какой-нибудь ерундой политически уклоняетесь от ответа, вы останетесь здесь, покуда я не получу прямых, возможно, и болезненных ответов, ладно?
– Я понимаю.
– Ладно, хорошо. Значит, мы сейчас несколько минут будем перебирать то-се. Про ваш путь я читал, но мне нужно услышать это от вас самого. Готовы?
– Да.
– Все четыре года в колледже вы играли в бейсбольной команде, и у вас по-прежнему результат 4:0. Верно?
– Да.
– Как вам это, блин, удалось?
– Я никуда не ходил. В колледж я поступил, чтоб выучиться и перейти на следующую ступень.
– Когда вы поняли, какова следующая ступень?
– Перед тем, как пошел в колледж.
– Значит, перед тем, как поступить в колледж, вы уже знали, что будете делать после?
– Конечно.
– В каком это смысле – конечно? Никто так не мыслит.
– Так мыслят многие. У меня не было выбора. В ту секунду, когда я поступил в колледж, меня уже опережали двадцать тысяч других желающих стать астронавтами.
– Как?
– Может, они поступили в колледж получше. Может, входили в тот демографический срез, который плохо представлен в НАСА. Может, у них не было астмы в детстве. Может, у них имелись связи получше.
– У вас правда была астма?
– До двенадцати лет.
– А потом что?
– Потом не стало.
– Не думал, что так бывает.
– Бывает.
– У вас был железно диагноз «астма», с ингалятором и прочим?
– Да.
– А потом ни ингалятора, ни астмы?
– Вообще.
– Видите, вы бог! Просто обожаю.
– Иногда случается. У многих молодых людей симптомы исчезают со сменой диеты или переменой климата.
– И вот опять вы заговорили, как астронавт. Спасибо. «Молодые люди, смена диеты». Астронавт бы так и сказал. Он бы не говорил «пацаны» и он бы сделал то, что и вы – а именно, превратил свою личную историю в что-то эдакое про Молодежь Америки. Обожаю. Хорошо излагаете. Вас как-то особо учили в НАСА связям с общественностью?
– До такого я еще не дошел.
– Ладно, постойте. Придержите эту мысль. Мы туда еще доберемся. Но сначала я хочу вернуться. Побеседуем о ступенях. Вы знали, что пошли в студенты для того, чтобы получить степень инженера. Инженером по… По какой технике инженером?
– По авиационно-космической.
– И еще вы вдруг принимающий в бейсбольной команде. Как это, блин, случилось?
– Играл в старших классах, просто пришел в команду.
– Так вы не на спортивной стипендии были?
– Я был на частичной академической стипендии.
– Не может быть!
– Да.
– Видите, я так рад, что мы это сделали. Так рад, что привез вас сюда, потому что моя вера в человечество уже отчасти восстановилась. Вот вы играли в бейсбольной команде, а я все это время считал, что в колледж вы поступили по бейсбольной стипендии, и потому все четыре года играли, хотя настоящим приоритетом у вас были оценки и переход на следующую ступень. А теперь выясняется, что принимающий в блядской бейсбольной команде учился по академической стипендии! Это идеально. Поразительно.
– Ну, я не так хорошо играл, чтоб на бейсболе выезжать полностью.
– Но вы играли! Я смотрел, как вы играете. Начали вы наш старший курс, когда тот другой парень, как его…
– Джулиан Гонзалес.
– Точно, когда он перевелся, вы играли все игры. И по-прежнему держали 4:0. То есть, вся остальная команда же думала, что вы какой-то урод?
– Думала.
– Почему, из-за того, что вы по вечерам никуда не ходили, не портили девчонок и все такое?
– По сути да.
– Но потом девчонку вы все же попортили!
– Что?
– Ох блин. Извините. Я не хотел так сразу в это прыгать. Но мне известно про Дженнифер и про это, знаете.
– Что?
– Мы до этого позже доберемся.
– Иди нахуй.
– Я вас предупреждал, что может стать неловко.
– Хватит с меня.
– Ладно, послушайте. Извините меня. У нас там все хорошенько стряпалось. Прошу вас, я Дженнифер больше поминать не стану. Все равно мне обо всем этом известно. Я тут поспрашивал и, мне кажется, всю историю собрал.
– Какую историю ты собрал, засранец?
– Не ебите мне мозги, Кев! Вы только что допустили две оплошности. Угрожали мне и опять выматерились.
– Я тебе не угрожал, но собираюсь. Я тебе башку, нахуй, оторву.
– Видите, это так разочаровывает. Вас это вперед не пускало – ваш норов? Да не дергайте вы эту цепь.
– Я бешусь, если меня приковывают и расспрашивают о подружке столетней давности.
– Спорим, вы часто беситесь. Особенно теперь. Ага, вам сейчас есть много на что беситься. Да и мне тоже. Это нормально. Это можно понять. Видите, вот еще почему мы с вами похожи. Оба выполняем свои планы и у обоих в головах крутятся тяжелые маховики, какие грозят сокрушить нам черепа.
– Ох господи, ну ты и псих! Ё-мое.
– Скажете это еще раз, Кев, и я вас контужу. Не потому что мне хочется, а из-за того, что вы меня обзываете психом, и это так предсказуемо и так скучно. Назвать похитителя психом, тыры-пыры – это скучно. Вы меня обозвали психом уже раз двадцать, и положения вашего это не улучшило. А я начинаю уставать от того, что вы меня отвлекаете. Мне просто хочется со всем этим покончить и не делать вам больно, ладно?
–
– Ладно, вернемся к нашему сюжету. После колледжа вы потеряли год, а затем пошли в МТИ. Там так же было – вы тоже знали, что вам там предстоит сделать?
– Я получал магистерскую степень по аэрокосмической технике. Само собой, я знал, что я там должен делать. Это ж не по плетению корзин степень.
– Ладно, прекрасно. Стало быть, МТИ – это сколько, два года?
– Три.
– Ух ты, вы учитесь уже семь лет. А знаете, что я делал после вуза?
– Нет.
– Мой дядя заставил меня работать на своей фабрике. Можете себе вообразить такое? У меня диплом колледжа, а он меня вынуждает вкалывать в цеху, рядом с толпой теток из Восточной Европы. Ну не пиздец ли?
– Не знаю, Дон.
– Томас.
– Извини. Томас.
– Постойте. Вы помните моего друга Дона?
– Нет.
– Мне кажется, можете. Так чудно́, что вы сказали «Дон». Дон был величайшим вашим поклонником. Помните его? Обычно он со мной ходил. Учился в одной школе с вами и со мной.
– Я его не помню.
– Пару лет как минимум. Из вьетнамских американцев? Прямо-таки симпатичный парень?
– Не знаю, Томас. Это было давно.
– Но он же всегда ходил со мной. Ведь вы не просто так его имя назвали. Вряд ли это совпадение.
– Думаю, это совпадение. Извини.
– Господи, вот чудно́-то. Дон в последнее время из головы у меня нейдет. Он
