уже два месяца.
В тот день я шла с банкета по случаю выхода моего начальника на пенсию. Я выпила даже больше обычного. Я совсем осмелела. Два месяца прошло, в конце концов! На пьяную голову мне казалось, что ничего страшного не случится.
– Давно не виделись, – подтвердила я чуть более высоким голосом, чем мне того хотелось бы.
– Что заказывать будете? – обратился ко мне Сатору, оторвавшись от разделочной доски.
– Бутылочку холодного саке и зеленые бобы.
– Сейчас все будет, – кивнул бармен, снова склоняясь над доской.
За стойкой не было ни одного посетителя. За столиками были две парочки, но и они просто тихо сидели друг напротив друга.
Я отхлебнула саке. Сатору молчал. По радио объявляли результаты бейсбольного матча.
– «Гиганты» сумели вырваться вперед, – пробормотал бармен себе под нос.
Я окинула взглядом зал. В подставке стояло несколько забытых кем-то зонтов. Дождя не было уже несколько дней.
Откуда-то снизу послышалось жужжание. Я подумала, что звук исходит от радиоприемника, но оказалось, что это было какое-то насекомое. Через некоторое время жужжание прекратилось, но вскоре возобновилось.
– Тут какое-то насекомое, – сообщила я, когда Сатору передал мне тарелку с горячими бобами, от которой исходил пар.
– Сверчок, что ли? С самого утра сегодня где-то стрекочет, – отмахнулся бармен.
– Здесь, в баре?
– Да, засел где-то в бетоне у трубы. Думаю, один.
Словно вторя Сатору, сверчок снова застрекотал.
– Слушай, учитель тут говорил, что простудился. Как он там?
– Что?..
– На прошлой неделе он сильно кашлял, а потом я его тут больше не видел. – Бармен стучал ножом по разделочной доске.
– Ни разу? – удивилась я. Голос звучал так пронзительно, что я его не узнавала.
– Ага.
Сверчок продолжал стрекотать. Я же ловила собственное сердцебиение, прислушиваясь к звуку текущей по сосудам крови. Сердце колотилось все быстрее.
– Ты в порядке? – Сатору взглянул на меня. Я не ответила, продолжая молча стоять.
Сверчок стрекотал, потом замолкал, а мое сердцебиение никак не успокаивалось, громко разносясь по всему телу.
Сатору все так же что-то нарезал, стуча ножом по доске. Сверчок снова застрекотал.
Я тихо постучала в дверь. Правда, перед этим я больше десяти минут слонялась перед домом учителя.
Я хотела было позвонить в дверной звонок, но пальцы будто вдруг застыли и не слушались. Потом я решила зайти во двор и показаться на веранде, но ставни были плотно закрыты.
Я прислушалась, пытаясь уловить сквозь закрытые ставни человеческое присутствие, но изнутри не доносилось ни единого звука. Зайдя с другой стороны, я увидела слабый свет в кухонном окне и немного успокоилась.
– Учитель, – позвала я, стоя у закрытой входной двери, но ответа, конечно же, не последовало: едва ли учитель сейчас способен говорить достаточно громко.
Я несколько раз позвала его, но мой голос растворился в ночной темноте. Вот поэтому я и решила постучаться.
В коридоре послышались шаги.
– Кто там? – раздалось с той стороны двери. Голос звучал хрипло.
– Это я.
– «Я» – это кто – Цукико?
– Но вы же узнали!
Пока мы переговаривались, дверь открылась. Передо мной стоял учитель – в полосатых пижамных штанах и футболке с надписью «I NY».
– Что случилось? – спросил учитель совершенно спокойным голосом.
– Ну…
– Знаешь ли, неприлично девушке заходить в гости к мужчине среди ночи.
Учитель был таким же, как обычно. Стоило взглянуть на его лицо – и все напряжение спало.
– Да что вы говорите! А как напьетесь – сами порой в гости зазываете…
– Вот только сейчас я совершенно трезв.
Он говорил так, словно мы все это время были вместе. Возникло такое чувство, что двух месяцев старательного избегания и вовсе не было.
– Но Сатору говорил, что вы заболели…
– Просто простудился. А сейчас, как видишь, я абсолютно здоров.
– А зачем вы надели такую странную футболку?
– Внук отдал.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Учитель явно давно не брился – белая щетина сильно отросла.
– Кстати, Цукико, а ведь мы довольно давно не виделись.
Учитель прищурился. Взгляд он не отводил, а потому отвести глаза не могла и я. Мужчина улыбнулся. Я неловко улыбнулась в ответ.
– Учитель?
– Что такое, Цукико?
– Смотрю, вы уже поправились.
– А ты что, думала, что я умер?
– Признаюсь – было такое…
Мужчина рассмеялся в голос. Я тоже засмеялась, но смех тут же сошел на нет. «Учитель, не надо говорить о смерти», – хотела было сказать я. Но я точно знала – он ответит что-нибудь вроде: «Но, Цукико, люди ведь смертны. Да и в моем возрасте вероятность смерти намного выше, чем у тебя. Так уж устроен мир». И будет прав – смерть и правда всегда витает где-то рядом с нами.
– Заходи, – пригласил учитель. – Чайку попьем.
Мужчина двинулся вглубь дома. Надпись, как оказалось, была напечатана и на спине футболки. «Я люблю Нью-Йорк», – прочитала я, снимая ботинки.
– А вы, оказывается, спите в пижаме, а не в халате, – бормотала я, шагая следом за ним.
– Нечего осуждать чужую домашнюю одежду. – Учитель обернулся.
– Простите.
– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул мужчина.
Воздух в доме был влажным. В дальней комнате на полу лежал неубранный футон. Учитель неспешно приготовил чай и так же неспешно его принес. Пила я тоже медленно – на одну чашку ушло довольно много времени.
Несколько раз я обращалась к учителю, и каждый раз он спрашивал:
– Что такое?
Я ничего не отвечала и все равно снова и снова звала его. Ничего другого я сделать не могла. Допив чай, я собралась уходить.
– Берегите себя, – вежливо склонила голову я, стоя в прихожей.
– Цукико, – теперь настала очередь учителя обращаться ко мне.
– Да? – Я подняла голову и посмотрела на учителя. Его щеки ввалились, волосы были растрепаны, и только глаза по-прежнему сверкали.
– Будь осторожна, – промолвил мужчина, немного помолчав.
– Да ничего со мной не случится! – заявила я, для пущей уверенности стукнув себя в грудь.
Учитель хотел было проводить меня до ворот, но я остановила его, захлопнув дверь. В небе висел полумесяц. В саду стрекотали и жужжали десятки насекомых.
– Ничего не понимаю, – пробормотала я, оставляя позади жилище учителя.
Да какая разница! Любовь там или что еще – плевать! И мне правда было плевать – лишь бы только учитель был жив-здоров.
«Все, хватит! Больше не буду ничего от него ожидать», – думала я, шагая по дороге вдоль реки.
Река просто текла. Тихо текла, стремясь к морю. Интересно, что сейчас делает учитель? Лежит в кровати в своих пижамных штанах и странной футболке? Закрыл ли он двери? Выключил ли свет на кухне? Проверил ли газовую плиту?
– Учитель, – тихо
