стола чистую тетрадь. Я пишу в ней — лихорадочно, наспех. Пока не растеряны отданные мне драгоценности. Пока звучит в крови песня старого металла.
«Зойке было семь, когда отец поставил во дворе новые качели».
Александра Лебедева. ПРЯТКИ
— Раз, два, три, четыре, пять. Начинаю я искать!
Тоша сидит в шкафу, наполовину прикрывшись бабушкиным пальто. Тяжелые шаги раздаются совсем близко. Сердце замирает, когда Тоша понимает, что его вот-вот найдут.
— Может быть, тут? — любопытствует папа, открывая шкаф и отодвигая дедушкин пиджак. — Нет, здесь никого!
Еще минут пять папа заглядывает то в одну, то в другую комнату, пока не возвращается в прихожую.
— Все, я сдаюсь! Тошка, выходи!
Четырехлетний мальчик выскакивает из укрытия и с хохотом хватает отца за ногу.
— А я тут, я тут!
Папа смеется вместе с ним.
Раз.
Взрослые думают, что Тоша давно спит, а он тихонько вылез из кровати и играет со своим новеньким экскаватором. На кухне раздаются приглушенные голоса.
— Слава, сколько это будет продолжаться? Ребенку нужен отец.
— Мам, не начинай. У меня только дела в гору пошли, мне нужно еще немного времени.
— Ты это уже полтора года говоришь, а сын тебя видит только по праздникам. Лучше бы вернулся домой.
— Ну какая работа в этой дыре? Ты сама говорила, что тебе с внуком сидеть в радость. Чего не хватает? Денег?
— Ты должен ребенка воспитывать, а не два немощных старика!
— Немощных! Да вы всем молодым фору дадите!
Это же временно. Если б Света не умотала, жил бы сын с нами, а сейчас ну куда я его заберу, меня дома-то не бывает.
— Света твоя — это отдельный разговор, я тебе говорила, что она вертихвостка!
— Хватит уже!
Глухой удар по дереву, дребезжат вилки.
— Ты как с матерью разговариваешь, совсем ополоумел?! — гремит в ответ дедушка.
— Тише вы, оба! Ребенка разбудите!
Но ругань, хоть и притихшая, не прекращается. Тоша откладывает экскаватор в сторону, залезает обратно в кровать и заворачивается в одеяло с головой.
Взрослые обязательно помирятся, как и всегда перед папиным отъездом. А когда он приедет снова, то подарит Толе трансформера. И они будут жить все вместе.
К моменту, когда бабушка тихонько заглядывает в комнату внука, малыш уже спит.
Два.
Дедушка крепко держит Толю за руку, но это не мешает мальчику крутиться юлой.
— Не вертись.
— Деда, скоро уже?
— Скоро, ещё минут десять.
Но для Толи десять минут — целая вечность. Наконец вдалеке показывается поезд.
— Это он?
— Он, он, — улыбается дедушка. — Потерпи ещё немного.
Толя начинает подпрыгивать на месте, готовый в любой момент сорваться, а поезд тем временем начинает тормозить.
— Деда, вон седьмой вагон, идем скорее!
— Не торопись. Видишь, толпа какая, придавят еще.
Людей и правда немало, но Толя легко находит глазами то самое, родное лицо.
— Папа!
В этот раз дед отпускает руку, позволяя внуку броситься в раскрытые объятия.
— Толька, привет! Ну ты и вымахал! — смеётся папа. Потом встает с корточек и молча жмет руку дедушке.
Толя тараторит без умолку: о секции по футболу, о третьем месте на школьной олимпиаде, о Вальке, которая его задирает, а отец лишь улыбается и треплет его по голове.
— Давай сначала домой, вещи оставлю, а потом мы с тобой пойдем гулять. И ты мне всё-всё расскажешь.
Толя кивает, переполненный восторгом. А впереди в эти выходные ещё столько всего интересного: океанариум, пицца, кино…
И, конечно, мечты о Москве, куда папа очень скоро Толю заберет.
Три.
На ноутбуке запущена Дота, схватка в самом разгаре. Вдруг наушники слетают с головы, больно задев уши.
— Ну сколько можно тебя звать?!
Толик ставит игру на паузу и резко разворачивает компьютерное кресло с сторону бабушки.
— Ну я же попросил меня не трогать, у нас с пацанами катка важная!
— Слышать ничего не хочу! Дед еле встает. Я целый день готовлю, убираю, а ты, здоровый лоб, чашку за собой помыть не можешь! А ну дневник покажи!
— Всё я могу! Можете отстать от меня хоть ненадолго со своими дневниками и чашками?
Перепалка заканчивается привычным «весь в отца пошел», и бабушка, пришаркивая, уходит из комнаты. Толик снова надевает наушники, но нормально поиграть у него так и не получается: минут через пятнадцать на экране телефона высвечивается «папа», и Толик спешно берет трубку.
— Алло?
— Ты как себя ведёшь?
Холодный, серьёзный тон застает Толика врасплох, и он начинает обороняться.
— Что она тебе наговорила, а? Всё я делаю! И мусор выношу, и учусь нормально. Ну, схлопотал тройку в прошлой четверти, так это русичка придирается!
Голос Толи срывается и начинает дрожать.
— Я так не могу больше, пап! Дед лежит, до туалета его отведи-приведи, бабушка орёт постоянно, что ни сделай, всего мало, то не так, это не так, а я…
— А я что сделаю?!
Вопрос вышибает из Толика дух, и он замолкает, растеряв весь свой запал.
— Алло? Меня слышно?
— Ты мог бы приехать. — Ответ звучит сдавленно и как-то фальшиво.
— Опять об этом? Ты уже взрослый парень и должен нести ответственность. Хватит бабушку доводить! Я не могу сорваться в любой момент по твоему капризу и…
— Да, я помню. Проехали.
— Что значит…
Толик завершает звонок и аккуратно кладет телефон на стол. Раньше гаджет полетел бы в стену, но сейчас срывать на нем злость не хочется. Да и нет никакой злости. Только странное спокойствие с каким-то неприятным душком.
«А я что сделаю?»
Толик пробует осмыслить фразу, и в груди неприятно давит, слова словно подпирают ребра изнутри. В этом
