зрелища.
– Так, господа, мне пора работать, – сказала Ляля.
– Конечно, дорогая! Уже уходим.
Фёдор встал. Развернулся. Сделал неуверенный шаг. Дошел до двери. В коридоре огляделся. В какую сторону? Не мог сообразить. Зачем-то обыскал карманы. Достал банкноту. Откуда она? Не мог вспомнить. Повернул направо. Пошел.
Морковников окликнул:
– Не туда.
Догнал, взял под руку, будто внезапно ослепшего, вывел на улицу.
– Да ну вас! Правда, что ли, испугались?
– Нет.
– А видок у вас потерянный. Что ж вы за писатель? Даже не спросили ничего. Вот уверен, ничего необычнее вы в жизни не видели. И где благодарность? Ладно, шучу.
Он будто даже обиделся, что Фёдор не оценил подарок. Засопел, сплюнул, резковато порылся в карманах. Но оттаял, когда сели в машину.
– В общем, кто он такой – неизвестно. Нашли его где-то во дворе на окраине. Я в сводке увидел. Приметы ваши. Думал, вы. Приехал, посмотрел, точно вы. Но тут вы живой обнаружились. Знаете, я ведь распереживался сначала.
Выползли за железные ворота. На лобовое стекло упали капли дождя. Морковников включил магнитолу.
– Причина смерти не установлена. Просто взял и умер.
– А я жив? – спросил Фёдор.
– Выглядите не очень, но живы, конечно. Что за дурацкие вопросы?
Фёдор достал смартфон. Инна прислала список продуктов. Не спросила, где он и когда вернется домой. И Фёдор ничего не написал в ответ.
– А про жену я вот почему спрашивал. Во-первых, мне все интересно. Писателю все должно быть интересно. Хотя по вам не скажешь. Во-вторых, думаю жениться. Собираю сведения о семейной жизни. Знаете, на ком хочу? На Ляле!
«Она не Ляля. Она Венера», – подумал Фёдор.
Морковников высадил его на Невском.
– Пешком доберетесь, – сказал он. – Тут недалеко. Заодно подышите. Вам полезно. Я бы и до дома довез. Но я же не таксист.
Фёдор вылез.
– Насчет рассказа свяжусь с вами через пару дней, – добавил Морковников вдогонку.
И укатил.
Моросил дождь, но народу вокруг все равно было много. Уклоняясь от чужих зонтов, Фёдор дошагал до Аничкова моста, свернул на Фонтанку. То и дело оглядывался. Казалось, кто-то идет за спиной, совсем близко. Нужно было поскорее спрятаться, затаиться. Где угодно. В подворотне, в парадной. Или в рюмочной. Квартира бабушки Биби затерялась в другой галактике. Идти до нее – миллионы лет. Подворотни были закрыты железными воротами, парадные заперты. В кафе и барах сидели люди. Видеть их не хотелось. Чудилось, что каждый встречный смотрит на него как-то слишком внимательно. Фёдор поднял ворот и опустил подбородок. Ускорил шаг почти до бега.
Рядом с Апрашкой он заплутал, очутился на рынке. Там к нему пристал небритый торговец поддельными сигаретами. Фёдор спрятался в магазине с кроссовками. Тошнотворно воняло краской. Продавец, похожий на турка, жирный, лысый, но с волосатыми пальцами, сказал:
– Какой размер надо?
«Это сон. Или галлюцинация. Или огромный дурной розыгрыш», – подумал Фёдор.
В правом ухе странно защелкало, будто кто-то игрался с выключателем. Под крик турка Фёдор выскочил на улицу. Промчавшись через рынок, свернул в переулок, выбежал на Садовую улицу, огляделся, припустил, не разбирая дороги. Дождь зарядил во всю силу. Но это было даже хорошо. Увидев вывеску рюмочной, Фёдор, не сомневаясь, зашел. Посетителей там не оказалось. А свет был нежный, желтоватый. Фёдор сел за первый попавшийся стол, обнаружил, что держит в руке криво сшитую кроссовку «New Balance» зеленого цвета. Уродливую и хлипкую. Стало смешно. Фёдор выдал негромкое и короткое «ха-ха», поставил кроссовку на пол. Но веселье быстро выветрилось. Явилась усталая официантка.
