последним их заданием. Мисс Фостер-Блейк строго посмотрела на них за ужином.
— Боюсь, впереди у вас настоящее испытание, — сказала она. — Одному фермеру в округе нужно посадить озимые культуры. В основном лук-севок, но еще капусту и свеклу. Но сначала поля придется вспахать.
Раздался стон. Этого не умел никто.
— Нам помогут? — спросила миссис Энсон. — У него есть трактор?
— У него есть упряжка лошадей, но он не может пахать сам, потому что вернулся с фронта с поврежденными легкими. Он будет вам подсказывать.
— Очень хорошо, — сказала Алиса. — Тот чертов плуг был с меня ростом.
— Может, другой будет полегче? — предположила Эмили.
— Я могу пахать, — решила Мод. — Я тут самая большая и сильная.
— Молодец, Мод! — обрадовалась мисс Фостер-Блейк.
Девушка зарделась от удовольствия, как будто раньше никто не говорил ей ничего подобного.
Они отправились на ферму. Та располагалась на краю Дартмурской возвышенности, на блеклой, лишенной деревьев равнине. Помрачневшие женщины молча выбрались из телеги. С холмов дул ветер.
— Жаль, что мы не взяли макинтоши, — прошептала миссис Энсон. — Ветер до костей пронизывает.
— Довольно холодно для сентября, — согласилась Эмили. — Но, думаю, попытавшись справиться с плугом и луком, мы согреемся.
Фермер встретил их и подвел к массивным клейдесдальским лошадям, нетерпеливо перетаптывавшимся перед плугом. Сам он был крупным, ширококостным, как и его лошади, но по лицу было видно, что ему больно, а разговаривал он с присвистом.
— Хорошо, что вы приехали. Я боялся, что этой осенью ничего не посеем, а весной будем голодать. У меня дома четверо малышей, не годится заставлять их жить впроголодь.
— Сделаем все возможное, — заверила миссис Энсон. — Но вынуждены предупредить, что мы почти все из города, мало умеем, и опыта у нас почти нет.
— Не беспокойся, красотка, — ответил он с густым девонским акцентом. — Просто втыкайте семена в землю и хватит с вас.
Он повел плуг к нераспаханному полю. Мод взялась за одну ручку. Эмили оглядела остальных:
— Наверное, я выше всех. Тогда я встану с другой стороны.
Они двинулись вперед. Лошади тащили старый чугунный плуг, но держать прямую борозду все равно было сложно. У Эмили сильно колотилось сердце, она с трудом дышала и не понимала, почему вызвалась на эту работу. Это было для нее слишком.
— Ты в порядке? — спросила Мод, когда они дошли до конца поля и остановились передохнуть. — Ты какого-то странного цвета.
— Я не очень хорошо себя чувствую. Кажется, вчерашнее кроличье рагу не пошло мне на пользу.
— Отдохни. Я сама справлюсь, — предложила Мод.
— Не справишься. Тут и вдвоем-то тяжело. Все будет хорошо. Я утром не позавтракала, возможно, я просто голодная. Пошли дальше. Дождь собирается.
Они двинулись в другую сторону. Остальные женщины разбивали крупные комки, рыхлили землю и граблями выправляли борозды.
— Отличная работа, дамы! — крикнул фермер. — Я-то знаю, как тяжело управлять этим плугом. Хотел после войны купить себе новомодный трактор, но теперь не уверен, что смогу даже хоть ферму сохранить. Моему старшенькому только десять. Придется еще подождать, прежде чем он сможет работать, хотя все они мне помогают по-своему. И хозяйка моя — тоже, благослови ее Господь.
Эмили хотела сказать, что с нее хватит, но не смогла.
— Кого-то сменить? — спросила Дейзи.
— Со мной все отлично, — отказалась Мод, — а вот насчет Эмили — не знаю, ей нехорошо.
— Все в порядке, — сказала Эмили и повела третью борозду.
Тут в голове у нее что-то зазвенело, перед глазами вспыхнули звезды, и ноги подогнулись.
ГЛАВА XX
Открыв глаза, Эмили поняла, что сидит в незнакомой кухне, свесив голову между колен. Выпрямившись, она увидела очаровательных и немного испуганных детишек, которые смотрели на нее во все глаза. Полная, добродушная женщина стояла рядом с ней.
— Вот, деточка. Выпейте чаю. Пахать все-таки тяжеловато. Говорила я Берту, что не для девушек это занятие, но иначе мы бы вовсе ничего не посеяли.
— Прошу прощения, — с трудом выговорила Эмили, — мне нехорошо. Если вы нальете мне чашку чая и дадите кусок хлеба, я приду в себя и вернусь к работе.
— Никуда вы не пойдете, — качнула головой фермерша. — Видно же, что вы из хорошей семьи и к такому непривычны, не то что мы. Я говорила Берту, что сама стану пахать, но он меня не пустил, потому что я опять в положении. В первые несколько месяцев мне всегда совсем плохо, и голова кружится, и рвать тянет, и запаха стряпни не терплю…
Эмили уставилась на нее. Голова кружится. Тошнит. Неужели? Почему она была так наивна, что раньше об этом не подумала? Но прошло уже больше месяца с тех пор, как они с Робби… И за это время ежемесячные визитеры ее не посетили.
Она поняла, что беременна. Что носит ребенка Робби. На мгновение Эмили обрадовалась — ведь ребенок будет памятью о нем, — но потом паника накрыла ее с головой.
Что она будет делать? Куда пойдет? Если домой, то что скажут родители? Она прихлебывала чай, пытаясь успокоиться. Сказать она никому не могла. Через несколько недель их распустят на зиму, и тогда она решит, что делать.
Фермерша не выпускала ее из кухни, пока остальные не пришли обедать. Тогда она выставила на стол миски с гороховым супом, который все ели с удовольствием, а Эмили есть не могла и только делала вид.
— Что случилось? — спросила Алиса.
— Наверное, у меня желудочный грипп. Съела что-то не то.
— Неудивительно, если вспомнить, чем нас обычно кормят. Лучше уж стряпня миссис Трелони. За порцию ее пастушьего пирога я готова потерпеть и старуху, и сырой коттедж.
При упоминании пастушьего пирога у Эмили скрутило желудок, но потом она задумалась о леди Чарльтон и коттедже. Да, там она была счастлива.
Когда все поели, Эмили стало лучше, и она вышла на работу. Она сажала лук, наклоняясь и вдавливая его в мокрую землю. Она снова чувствовала себя хорошо. Может быть, она ошиблась? Может быть, у нее
