попросту потонула. Отголоски её никак не могли просочится наружу.
– Зачем? ЗАЧЕМ?! Да потому что ты больной ублюдок! Ты во всём виноват! Ты виноват в смерти Мэллори. Ты виноват в том, что устроил поджёг. Если бы не ты, всего этого не было.
Его крик тяжелел с каждым пророненным словом. Он выглядел как ребёнок, не желающий брать ответственность за свои поступки.
Я улыбнулся. Тихо и аккуратно. Как я это делал до этого. Мягкая улыбка, не несущая в себе ничего особенного.
– И почему в этом виноват я? Что я сделал?
Смотря насквозь его глаз, я видел, как гнев переполнял его до краёв. Грегори был полон ненависти ко мне. Кулаки его сжимались что есть мочи.
Со скрежетом зубом он пробормотал:
– Ты не человек… Ублюдок.
Я встал перед ним. Продолжил смотреть ему прямо в глаза. Ничего в нём не менялось. Сколько ненависти в нём было, столько же и продолжало кипеть.
– Почему ты так думаешь? – спокойно спросил я.
– Почему? Ты себя видел? Чтобы с тобой не происходило ты постоянно лыбишься как идиот. Поначалу я думал, что так оно и есть. Специально подставлял тебя перед другими. Но чем дальше я заходил, тем больше замечал, что тебе просто наплевать. Когда на первом курсе я подменил твои оценки, и ты чуть не вылетел тебе было плевать. Чтобы не произошло, тебе наплевать. Ты улыбаешься. Ты не нормальный, – не способный остановится, он продолжал, задыхаясь болтать, словно выплёвывая весь яд, что накопился за всё время. – Ты чудовище! Слышишь? Чудовище!
Я улыбнулся. Специально.
Увидев это, он потерял контроль над собой. Схватившись за голову, как за пушечное ядро, он нагнулся, согнув под давлением тяжести колени. Раздался крик. Ужасный, раздирающий уши вопль.
– Да что с тобой не так?! Что ты такое?
С болью он выдавил из себя эти слова. После его колени прикоснулись с песком. Мелкие песчинки пропитались влагой от нескольких пророненных капель.
Я смотрел на Грегори. Убийца только что раскаялся в содеянном и пал на колени передо мной. Непонимание сдавливает его черепную коробку, заставляя чувствовать нетерпимую боль. Чувство вины ставит его на место или это безумие поглощает до конца – мне не известно. Знаю лишь то, что с минуты на минуту я обязан провести перед ним суд. За всю боль, причинённую людям. В том числе и мне. Но прежде…
Я обнял его. Сделал это только чтоб он меня внимательно выслушал.
– Понимаю о чём ты. Тебя напугало это, ведь сам ты так не можешь. Ты не способен просто забыть что-то и идти дальше. А я могу. Вернее, мне пришлось этому научится.
Повисло молчание. Ветер затих. Лишь море всё напоминало о себе. Но со временем стихло и оно.
– В детстве мои родители погибли в аварии, – прорвался сквозь тишину унылый голос Грегори. – Много лет я не мог это забыть. Чуть повзрослев, узнал, что в той аварии погибли и другие люди. Тоже муж и жена. И у них тоже был ребёнок. Как только мне это сообщили, я сразу же искать его. Подходить к нему боялся, лишь следил издалека. Когда я увидел улыбающегося счастливого мальчика весело играющего с другими детьми, я-я словно бы провалился. Я не мог поверить, что это он. Как ребёнок потерявший родителей счастливо бегать и резвится? Как?
Вслушиваясь в каждое его слово, я осознавал суть происходящего. Наконец пазл сложился. Никаких недопониманий происходящего. Всё оказалось куда проще.
– И поэтому ты меня возненавидел? Поэтому принял меня за чудовище? Просто потому, что я справился с травмой, а ты нет?
– Это ты виноват, Хилари… – он продолжал это повторять. Не пытаясь убедить меня, нет. Он убеждал в этом самого себя.
– Грегори, хватит, – мой голос своевольно стал грубее. – Перестань уже вести себя как ребёнок. Это ты не смог справится с травмой, полученной в детстве. Это ты убил Мэллори. Ты устроил поджёг и чуть не убил ещё одного человека. Это ты портишь жизнь всем. В том числе и самому себе.
– Это ты виноват, ты виноват, – снова и снова шептал себе под нос потерянный малец. А ведь и я был таким совсем недавно.
Я почувствовал, как нечто холодное прикоснулось к пальцам, лежащие на спине Грегори. Слегка удивившись этому, я поднял голову. Снег. Маленькие белые снежинки тихонько падали с неба и приземлялись поверх песка. Как одна страница книги покрывает собой другую.
И вновь я взглянул на лицо парня. Зверская ярость и безумие покидало его глаза. Лицо становилось грустным. Прям настоящий ребёнок вылез из укрытия жестокого монстра.
Я встал на ноги. Лицо Грегори продолжало тянутся к низу. Словно желая само себя похоронить. Лишь бы никто не видел. Мне виден лишь его заросший затылок.
Из внутреннего кармана куртки я достал револьвер.
– Ты принёс слишком много боли другим людям. Теперь ты понесёшь ответственность за свои поступки.
Я направил дуло на макушку Грегори.
На небе густая тьма. Изо рта выходит тонкая струя пара. Снежинки продолжают валить мелкими зёрнами на землю, оставляя лёгкий белый слой. Мягко шагая по проложенной тропе из чистых листьев бумаги, я постепенно отмечал свой путь одним следом за другим. Из домов вокруг слышались весёлые голоса и рождественские песни. Некоторые люди компашками выходили на улицу, чтобы прогуляться под снегом.
Дойдя до дома и поднявшись по лестнице на второй этаж, я постучал в дверь квартиры. За нею было тихо. Как бы я не разбудил их ненароком.
Щелчок, и дверь аккуратно распахнулась передо мной. В дверном проёме стояла тётя Бритни. Одетая в зелёное платьице, с пучком на голове она явно ждала гостей.
– Хилари, дорогой мой, – радостно поздоровалась она. – А мы тебя ждём, уже начали думать, что ты не придёшь.
Вскоре за ней выскочил Сора. Как всегда, в белых рубашке и брюках.
– О, Хилари. Заходи.
– Да, давай, заходи скорее.
Я вошёл, снял с себя куртку, разулся и прошёл за стол. Не смотря на его миниатюрны размеры, картофельный салат, индейка, рыба и тарелки с закусками спокойно вмещались в середине, не ущемляя кого-либо в пространстве.
Мы сели за праздничный стол. Тётя Бритни включила телевизор. На одном из каналов показывали фильм «Неспящие в Сиэтле». Мы сразу принялись за индейку. Тётя Бритни и Сора так меня ждали, что даже пальцем не притронулись к ней сами. Я разрезал мясо и разложил всем по тарелкам. Рядом положил себе картофельный салат. Мы сидели вместе, смотря фильм и попутно разговаривая о всяком. Улыбка с лица тёти не слезало ни на миллиметр. Тоже самое можно с Сорой. Они так счастливы. Наверное, я поступил верно, подарив им друг друга.
– Секундочку, – сказала тётя, выходя из застолья. Через пару секунд она исчезла за поворотом.
– Хилари, – произнёс моё имя Сора.
– Что такое? – откликнулся я.
Пальцы
