присоединилась к нам. Сначала мы даже договаривались поехать втроем. Подозреваю, что и Славка решил мне помогать, рассчитывая, что рядом будет Лика, а когда ее поездка на дачу сорвалась, уже неудобно было отказываться. А мне его помощь не помешает. Отец собрался в очередную командировку и сказал, что мы зря заморачиваемся. Даже если дом будет выглядеть как после бомбежки, его все равно купят из-за места. А мне нравилось вносить в дом новую жизнь. И бабушка заметно изменилась с тех пор,
