Сравнения продолжают играть ведущую роль в системе чеховских изобразительно-выразительных средств. И, как правило, используются в ключевых моментах повествования.
Надино осознание жизненного переворота, освобождения выражено сравнением: "... и радость вдруг перехватила ей дыхание: она вспомнила, что она едет на волю, едет учиться, а это все равно, что когда-то очень давно называлось уходить в казачество" [С.10; 215].
Развернутым сравнением выражено и окончательное понимание героями, что прежний уклад жизни рухнул:
"Потом сидели и молча плакали. Видно было, что и бабушка и мать чувствовали, что прошлое потеряно навсегда и безвозвратно: нет уже ни положения в обществе, ни прежней чести, ни права приглашать к себе в гости; так бывает, когда среди легкой, беззаботной жизни вдруг нагрянет ночью полиция, сделает обыск, и хозяин дома, окажется, растратил, подделал, - и прощай тогда навеки легкая, беззаботная жизнь!" [С.10; 217]. С.124
На этом этапе самые оригинальные, и развернутые, и краткие, чеховские сравнения не "выпирают", поглощаются текстом, утрачивая предпосылки к самовыделению и самодостаточности, не превращаются в микроструктуры.
Иногда возникает ощущение, что Чехов, возможно, даже слишком приглушает художественный эффект от введения ярких сравнений, стремясь добиться цельности, монолитности текста и - той самой "холодности", предельной объективности авторского слова, о которой он не раз писал молодым литераторам.
Но сравнения-штампы из ранних рассказов Антоши Чехонте также "не выпирали" из текста, не нарушали его цельности, монолитности, не отвлекали читателя от сути происходящего.
И хотя яркие чеховские сравнения 90-900-х годов уже нельзя назвать "проходными" и выполняют они уже более сложные функции, чем сравнения-штампы, все же по некоторым параметрам их можно соотнести со сравнениями Антоши Чехонте первой половины 80-х годов.
Видимо, не случайно, наряду с рассмотренными, в 90-е и 900-е годы в произведениях Чехова появляются уже знакомые нам конструкции: "как белка в колесе" [С.10; 71], "белые, как снег" [С.10; 116, 145], "как тень" [С.10; 136], "как воры" [С.10; 142], "как вихрь" [С.10; 153], "белый, как молоко" [С.10; 163], "горькое, как полынь" [С.10; 178], "как слепой" [С.10; 183], "как в тумане" [С.10; 186] и т. п.
Для Чехова здесь не было противоречия.
Думается, что не должно быть противоречия и для нас.
Какие-то чеховские приемы в работе со сравнениями, найденные в начале 80-х, оставались в принципе теми же и во второй половине 80-х, и в 90-е, и в 900-е годы.
В то же время что-то менялось, писатель экспериментировал, осваивал и использовал, наряду со старыми, новые формы, соответствующие новым творческим установкам.
И то, что оставалось неизменным, выполняло роль базы, фундамента, точки отсчета.
Определенную часть "фундамента" составляли общеязыковые формулы, речевые и литературные штампы.
Следует подчеркнуть, что их присутствие в чеховском тексте 900-х годов эстетически оправданно.
Они не только облегчали контакт с читателем, но и являлись фоном, благодаря которому острее осознавалось новое.
Можно сказать, что устойчивые общеязыковые и литературные формулы выступали в качестве противовеса индивидуально-авторским находкам.
Тем самым создавался необходимый баланс. С.125
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Вряд ли здесь необходимо развернутое подведение итогов, со скрупулезным перечислением "этапов", "черт", "функций"...
Повторим главное.
Метафоричность не была магистральной линией поэтики А.П.Чехова-прозаика.
Сопоставительный принцип, глубоко адогматичный по своей сути и лежащий в основе чеховской творческой индивидуальности, со всей очевидностью проявился и в том, что ведущим тропом писателя стало сравнение. Именно это художественное средство привлекалось Чеховым для решения самых сложных эстетических задач и в значительной мере определяло неповторимое своеобразие созданных им произведений. Изменения в чеховской работе со сравнением отразили общие закономерности творческой эволюции художника.
Конечно же в книге затронуты далеко не все аспекты проблемы.
Быть может, кто-то из внимательных читателей Чехова заметил, что в данной работе почти ничего не говорится об излюбленных чеховских оборотах с "как будто", "словно", "точно", "как бы", "казалось"...
Использование писателем данных конструкций - явление настолько широкое, а создаваемые при этом художественные эффекты - настолько сложны и своеобразны, что заслуживают отдельного разговора. И - новой книги, в которой будут подведены общие итоги.
Такая книга уже готовится к печати. С.125
