ответил ей восхищённым голосом Изгой. — Ты, наверное, просто не понимаешь, что ты сейчас видишь и какой счастливицей стала… Я очень надеюсь, что ваши обсерватории где-нибудь в океане снимут это, чтобы оно осталось с вами навсегда. Это смерть Бетельгейзе, мой друг, — смерть молодой звезды, красного сверхгиганта, который жил не так уж много по меркам вселенной. Ещё наши далёкие предки десятки тысяч лет назад предсказали его взрыв, и каждое следующее поколение ждало это событие. И вот… — Изгой судорожно вздохнул, и все киты увидели, что его руки непривычно сильно дрожат. — Мы дождались!.. Последнее поколение человеческого рода удостоилось подобной чести. Наверное, это последний дар нам от Матери Природы. Смерть Бетельгейзе… И наша смерть вместе с ним.
И было это всё очень странно: два разумных вида, представители двух цивилизаций, разумные обезьяны, пусть последние из своего рода, но всё же живые, и разумные киты, те, чья эра только начиналась, стояли рядом, как старые добрые друзья, и смотрели на смерть молодой звезды. Вокруг было светло, как в ранних вечерних сумерках, листва поменяла свой цвет с угольно-чёрного на бордовый, и шерсть лошадей приобрела какой-то тёмно-бирюзовый оттенок. Казалось, звезда пульсировала, и невольным зрителям оставалось только гадать, какого размера был гигант, если его было так хорошо видно даже с Земли.
Где-то в лесу хрустнула ветка. Тоска вздрогнула, внимательно вгляделась в темноту между деревьями, но это оказался лишь рогатый заяц, который по своим незнанию и наивности принял китов и людей на лошадях за камни и кусты соответственно.
— Пойдём, — тихо сказал Изгой и нехотя оторвался от яркой звезды в небе. — Ночь не бесконечная, нам надо поспешить. Как раз к рассвету, я думаю, доберёмся до развилки рек.
— И долго будет видно это свечение? — спросил Алу, когда они продолжили путь. На этот раз они передвигались порядком быстрее: Изгой и Тоска пустили своих лошадей галопом, киты тоже прибавили ход и теперь плыли наравне с людьми.
— Достаточно, — ответила ему Тоска. — Несколько месяцев, а то и лет она не будет сходить с небосвода, и её можно будет наблюдать даже днём. У вас будет две луны.
— Ого, — поразился Уон. — Здорово.
— Она навсегда исчезнет с карты звёздного неба ещё не скоро. Вы тогда уже доберётесь до Великого океана, приедете домой, распакуйте чемоданы, повзрослеете лет эдак на шесть и сможете спокойно её снять, — сказал Изгой. — Если, конечно, всё пройдёт гладко, на что я искренне надеюсь. И если Вы выберете короткий путь.
— Да, но помните, что короткий путь будет коротким только в том случае, если вы ни разу не собьётесь с дороги. Учтите, не все рукава Артерии ведут в океан, — подметила Тоска.
Двигались они довольно быстро, но каждый из путников нет-нет да и оборачивался на Бетельгейзе. Оно и не удивительно: всё-таки, не каждый день — что уж там, далеко не каждый год и не каждый век — можно было стать свидетелем такого знаменательного события, которое предсказали ещё тысячи лет назад.
— А что будет потом? — спросила Аен. — Ну, после месяцев свечения?
— Мы не можем сказать точно. Оставим эту задачку вам: нам решить такую уже не под силу, а вот вам — в самый раз, — громко ответил ей с усмешкой Изгой, стараясь перекричать свист ветра. — Вполне вероятно, что после взрыва на месте звезды образуется чёрная дыра. Будь Бетельгейзе чуть поменьше, она могла бы превратиться в белого карлика, но, к сожалению, нашему красному гиганту на это рассчитывать не приходится. В любом случае, пройдёт ещё не один месяц, прежде чем Орион лишится одной застёжки на своём правом плече.
— Кто знает, может, спустя тысячи лет на месте Бетельгейзе появится новая звезда, ещё прекраснее и ярче своего предка, но, боюсь, мы этого уже не увидим, да и вы тоже, — добавила Тоска.
— Красивая смерть, — почему-то сказал Уон. Уол коротко глянул на брата, проследил за его взглядом и тоже посмотрел на яркое сияние. В эту ночь трудно было не заметить ещё одну полную луну, появившуюся на небе, можно было разве что решить спросонья, что просто показалось. — Жаль только, что смерть, а не рождение новой жизни.
— Да, и правда жаль, — согласился Уол. Артерия начала петлять излучинами, стала ещё шире, выросли её берега, и разговор с Изгоем и Тоской на время прервался. Они всё так же галопом мчались вдоль берега, их лошади иногда задевали копытами воду, только теперь они отдалились и казались двумя маленькими фигурками. Бетельгейзе ярким пятном качалась на волнах реки.
— Говорят, кстати, что свет, который мы видим, — это свет прошлого, — сказала Аен. Алу и Уол кивнули.
— Свет, который дошёл до нас только сейчас, начал свой путь миллионы или даже миллиарды лет назад, — сказал Уол.
— Получается, Бетельгейзе взорвалась уже давно?
— Ага. Очень давно!
— Семь веков назад! — долетел до них крик Изгоя с берега. У китов, как бы тихо они не старались говорить, голос от природы был громче человеческого, поэтому Изгой и Тоска всё слышали. — Бетельгейзе взорвалась ещё семь веков назад, но мы не могли этого знать!
— Бетельгейзе невероятно молода! — крикнула вдобавок Тоска. — По расчётам наших учёных, когда Бетельгейзе родилась, приматы, наши предки, уже жили на Земле.
— Но семь веков — это не так уж и много по меркам вселенной, — задумчиво сказал Уол.
— Ага. Считай, одно мгновение, — усмехнулся в ответ Уон.
До нужного поворота путешественники добрались ещё до рассвета. Тоска нарисовала китам карту — сколько поворотов направо, сколько налево, — которая расплылась, когда мокрые пальцы Алу коснулись её, но, в целом, прочитать было можно. Изгой и Тоска попрощались со своими морскими друзьями, пообещали позаботиться о «Суше» и вещах, оставленных в тоннеле, и, пустив галопом своих синих лошадей, поскакали обратно, а киты улеглись на дно и, затерявшись среди высоких стеблей водорослей и камней, приготовились встречать новый день.
Глава 15. Вечер, в который киты попрощались с сушей
Надо сказать, путешественники спрятались очень кстати: в этот день Алу, первым стоявший в дежурстве, видел в разы больше железных альбатросов и воздушных китов, чем за всё время до этого. Наверное, разумные обезьяны чувствовали, что киты уходят от них, поэтому бросали все свои силы, чтобы не упустить их.
Сам день выдался пасмурным: на дворе стояла уже без малого середина осени, белая бескрайняя пелена заволокла небо, но даже сквозь неё иногда было видно сияние Бетельгейзе. Шёл мелкий дождь, и круги от капель частой паутинкой расходились по воде.
К вечеру дождь пошёл сильнее. Трудно