– Есть только водка.
– Мне нужно подумать, – сказал Фёдор.
– О чем? Говорю же, выбора нет никакого.
Он постарался посмотреть на нее тяжелым взглядом. Она глянула в окно, пожала плечами:
– Зонт надо иметь.
Но отвязалась.
Фёдор пытался думать. А сам не мог понять, о чем надо думать. О водке? Вопросов нет. Она его утешит. Пусть и на время. Но это время можно растянуть до бесконечности. Об Инне? Совмещать ее и водку не получится. Так же, как и сценарий, и роман, который он, может быть, все-таки напишет. О здоровье и оставшихся годах думать не хотелось. Фёдор вспомнил давешнего мертвеца, вытер пальцами скатившуюся на кончик носа дождевую каплю и испугался того, какие у него холодные пальцы.
Кто-то вошел в рюмочную, шумно вытер ноги о коврик и прошел к барной стойке. Это был седобородый благообразный старик с пакетом магазина «Перекресток» в руке.
– А можно попросить у вас воды? – сказал старик.
Официантка, она же барменша, сказала:
– Воды вам, что ли, мало? Вон как хлещет.
Старик слегка поклонился и сказал:
– Что ж, спасибо.
Однако она смягчилась, налила стакан и поставила на стойку. Старик снова поклонился, взял стакан и сел за стол у окна. Фёдор подобрал кроссовку и подошел к нему.
– Можно сяду к вам?
– Чего ж нельзя? Садитесь.
– Я вас знаю, – сказал Фёдор, продолжая стоять.
– Это возможно, – ответил старик. – Меня многие знают.
– Вас зовут Пётр. Я вас уже видел. И вы мне даже приснились.
Старик сделал маленький глоток, посмотрел с интересом.
– Ошибаетесь. Зовут меня Фёдор. Это похоже на Петра, но это не Пётр.
Фёдор сел, поставил кроссовку на стол.
– Что мне делать?
– В каком смысле?
– Вообще. Прямо сейчас. И потом. Как жить?
Старик слегка пожал плечами:
– Откуда же мне знать? Это тебе решать, как жить.
– Я потерялся.
– Ну так найдись.
– А как?
– Кричи «ау».
Фёдор огляделся и крикнул.
– Эй, я сейчас тревожную кнопку нажму, – вмешалась барменша. – Заказывать будете?
– Можно мне тоже воды?
– В бассейн сходи.
Старик хмыкнул.
– Не получилось, – сказал Фёдор. – А может, я уже умер?
– Вроде не похоже.
– У меня руки как у покойника.
Он схватил старика за запястье:
– Чувствуете?
Тот осторожно высвободился.
– Осень как-никак.
– Это вообще ничего не значит.
– А раз сомневаешься, возьми да проверь.
– Как?
– Сходи к девице, попроси нож и резани себя.
Фёдор вскочил, подбежал к барной стойке. Почти закричал в испуганное лицо барменши:
– У вас есть нож? Дайте мне на минутку.
– Я нажала тревожную кнопку, – ответила она.
– Зачем?
Повторила:
– Я нажала тревожную кнопку.
Фёдор вернулся за столик.
– Она нажала тревожную кнопку.
– Ну хоть не красную, – хмыкнул старик.
Он поспешно допил воду и направился к выходу. Фёдор схватил кроссовку и увязался следом. Дождь прекратился. Некоторое время они молча шли по пустой мокрой улице.
– Ну чего ты пристал?
– Спросить хочу. Так жив я все-таки?
Порывшись в пакете, старик протянул Фёдору шило с деревянной ручкой:
– Проверь.
Фёдор оглядел короткое острое жало и воткнул себе в ладонь.
