было единственное место во вселенной, где волосы Заиры, связанные в хвостики, торчали кверху, как у Пеппи Длинныйчулок.
Заира посмотрела в запотевшее окошко духовки. Никогда еще она не видела такого пышного, высокого суфле. Потом она разбила два яйца над кастрюлькой, которую ей удалось поймать в воздухе, отделила белки от желтков и начала их взбивать. Без всяких усилий с ее стороны они за несколько секунд превратились в роскошный «плавучий остров», вздымавшийся над краями кастрюли белоснежным Монбланом.
— Рамадан начинается только завтра! — объявил один из стратонавтов, подплывая к Заире.
Девочка обернулась и увидела араба в оранжевом комбинезоне, который начал уписывать суфле, хитро поглядывая на нее.
— Это я запасаюсь впрок, на завтрашний день, — сказал он в свое оправдание. — Поздравляю, очень вкусно!
— Кто вы?
— Ахмед Бен Бугуиш, первый марокканский стратонавт, к твоим услугам! А ты, если не ошибаюсь, Заира, первая кондитерша-космонавтша, не так ли?
Девочка гордо выпрямилась, хотя удерживать такую позу в невесомости было трудновато.
— Да, это именно я. Хотя лучше называть меня кондитершей-звездолетчицей или марокконавтом. Значит, в межзвездном пространстве тоже соблюдают Рамадан?
— Ну разумеется, — ответил тот, перекувырнувшись через голову.
И полетел за «Межзвездным Рамаданом для начинающих» — тоненькой черной книжицей в два десятка страниц, приклеенной скотчем к полке.
— Вот, погляди, это руководство изменило мою жизнь, — сказал он Заире. — Оно стало самым моим близким другом в космосе.
— Вот как?
— Должен тебе признаться, что прежде я и представить себе не мог, что в один прекрасный день в час молитвы не буду знать, в какой стороне у нас Мекка… Да и как прикажешь ориентироваться в этой космической станции?!
— А потом еще вот какая проблема: попробуй-ка встать на колени в невесомости!
И марокканец откинул волосы со лба, показав девочке почти заживший шрам.
— Моя голова познакомилась с каждым острым углом в этой консервной банке, — пожаловался он. — Вот почему эта книжица здесь совсем не лишняя. Она — мой лучший друг в этом пространстве, я тебе точно говорю.
— А я когда-нибудь смогу тоже стать вашим лучшим другом в пространстве? — спросила Заира.
— Это зависит только от тебя.
— От меня?
— От тебя и твоего облака. Конечно, ты здесь желанная гостья и можешь оставаться на нашей станции сколько угодно, особенно если будешь готовить мне такие чудесные десерты. Но, между нами говоря, Заира, я бы предпочел, чтобы ты боролась со своим облаком, чтобы ты победила его внутри себя и вышла из комы…
* * *
И в этот момент внизу на земле, в трехстах пятидесяти километрах от станции, в захудалой провинциальной больнице, рядом со спящей девочкой пронзительно заверещал монитор, заставив подпрыгнуть обоих врачей, сидевших у изголовья больной, и разнося по коридорам и по всему миру зловещий сигнал несчастья.
Место действия: где-то между пустыней и небом (Марокко).
Показания сердцеметра: 15 километров.
Дуновение воздуха вырвало Провиденс из летаргии, и оно же побудило ее раздуть ноздри до пределов возможного. Это было сильнее ее. Мерзкий запах, который она так ненавидела, буквально пропитал ее кожу, так резко вернув ей сознание. Даже холодный душ и тот не произвел бы большего эффекта.
Первым ее побуждением было проверить, сохранился ли у нее в трусах пузырек, подаренный Отцом-настоятелем. Она попробовала шевельнуть рукой, но та осталась неподвижной, словно ее сковала невидимая сила. Сперва молодая женщина решила, что во время падения сломала руку или повредила плечо, но вскоре поняла, что ее движениям мешает веревка. Да-да, ее руки были скручены за спиной веревкой, а сама она крепко-накрепко привязана той же веревкой к столбу, врытому в землю. Провиденс зажмурилась, но тут же снова открыла глаза, и этот резкий взмах ресниц разогнал тонкую пелену слезной жидкости, затуманившей ее взгляд. Нет, она не спала. Она действительно находилась на вершине живописной горы, луна еще не встала, и… было ясно, что ее похитили берберы.
— Берберы?!
— Боши, — счел нужным пояснить сидевший перед ней человек, дыша ей в лицо своим дромадерским запахом. — Наше племя обитает на всей этой территории, от горной цепи Высокого Атласа до равнины Суса.
Тончайшее обоняние молодой женщины подсказало ей, что совсем недавно во рту у этого дикаря побывали: рагу из барашка, приправленное травами, сладким перцем и капелькой лимонного сока, финики, мятный чай и… козий зад… Трудно поверить, сколько можно узнать о людях, всего лишь принюхавшись к ним.
— Боши? — изумленно переспросила Провиденс.
Ей показалось, что немцы здорово изменились со времен Второй мировой войны.
— Да, боши, — повторил человек — по-французски, но с кошмарным акцентом, таким густым, что хоть режь его ножом. Или берберским кинжалом. То есть бошевским кинжалом.
За его спиной виднелось несколько кожаных шатров. Но из людей, кроме них двоих, нигде ни души. В общем, обстановочка совсем не радовала.
— А почему я связана? — воскликнула Провиденс, пытаясь высвободить руки и в результате стянув свои узы еще крепче.
Человек погладил заросший щетиной подбородок, щелкнул языком и смачно облизнулся.
— Такие прекрасные газели не часто встречаются в наших краях…
Ну вот, нате вам, мало ей было аппендицита, теперь сбывался ее кошмар номер два — похищение. Перед каждым путешествием, которое она, как правило, совершала одна, родные и знакомые имели пагубную привычку предостерегать ее от «похитителей женщин», безнаказанно разбойничавших во всех диких, варварских странах, куда Провиденс имела глупость ездить в отпуск. В Таиланде и в Саудовской Аравии следовало избегать примерочных кабинок, где женщин подстерегали злодеи с ватой, пропитанной хлороформом, готовые усыпить свою жертву, запереть ее в деревянный ящик и отправить на рынок белых сексуальных рабынь, улучшив таким образом статистику своего злодейского промысла. В Марокко ни в коем случае не следовало ходить одной по горам из-за грабителей, обитавших в пустыне, которые ловили белых женщин, насиловали, а потом продавали первому встречному в обмен на энное количество верблюдов, в прямой зависимости от их красоты или в обратной зависимости от характера (чем больше характера, тем меньше верблюдов). Всем давно было известно, что рабовладельческие рынки просто ломятся от блондинок на острых шпильках, которым в один прекрасный день пришла в голову неудачная мысль выйти из туристического автобуса, чтобы пописать в кустиках по дороге в Уарзазат.
Итак, Провиденс угодила в преддверие ада, иными словами, на одну из стоянок кочевников, где мужчины, изнывающие от одиночества, пускали слюни при виде грязного козьего зада. Она даже подумать боялась о том, что они сделают с такой красивой молодой женщиной, как она, заблудившейся в пустыне, да еще в бикини.
— Куда вы подевали мой пузырек? — спросила она у
