И почти никто не заказывал завивку-перманент.
Но главной головной болью было ее председательство в жилищном товариществе. Должность оказалась невероятно тяжелой. Настолько, что Опал заказала себе майку с надписью «И дернул же меня черт вызваться». Вся беда была в текучке жильцов. Прежние обитатели уезжали, их места занимали молодые холостяки, и обстановка сразу менялась. Ох, как же эти холостяки любили погулять! Стояло лето, и каждые выходные устраивались пикники с барбекю, во всю мощь гремела музыка. И к кому бежали жаловаться? Опал уже надоело выбираться из постели и выходить на улицу, чтобы попросить молодежь приглушить музыку и вести себя потише. Обычно просьба встречала понимание, но всего через час шум возвращался на прежний уровень. Иногда приходилось вызывать полицию, дабы утихомирить гуляк.
Ладно бы только шум. Юнцы, понятное дело, желали повеселиться, но к ним прибивались люди самого разного сорта. Совершенно незнакомые. Жильцы постарше тревожились, как бы чужаки их не ограбили. И опасения эти были небезосновательны. В последнее время участились случаи разбойного нападения и угона машин.
Вот недавно Опал припозднилась, задержавшись на работе. В парикмахерскую заявилась компания крепко поддатых молодиц, приехавших на девичник. Они пожелали выкраситься в розовый цвет под стать платьям подружек невесты, и вся эта кутерьма закончилась лишь к десяти вечера.
Заперев салон, Опал направилась к своей машине и тут заметила непрезентабельного вида мужика в длиннополом пальто, который, похоже, ее преследовал. Парковка была пуста, все машины разъехались. Поняв, что вокруг никого, Опал прибавила шагу, и мужик повторил ее маневр. Сомнений в его умыслах не осталось. О господи! Наверное, он хочет отнять машину, ограбить или чего хуже. Прикидывать некогда, надо соображать быстрее.
На подходе к машине Опал сунула руку в сумку, нащупала плойку и, резко развернувшись, наставила ее на мужика.
– Еще шаг, паскуда, и отстрелю башку нахер! – прорычала она как можно грубее и громче.
Видать, мужик струхнул, ибо, попятившись, дал деру. Глядя ему вслед, Опал чувствовала себя Джоном Уэйном. Приятно побыть королем вестерна. Хрен этому ублюдку, а не ее чаевые! Уж только не нынче, после работы до седьмого пота.
Атланта, Джорджия
Отцу исполнялось восемьдесят пять лет, и Руфи приготовила ему маленький сюрприз – на праздничный ужин пригласила Эвелин. Та обрадовалась. Бад ей очень нравился, а беседы о Полустанке и былом времени создавали впечатление, что она снова вместе с Нинни.
* * *
Руфи встретила подругу в аэропорту. Подъезжая к дому, она сказала:
– Эвелин, гляньте вон на тот особняк. Там никто не маячит в окне?
– Вроде бы нет.
– Ничего, подождите.
Когда они вышли из машины, кто-то вдруг отдернул штору на окне верхнего этажа, и за стеклом появилось лицо.
– Ну вот, точно по графику, – сказала Руфи. Изобразив улыбку, она помахала рукой, и человек в окне поспешно спрятался за гардиной.
– Кто это? – спросила Эвелин.
– Моя свекровь.
– О боже! Вы говорили, что с ней соседствуете, но не так же близко! Она ведь прямо на голову вам уселась!
– О да, причем во всех смыслах.
Они вошли в дом, но Руфи задержалась в прихожей возле столика с телефоном.
– Минутку, Эвелин.
Через пять секунд телефон подал голос. Руфи закатила глаза и сняла трубку.
– Здравствуйте, Марта.
– Вижу, у нас гости?
– Совершенно верно.
Отсчитывая время, Руфи выкидывала пальцы. На пятом пальце ее спросили:
– Я ее знаю?
– Вряд ли, Марта. – Руфи посмотрела на Эвелин. – Это моя старинная подруга из Алабамы.
– Понятно. Что ж, хорошего дня. – Марта дала отбой.
– Извините. – Руфи покачала головой. – Прошу, входите. Вот мой дом, какой уж ни есть.
Эвелин поставила сумку на пол, обошла гостиную, заглянула в столовую.
– Как же у вас замечательно, Руфи! Великолепный подбор оттенков. Я просто обожаю такую желтизну в обоях. Прекрасные чехлы, паласы. Где вы нашли декоратора?
Руфи пожала плечами.
– Обошлась своими силами.
– Вы все сделали сами?
– Да. Пришлось вступить в смертельную битву с Мартой, избавляясь от ее древней громоздкой мебели, но я, слава богу, одержала верх.
– О да, это настоящая победа. А я вот нанимала целую армию отделочников.
– Конечно, это заняло время. Требовалось заменить всю проводку, переклеить обои.
– Потрясающая работа. У вас настоящий талант, Руфи.
– Ну что вы, спасибо вам.
– Наверное, в вашей жизни хватает радости.
– Да нет, не сказала бы. Так было раньше, но после смерти Брукса все изменилось. Почти все наши друзья – семейные пары, а я вдруг стала одинокой вдовой. И очень скучаю по былой радости.
Вечером Руфи отвезла подругу в ресторан, а сама поехала за отцом в пансионат. Бад готовился к ужину вдвоем и, увидев за столиком Эвелин, озарился улыбкой.
– Вы только гляньте, кто у нас тут! Вот так сюрприз так сюрприз!
За праздничным ужином говорили о былом.
– Нинни вам рассказывала, как моя тетя Иджи подстрелила хмыря, вознамерившегося убить ее кота?
– Нет…
– А о том, как они с моей матерью обчистили вагон с продуктами, сбросив их беднякам-арендаторам?
– Да, об этом она рассказывала, но я охотно послушаю еще раз.
Хоть Руфи слышала эту историю бессчетно, она порадовалась за отца, так хорошо проводившего время.
Возвращаясь в пансионат, Бад сказал:
– Спасибо, что приехали поздравить, Эвелин. Предлагаю на будущий год собраться в том же составе.
– Непременно. Я уже пометила в своем ежедневнике.
Бад вышел из машины, поднялся на крыльцо и, обернувшись, на прощанье помахал рукой. Руфи ему ответила.
– Ох, иногда у меня просто сердце разрывается, – сказала она. – Он храбрится, не ноет, пытается выглядеть молодцом, но я же понимаю, что ему одиноко. Потому он и хотел повидать Полустанок. Отец тоскует по дому.
– Да, верно, он так оживляется, когда о нем говорит.
– Самое печальное, что того дома больше нет, и с этим ничего не поделаешь.
– Грустно. Но не забывайте, что у него есть вы. И он прав в том, что вы лучшая дочь на свете. Какой роскошный торт вы ему заказали!
Руфи улыбнулась.
– Красивый, правда? Вы когда-нибудь видели столько свечей на торте? Я боялась, бедняга-официант не сумеет все их зажечь.
– Да уж, свечей много. И Бад молодец, задул все до единой. Интересно, что он загадал?
– Не знаю, – покачала головой Руфи. – Может, еще год жизни?
– Что бы там ни было, пусть его желание сбудется.
* * *
Бад и впрямь кое-что загадал, только не для себя. Для Руфи. Чтобы она вновь обрела свое счастье в чем-нибудь или ком-нибудь.
Фэрхоуп, Алабама Январь
1988
Наверняка все вы уже знаете
