орала из последних сил.
Он сделал глубокий вдох.
— Не знаю! Я придурок, ты была права.
С этим было трудно спорить. Неудивительно, что мы оба сейчас тут стояли.
Но я была влюблена в него. И сейчас чувствовала это особенно остро, даже несмотря на его поступок. Мне очень хотелось, чтобы он нашел себе оправдание, и я готова была принять его. Важно было то, что теперь я знала правду.
— А поговорить? Объяснить?!
— С тобой поговоришь, — усмехнулся Бредин.
— Так это моя вина?!
— Конечно, нет! — у него тоже прорезался голос. — Тут только я виноват. И мне очень жаль, что я тебя обидел. Но сейчас… все, что я говорил тебе тогда, в ту ночь… все так и есть, Юля!.. Знаю, мне нет оправдания. И моей бездеятельности тоже. Я просто думал, что не нужен тебе, и уже готов был смириться. — Он вынул руки из карманов, притянул к себе и обнял. Я прильнула к его груди и обняла его в ответ.
— Тогда почему не отступил? — я подняла голову и смотрела на него.
— Из-за твоего парня. Бывшего, — самонадеянно уточнил он, намекая на Вета. Но я и не думала спорить. — Недавно… в конце августа я увидел, как он целует тебя, садит в свою машину и увозит. Вот тогда до меня дошло, что детство закончилось, и в один прекрасный день ты просто уедешь с ним или с другим навсегда, и так и не узнаешь о том, что я чувствую. И я уже был просто в отчаянии. Если бы не эта поездка… — он нервно засмеялся и поцеловал меня в лоб. — Что это ты притихла?
— У меня ноги замёрзли, и мне надо в туалет.
Разборки — разборками, но физиология оказалась сильнее моих принципов. К тому же все с ним ясно. Никакой Бредин не умный, он был таким же Мозгоклюевым, как и я. И это не могло меня не радовать.
— Вот блин! — он отпустил меня и извлёк из заднего кармана джинсов свой мобильный.
В третьем часу ночи мы сидели в ванной комнате. Я — на стуле, а Бредин — на краю древней ванны. Он настоял на том, чтобы я подержала ноги в теплой воде. Такой заботливый, что сил моих не было.
— И все равно ты скользкий тип, Бредин. Встречаешься с Мариной, любишь меня. Как это понимать? — я припомнила, как не так давно видела ее машину в нашем квартале.
— Я и Селезнева? Нет, конечно, нет! — запротестовал он.
Но на сегодня он уже израсходовал свой кредит доверия.
— Про вас все говорили. Вы закрылись в гардеробе.
Пусть это были школьные сплетни, но дыма без огня не бывает. Но я вдруг поняла, что мне плевать на то, было ли у него что-то с Мариной в тот вечер, или нет. Мне всего лишь хотелось знать правду.
— Ах, вот ты о чём. — Бредин с пониманием кивнул. — Да, было дело. — Услышав это, я непроизвольно опустила плечи. — Но мы разговаривали и только. Она устроила пьяную истерику, ревела, когда ты ушла, никого не пускала, — торопливо объяснял парень. — Из-за тебя, между прочим. Я знал, что нравлюсь ей, но это не было взаимно. Я так ей и сказал. Кстати, я нашёл там свой пиджак. Спасибо что не изрезала его в тот вечер. Знаю, ты можешь. В чем бы я тогда пошел на свадьбу?
— Какую, блин, свадьбу? — он снова бесил меня. — Тебе весело, я не пойму?
— Нет, мне не весело.
Он потер ладонями по ткани джинсов на бедрах и наклонился, опершись на локти. Его взгляд выражал готовность ответить на любой мой вопрос. Чем я и поспешила воспользоваться.
— Почему она до сих пор вертится возле тебя? Я видела ее машину возле дома.
— Ничего она не вертится! Она с Филином встречается уже больше года. После выпускного он проводил ее домой, с тех пор они не расстаются. Если бы ты ходила на встречу выпускников в прошлом году, то знала бы это. У Андрюхи в августе день рождения, мы кое-что приготовили для него, она за мной заехала… Давай позвоним ему? — неожиданно предложил Бредин, доставая мобильный.
— Ты больной? В Челябинске сейчас пять утра, — я распахнула глаза от удивления.
— Тебе ли не пофигу? — спросил он.
Я зевнула и потрясла головой, вспоминая причину, из-за которой мне снова следовало наехать на парня и окончательно расставить все точки над «Ё».
— То сообщение сегодня, — я кивнула, указав взглядом на его телефон. — Ты делишься с ним всеми подробностями?
— Да ну нет! — он отрицательно покачал головой. — Ты же знаешь Филина. Конечно, он в курсе, что я тут с тобой. Он просто переживает… за меня… за нас.
Ага. Ну конечно!
Я готова была уснуть на этом стуле, но мне следовало довести начатое до конца. Я хотела быть с Брединым, безумно хотела, поэтому стремилась покончить со всей недосказанностью и сомнениями. Мне нужна была правда. Только так я бы смогла снова довериться ему несмотря ни на что.
— Он написал… «мы тут все от любопытства умираем». Кто «мы»? — и я продолжила докапываться до истины и Бредина.
Он пожал плечами и с невозмутимым видом сказал:
— Наверное, он имел в виду себя, Марину и их будущего ребенка.
Вот ни хрена себе новости!
— Селезнева беременна? От Филина?! — я завопила на всю ванную, если не дом.
— Да, только это секрет. У них свадьба через месяц. Для этого мне нужен костюм. Пойдешь со мной?
— Офигеть, — пробормотала я себе под нос.
— А что насчёт того парня? — спросил Бредин. Видимо, у него ко мне тоже имелись вопросы. — Если ты вернёшься к нему, я… уйду в монастырь. Буддийский, — уточнил он, пристально глядя мне в глаза.
Было не понятно, шутит он, или говорит серьезно. Я снова зевнула и спросила:
— Почему буддийский-то?
— Ты сама говорила, что у той японки, — он указал в сторону двери, — бабушка — настоятельница буддийского храма в Киото. Уверен, она замолвит за меня словечко. Что скажешь?
— Нет. Тебе нельзя в монастырь, — я замотала головой, представляя, как нелепо Бредин будет выглядеть в оранжевой простыни.
— Почему?
— Ты… слишком болтливый и… симпатичный.
Он не сводил с меня глаз, а в уголках его губ зарождалась улыбка, самодовольная такая.
— Конкретнее, Котова. Скажи, что чувствуешь ко мне, — потребовал он.
— Ни за что, — я была в своем репертуаре.
Безусловно, я любила его. Но произнести это вслух? Нет, мне стоило ещё его помучить. И я точно знала, что он совсем не против этого.
— Ну ладно, я и
