поинтересовалась Майя.
В последнее время каждый обед со школьными «подругами» укреплял во мне желание собрать рюкзак, сбежать из города и отправиться автостопом в Уэльс. Не потому, что они были плохими. Просто они дружили со Школьной Фрэнсис, тихой зубрилой, и даже не подозревали о существовании Настоящей Фрэнсис, которая обожала мемы и легинсы с фантастическими принтами и уже месяц балансировала на грани нервного срыва. Школьная Фрэнсис была довольно унылой особой, поэтому на нее редко обращали внимание. По сути – я только сейчас начала это понимать, – она вообще ничего из себя не представляла. Неудивительно, что над ней смеялись.
Ноябрь только вступал в свои права, а мне с каждым днем становилось все сложнее влезать в шкуру Школьной Фрэнсис.
– Да все в порядке. Просто нервничаю из-за уроков. – Я вымученно улыбнулась Майе. Похоже, «нервничаю из-за уроков» в моем лексиконе превратилось в синоним «все в порядке».
– Господи, я тоже, – ответила Майя и тут же заговорила с кем-то еще.
Зато ко мне повернулась Рейн. За обедом она теперь всегда садилась рядом, за что я была бесконечно ей благодарна – ведь только с ней я могла нормально общаться.
– Ты уверена, что в порядке? – спросила она тоном куда менее покровительственным, чем Майя. – Выглядишь слегка больной.
– Ну спасибо, – рассмеялась я.
Рейн ухмыльнулась.
– Да я не то хотела сказать. Просто ты сама на себя не похожа.
– Наверное, потому что я сама себя едва знаю.
– До сих пор переживаешь из-за Аледа?
Она спросила напрямик, и я снова едва не рассмеялась.
– Не без того… Он не отвечает на мои сообщения.
Рейн какое-то время сверлила меня взглядом.
– Он ведь натуральный говнюк, – сказала она, и у меня все-таки вырвался надтреснутый смешок.
– Почему?
– Если у него мозгов не хватает сообразить, что все это время ты была его другом, зачем пытаться его вернуть? Он ясно дал понять, что совершенно не ценит ваши отношения. Вот и ты на него наплюй. – Рейн покачала головой. – Тебе тоже не нужны такие друзья.
Я знала, что на самом деле все сложнее, что только я во всем виновата, что я не заслуживаю жалости, – но для разнообразия приятно было почувствовать, что кто-то на моей стороне.
– Наверное.
И тут Рейн обняла меня – впервые за время нашего знакомства. Я обняла ее в ответ, не вставая со стула.
– Ты правда заслуживаешь друзей получше. Потому что ты солнечный ангел.
Я не нашлась, что на это ответить, и просто обняла ее покрепче.
– Фрэнсис, когда у тебя собеседование в Кембридже?
Я проходила мимо двери, ведущей в закулисье школьного актового зала, когда Дэниел заговорил со мной впервые с того злополучного сентябрьского вечера. Он стоял у занавеса рядом с участником Зимних Олимпийских игр, который приехал к нам в школу, чтобы выступить перед учащимися седьмых, восьмых и девятых классов.
У Дэниела, конечно, имелись все причины на меня злиться, и, поскольку я лишилась значка старосты, общаться нам было незачем. Так что я не удивлялась, когда при встрече в школьных коридорах он отводил взгляд и не удостаивал меня даже кивком.
Я никуда не торопилась, а Дэниел задал вопрос вполне будничным тоном, поэтому я ответила:
– Десятого декабря.
На календаре была середина ноября, так что у меня оставалось в запасе еще несколько недель. Увы, я до сих пор не прочитала все, что перечислила в своем эссе. Я просто не успевала делать домашние задания и готовиться к собеседованию.
– У меня тоже, – сказал Дэниел.
Что-то в нем изменилось с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Возможно, просто отросли волосы – но Дэниел зачесывал их так, что сразу и не разобрать.
– И как продвигается подготовка? – спросила я. – Уже выучил… ну… все бактерии, кости и прочее?
– Бактерии и кости? – Дэниел недоуменно вскинул брови.
