в Кагурадзаку. Оказалось, что ресторан закрылся, – расстроенно произнес Сакё.
– Вы ведь могли спросить у отца?
– Не хочу к нему обращаться, даже по такой мелочи.
– Я ожидала, что вы так скажете. Помните еще какие-нибудь детали?
– А вы когда-нибудь ели токийскую какэсобу? – ответил вопросом на вопрос Сакё.
– Ни разу, – призналась Коиси.
– В ней совсем не тот легкий бульон, к которому привыкли в Киото. Нет, в Токио лапшу подают с насыщенным, соленым супом. За это, собственно, я ее и люблю, но та какэсоба – совсем другое дело. Бульон в ней был прозрачный. Благородный, по-другому и не скажешь. Мне доводилось пробовать удон [26] в Киото, но и на него это блюдо совсем не походило. Удивительный вкус.
– Хотелось бы и мне попробовать…
– С тех пор я бывал в разных заведениях, но ничего подобного мне не попадалось.
– Хорошо бы еще хоть какую-нибудь подсказку. Вам совсем не с чем сравнить?
– Я люблю вкусно поесть и, конечно, много размышлял над этим вопросом, но мне так ничего и не пришло в голову. Но если все-таки сравнивать, то она чем-то была похожа на сио-рамэн. Съешь – и тепло внутри становится.
– Значит, соленое на вкус? Да, чем проще блюдо, тем сложнее его воссоздать. Так мой отец говорит.
– Кстати… – Сакё поднял взгляд к потолку.
– Вы что-то хотели сказать? – повернулась к нему Коиси.
– Тот суп, который я только что ел, был похож… Да нет, не может быть. Ведь в минестроне и какэсобе совершенно разные ингридиенты, – улыбнулся молодой человек.
Коиси прекратила записывать и пожала плечами.
– У меня к вам остался только один вопрос. Почему вы решили разыскать эту какэсобу именно сейчас?
– Я и сам не вполне понимаю. Вроде я уже и забыл о ней, и тут вдруг мне резко захотелось поесть ее еще раз.
– И именно в этот момент вам пришла в голову мысль о том, что стоит все же продолжить семейное дело?
– Вовсе нет. Я же уже упоминал, что твердо решил посвятить свою жизнь танцам. Но…
– Но?
– В последнее время я стал замечать, что мне наконец-то начал нравиться театр – это правда. Я думал, что танцы и Но – две абсолютно разные вещи, но, кажется, у них есть и много общего. – Глаза у Сакё заблестели.
– Ну вот. Я же говорила, – улыбнулась Коиси.
– Да нет же, не в этом смысле. Это действительно разные формы искусства. И все-таки что-то роднит их. Вот что я имел в виду.
– Вот ведь упрямец, – криво усмехнулась Коиси.
– Приходите как-нибудь на мое выступление.
– Давайте так – мы находим вашу какэсобу, а вы зовете нас на представление. – Коиси закрыла блокнот.
– Договорились. – Сакё слегка поклонился.
– Задача, конечно, не из легких, но думаю, папа справится.
Поднявшись, Коиси зажала блокнот под мышкой.
* * *
В обеденном зале их уже поджидал Нагарэ. Завидев Коиси с Сакё, он поднялся со стула.
– Как прошло, удачно?
– Да, господин Катаока мне все объяснил. Случай сложный.
– Простите, что доставляю хлопоты. – Сакё опять поклонился.
– Вовсе нет! Так даже интереснее, – улыбнулся Нагарэ.
– Это ты сейчас такой веселый и уверенный, – бросила взгляд на отца Коиси.
– Сколько с меня за сегодня? – Сакё достал из кармана бумажник.
– Оплатите в следующий раз, вместе со счетом за расследование.
– Вот как? И когда же следующий раз?
– Недели через две. Рассчитывайте примерно на этот срок. Мы с вами свяжемся.
– Понял. У меня будут выступления, но надеюсь, мне удастся вырваться на пару дней. Буду ждать звонка! – Сакё низко поклонился и открыл раздвижную дверь. – Ой, это ваш? – Молодой человек погладил подбежавшего к его ногам полосатого кота.
– Наш-то наш, только папа его внутрь не пускает – говорит, котам не место там, где люди едят. – Коиси исподлобья взглянула на Нагарэ.
– Но ведь так оно и есть!
– А как его зовут?
– Хирунэ [27], – ответила Коиси.
– До встречи, Хирунэ! – Сакё помахал коту на прощание.
– Что, все настолько плохо? – поинтересовался Нагарэ, когда они вернулись в обеденный зал.
– Кажется, сложнее дела у нас еще не было, – вздохнула Коиси.
– Что мы ищем?
– Какэсобу.
– Какэсобу? Это суп с гречневой лапшой, что ли?
– Да.
– Да уж, и правда трудная задачка.
– Вот именно. Ко всему прочему, это не простая какэсоба – ее подавали в ресторане в Кагурадзаке. Заведение, разумеется, больше не работает.
– Да, вот это мы влипли, – протянул, недовольно сморщившись, Нагарэ.
В этот раз Сакё доехал по линии «Джей-ар» [28] до станции «Киото» и оттуда без приключений добрался до ресторанчика «Камогава».
– Хирунэ, как дела? – Нагнувшись, Сакё погладил кота.
– А он вас запомнил! – Коиси, вышедшая встречать гостя, остановилась рядом с ними.
– Я с детства люблю котов, но отец не разрешал мне заводить животных.
– Почему? Неужели это тоже связано с искусством Но?
– В театре Но очень важен голос артиста, так что кошачья шерсть может стать настоящей проблемой.
– Как все строго! Что ж, пойдемте. – Коиси жестом пригласила гостя внутрь.
– Благодарю. – Сакё переступил порог ресторанчика.
– С возвращением! – радостно приветствовал его Нагарэ.
– Кажется, дело мое оказалось весьма хлопотным.
– Сначала и вправду нелегко пришлось – мы блуждали будто в тумане. Но потом все же отыскали правильный путь.
– Уже не терпится увидеть, что у вас получилось.
– Ваш заказ скоро будет готов, только нужно чуть-чуть подождать. – С этими словами Нагарэ скрылся за кухонной шторкой.
– А вы, господин Сакё, оказывается, выдающийся танцовщик! Я тут поискала про вас информацию и выяснила, что вы и в Нью-Йорке выступали, и в Лондоне. Просто удивительно!
– Спасибо. Все благодаря тому, что танцы, в отличие от театра Но, понятны людям в любом уголке земного шара. Зритель смотрит на меня не потому, что я в их глазах – диковинка, и это не может не радовать.
– Я опять не поняла половину сказанного, но надеюсь, вам понравится какэсоба, которую приготовил для вас папа. – Коиси поставила на стол чашку и наполнила ее чаем из керамического чайника в стиле Банко [29].
– Нелегко вам пришлось с моим делом. Наверное, хотелось бросить на полпути?
– Мой отец никогда не сдается, – гордо заявила Коиси.
– И мой тоже, – посерьезнел Сакё.
– Прошу прощения за ожидание! Ваша какэсоба готова. Надеяться на что-то особенное, впрочем, не стоит.
Из узорчатой миски, которую поставил на стол Нагарэ, валили густые клубы пара.
– Какой приятный запах! Кажется, тот самый. – Наклонившись к еде, Сакё зажмурился от удовольствия.
– Пожалуйста, угощайтесь. Но помните, как я и предупредил, это
