не могу поднять руку, чтобы почистить зубы.
Я вернулась к переписке.
«Не лучше ли, если просьба будет исходить от вас?»
А Ксандеру сказала:
– Не стой перед зеркалом и сплевывай в унитаз, а не в раковину.
«В последний раз, когда я обратился к Мими с просьбой, она решила остаться в Лос-Анджелесе», – написал мистер Варгас.
Я не обижалась на мистера Варгаса за то, что он требовал результатов. Он прозябал в осеннем Нью-Йорке, и на него давил рекламный отдел. А я радовалась жизни в стране молока и меда, наслаждаясь солнцем и развлекаясь с Ксандером.
Я решила рассказать мистеру Варгасу такую шутку: я спрашиваю у Мими, нельзя ли ознакомиться хотя бы с парой глав будущего романа. Она с улыбкой протягивает мне готовую рукопись, в конце которой благодарит меня за помощь с компьютером и вдохновляющий взгляд на жизнь, достойный Полианны.
Видите ли, в шутке должна быть представлена невозможная ситуация. Мозг оценивает ситуацию как невозможную, и вы смеетесь над ее абсурдностью.
В реальности, когда я попросила у Мими несколько страничек, она сказала:
– Когда я буду готова предоставить что-нибудь из своей работы, обязательно дам тебе знать.
И вдруг наступило Рождество. Не то чтобы за это время совсем ничего не случалось. Что-то, разумеется, происходило. Только если вы хотите и дальше верить в непогрешимость Ксандера Девлина, подобно тому, как я продолжала убеждать себя в существовании Санты, даже когда увидела за торговым центром «Вестроудз» мужчину в красном костюме с сигаретой, то вам лучше проигнорировать некоторые события.
Однажды в пятницу, чтобы немного скрасить мое однообразное существование и доказать, что он серьезный и надежный взрослый человек, Ксандер предлагает забрать Фрэнка из школы. Растроганная и полная благодарности, я употребляю освободившееся время на то, чтобы побаловать свои волосы маской и сделать педикюр. Выглянув в окно, я вижу на дорожке «Мерседес», а из гостиной раздаются звуки рояля. Чтобы не мешать мужчинам, я складываю постиранное белье, а затем начинаю готовить ужин.
Засунув в духовку фаршированные ракушки, я откидываю назад блестящие свежевымытые волосы и шлепаю босиком в гостиную. Оказывается, рояль играет сам. Начиная волноваться, куда они пропали, я обхожу Стеклянный дом и поднимаюсь в Дом мечты. Когда я замечаю на желтой кровати спящего Ксандера, моя паника достигает высшей точки.
– Где Фрэнк? – говорю я.
– Фрэнк? – непонимающе переспрашивает он. – Ой, кажется, я задремал.
Не успевает он договорить последнее слово, а я уже в «Мерседесе» – как была, босиком, и жму на газ.
На мое счастье, Фрэнк, подумав, что о нем все забыли, решает идти домой пешком, причем выбирает дорогу, по которой мы едем на машине. То есть таковы его первоначальные намерения. Через несколько кварталов он решает, что надо останавливать машину. Я обнаруживаю мальчика на углу Белладжио-террейс и Линда Флора-драйв в странной позе: одной рукой он кокетливо задирает правую штанину, выставив напоказ соблазнительный бордово-синий носок с ромбами, а другую поднимает вверх, отставив большой палец. По дороге домой Фрэнк объясняет мне, что скомбинировал две техники: Кларка Гейбла и Клодетт Кольбер из знаменитого фильма тысяча девятьсот тридцать четвертого года «Это случилось однажды ночью».
– Это первая картина, получившая сразу пять Оскаров, – объясняет мне Фрэнк, – рекорд, побитый лишь в тысяча девятьсот семьдесят пятом году фильмом «Полет над гнездом кукушки», который я не смотрел.
– И не надо, – быстро говорю я.
– Ладно. Сцена с Гейблом и Кольбер настолько знаменита, что ее повторяют комики Лорел с Харди и герои мультсериала «Безумные мотивы». Она вдохновила целые поколения автостопщиков полагаться на доброту незнакомцев, чтобы добраться до места назначения.
«Ага, в виде задушенного трупа в сточной канаве», – думаю я про себя, а вслух произношу:
– Ты не имеешь права путешествовать автостопом, пока тебе не исполнится двадцать один год.
– Гм, я не знал, что это незаконно. Я понимаю, нарушать закон плохо, только мне бы очень хотелось раздобыть костюм в черно-белую полоску и шапочку, какие носят заключенные. Из него получилась бы отличная пижама. А человеку, отсидевшему свой срок, разрешают забрать костюм?
– В наше время заключенные носят оранжевые комбинезоны с молнией спереди. Покрой не подчеркивает фигуру, и с твоим цветом волос я бы воздержалась от оранжевого.
– Никогда больше не буду останавливать попутные машины.
Каким-то чудом мы с Фрэнком успеваем вернуться домой, не вызвав подозрений у Мими, и задолго до того, как надо вынимать из духовки ракушки.
– Выглядит аппетитно, – говорит Фрэнк, когда я вытаскиваю сковороду из духовки и ставлю на стол. – А почему ты босиком?
Ксандер без предупреждения исчезает на несколько дней. Мне нет дела до того, чем он занимается в свободное время, а у него все время свободное. И все-таки это невежливо, особенно когда я приготовила на ужин запеканку из цветной капусты с фетой, которую Фрэнк терпеть не может, а Ксандер просто обожает.
Зато возвращается он с новыми странными фотографиями для галереи Фрэнка. Когда я спрашиваю, что это за девушка с татуировкой во всю спину, которая стоит на фоне стены с таким же рисунком, он говорит:
– Так, одна знакомая.
Я иду за Фрэнком и Ксандером в Дом мечты. Они пошли «курировать коллекцию», пообещав, что ровно через час Фрэнк сядет за уроки. Прошло полтора. Когда я вхожу через боковую дверь в гараж, мне навстречу вылетает с порывом воздуха и падает на дорожку обгорелый черный комочек. Я догоняю его, наступаю ногой и возвращаюсь в гараж.
– Что это было? – спрашиваю я у Фрэнка, облокотившегося на перила с салфеткой в руке.
Он одет в полосатый льняной костюм с цепочкой для часов на жилете и соломенную шляпу – точь-в-точь пассажир, машущий провожающим с палубы «Титаника».
– Я поджигаю салфетки и бросаю их на пол.
– Зачем, ради всего святого?
– Чтобы наблюдать за воздушными течениями. Это научный проект, его придумал Ксандер.
Я в мгновение ока взлетаю по лестнице.
– Хватит. Дай сюда спички.
– Это не опасно, пол в гараже бетонный.
– Опасно. Отдай спички.
Заставив Фрэнка вывернуть карманы, а также снять канотье, носки и туфли, я убеждаюсь, что у него нет больше спичек, и отправляюсь искать Ксандера. Он сидит по-турецки на кровати, слушая музыку и разбирая фотографии. Сначала он улыбается, а когда видит, что я не нахожу в ситуации ничего забавного, отвечает:
– Расслабься, Элис. Дай ему побыть ребенком.
В конце октября Фрэнк