– Что? Я не знаю, что вы там учите на биологии.
– Ты же сдавала экзамены.
Я скрестила руки на груди.
– Ядро – это энергетическая станция клетки. Клеточная мембрана… Так, зачем нужна клеточная мембрана? Надеюсь, ты знаешь, потому что тебя могут об этом спросить.
– Сомневаюсь, что меня будут спрашивать о клеточной мембране.
– Тогда о чем?
Дэниел смерил меня долгим взглядом.
– Боюсь, ты не поймешь.
– Что ж, значит, я правильно сделала, что выбрала гуманитарное направление.
– Ага.
Я вдруг заметила, что за кулисы пришла Рейн. Оседлав свободный стул, она накинулась с расспросами на олимпийца. Я пожалела бедолагу: этот парень в очках с толстыми линзами был старше нас всего на пару лет и выглядел слишком зажатым и неловким для атлета. Высокий, в джинсах, которые были ему слегка коротки, он беспомощно озирался по сторонам. Очевидно, перспектива двадцать минут рассказывать ученикам средней школы о своих успехах и достижениях ничуть его не радовала – и Рейн нисколько не помогала. Я вспомнила, что раньше он ходил в ту же гимназию, что и Алед.
Дэниел перехватил мой взгляд и раздраженно закатил глаза.
– Она очень хотела с ним встретиться.
– О.
– Ладно, я это все к чему. – Дэниел пристально на меня посмотрел. – Мне нужно, чтобы кто-нибудь подбросил меня в Кембридж.
– Подбросил тебя?..
– Ага. Родители работают, а денег на то, чтобы добраться самому, у меня нет.
– А родители не могут купить тебе билет на поезд?
Дэниел стиснул зубы, словно ему очень не хотелось говорить то, что он собирался сказать.
– Родители не дают мне денег. А с работы пришлось уйти, чтобы учиться.
– Они даже на билет до Кембриджа тебе денег не дадут? – изумилась я.
– Они считают, что это не так уж важно. – Он слегка покачал головой. – Они вообще не в восторге от этой затеи с университетом. Отец… Он хочет, чтобы я работал с ним. У него магазин электроники… – Голос Дэниела угас до едва слышного шепота.
Я не верила своим ушам. Мне вдруг стало ужасно его жаль.
– Я сама собиралась ехать на поезде. Мама работает.
Дэниел кивнул и опустил глаза.
– А, понятно.
Рейн наконец оставила в покое олимпийца – к его величайшему облегчению – и повернулась к нам.
– Если хотите, я могу вас подвезти.
– Что? – удивленно моргнула я.
– Что? – эхом отозвался Дэниел.
– Я вас отвезу. – Рейн широко улыбнулась и подперла рукой подбородок. – В Кембридж.
– А как же уроки? – торопливо спросил Дэниел.
– А что с ними? – невинно захлопала ресницами Рейн.
– То есть ты просто прогуляешь?
Рейн пожала плечами.
– Подделаю записку от родителей – каждый раз срабатывает.
На лице Дэниела отразилась внутренняя борьба. У меня до сих пор в голове не укладывалось, что, напившись, он разболтал все секреты девушке, с которой у него не было абсолютно ничего общего. А может, именно поэтому и разболтал.
– Хорошо, – кивнул он, безуспешно стараясь скрыть раздражение. – Это будет здорово.
– Спасибо. Очень щедро с твоей стороны, – сказала я.
Повисло неловкое молчание, а потом учитель, стоявший на сцене, махнул Дэниелу, чтобы тот представил олимпийца. Дэниел ушел, олимпиец последовал за ним, затем Дэниел вернулся.
Пока парень выступал с речью, мы с Дэниелом не сказали друг другу ни слова. Честно говоря, слушать олимпийца было настоящим мучением – он все время сбивался и терял мысль. Его пригласили, чтобы он вдохновил учеников учиться еще усерднее и рассказал о профессиях, связанных со спортом, и он говорил вполне уверенно, но постоянно повторял что-то вроде «В школе я, скажем прямо, не блистал», «Многие предметы мне не давались» и «Думаю, мы не должны гробить свою
