— подумал я — «Какое совпадение! И мне тоже сегодня никак нельзя опаздывать».
Я постарался напустить на свое лицо хоть сколько-нибудь важности и сказал:
— Куда едем?
— На Марата.
«Вот, блин, попадалово! Мне до Светлановской площади рукой подать. А тут переться на край света в этот чёртов центр!». — брюзжал я про себя — «Да туда целый час надо пробки плющить. А потом ещё часа два выбираться обратно. Ну, уж нет!» — Подумал. А сам сказал:
— Ладно, поехали.
Я проклинал себя за то, что остановился! Ещё одна моя теория подтвердилась в очередной раз. Но девушка была очень милая. Жаль, что я не успел как следует разглядеть её лицо. А сейчас я видел только глаза над маской — ясные, добрые и очень умные.
Мы ехали около часа. Она была не слишком разговорчива. Всё, что я узнал, что зовут её Мария, ей двадцать лет и работает она помощником директора регионального отделения крупной страховой компании. По мне так попросту — секретаршей. Когда я остановился возле бизнес-центра, где был её офис, она сняла маску со своего лица и в этот момент я отчётливо понял, что должен обязательно ещё раз увидеть её. Надо было срочно что-то сказать — закинуть удочку. А времени на раздумья не было. Я должен быть подчёркнуто уверенным в себе. Даже вызывающе-развязным — ведь именно такие парни чаще всего добиваются успеха у девушек. Мне пришла в голову фраза: «Ну что, кукла, может заехать за тобой вечером и доставить тебя к твоей швейной машинке?» Но мой язык, словно споткнувшись о речевой аппарат, не соглашался её артикулировать.
Мария посмотрела на меня так, словно считала не только всё с поверхности моего сознания, но и то, что написано на самом донышке души и сказала:
— Ладно, если хочешь, заезжай за мной после работы в восемнадцать ноль пять. Только смотри, не опаздывай.
Я был на работе только около полудня и получил лёгкую взбучку от шефа. А мне предстояло ещё и уйти почти на час раньше положенного. Ну и бог с ним! Всё равно моя производительность сегодня близка к нулю. Каждую минуту я вижу мысленно её лицо и смотрю на часы, считая время до предстоящей встречи.
Чем больше я узнавал Марию, тем больше благодарил судьбу за то, что остановился тогда, чтобы подвезти её. С этого дня мы проводили вместе всё свободное время. Мы говорили не слишком много. У нас просто не было в этом необходимости. Мы понимали друг друга с полуслова. А часто — вообще без слов. Я был осторожен и ненавязчив, словно боялся спугнуть своё счастье. Словно боялся, что она как диковинная птица вдруг вспорхнёт и улетит. Ведь она так не похожа на всех остальных женщин, которых мне довелось раньше видеть. Даже мелодией звонка на её входящий вызов я поставил трель какой-то тропической птахи.
В понедельник вечером после работы я собирался ехать за своей девушкой, чтобы встретить её с работы. Но жена попросила забрать сегодня из детского сада дочку её лучшей подруги. Весёленькая история! Мама не может забрать её, так как возвращается из Москвы поездом только в восемь вечера. Папа не может потому, что у него делегация иностранных бизнес-партнёров в этот день. Моя жена — а это ведь она, а не я — лучшая подруга мамы ребёнка, тоже не может. И вот что интересно: никто в мире не может. Естественно, остаюсь только я. А почему — нет? У меня сегодня как раз не операционный день. Я не приезжаю вечером на Московский вокзал с научной конференции и не провожаю заграничную делегацию. А мои личные дела — это только мои проблемы.
Я мысленно посмаковал сюжет. Картина маслом: муж едет на встречу с любовницей, а жена посылает с ним ребёнка подруги, чтобы через него передать той конфету «рафаэлка» и записку — «Надеюсь, тебе понравится!». Я забрал малышку и подъехал к бизнес-центру на Марата, опоздав не больше, чем на десять минут.
Маша стояла на тротуаре и разговаривала с каким-то мужиком. Мужчина солидного вида. Одет дорого и стильно. Рядом два дорогих джипа. Один из них с охраной. Шагах в десяти от них стоят два телохранителя в кожаных куртках. Оба крепкие, но смотрятся доходягами на фоне своего крупного шефа. По Машкиному лицу я сразу же понял, что разговор этот ей совсем не по душе. А значит надо немедленно идти на выручку.
Я припарковался вторым рядом и быстрым шагом поспешил, чтобы присоединиться к беседе. Охрана преградила мне дорогу. Один парень даже для верности приставил ладонь к моей груди со словами:
— Это очень личный разговор. Не надо им мешать.
Что я должен был сделать? Броситься в драку? Но даже если бы я справился с этими двумя, то рядом в машинах сидят ещё два водителя. Я негодовал. Но злился только на себя за своё бессилие. За непонимание того, что можно сделать в такой ситуации. Я отвернулся к машине в надежде, что если я не буду их видеть, то мыслям моим добавится ясности. Но в моё сознание пришло только совершенно бесполезное: «Ну, почему у меня в машине нет ручного пулемёта?». Но пулемёта не было. И это хорошо. Ибо, я мог бы начудесить захватывающий новостной сюжет для центральных телеканалов! Как жаль, что нет пулемёта. Но… зато у меня есть в машине ребёнок.
Я взял девочку на руки и уверенно пошёл прямо на охранников. Они соображали не слишком быстро, что очень плохо для их профессии. Пока они смекали, что надо в этом случае делать, я подошёл к Маше и безо всяких пояснений вручил ей ребёнка. Потом я поцеловал её в губы и повернулся к оппоненту. Глядя на него несколько снизу-вверх, я видел его уверенную улыбку на холёном лице и налитую мускулами футболку под лёгким льняным пиджаком. Массивную золотую цепь на толстой шее.
Мне не пришлось больше договариваться со своим мозгом и вымаливать у него подсказок. Моя рука сама легла на шею стоящего передо мной господина и нащупала на ней цепь. Я сжал руку в кулак и потянул вниз. Я думал, вот сейчас она порвётся и крупные драгоценные звенья разлетятся вокруг. А дальше — будь, что будет. Я потянул с такой силой, что дорогой аксессуар неминуемо должен был порваться даже если бы он был сделан из легированной стали. Даже если бы в нём был спрятан прочный капроновый шнурок. Но цепь, к моему удивлению,
