с кем тебя связывает множество особых воспоминаний, вдруг ставших только твоими. Вот почему вдвойне важно, чтобы мы сохранили наши связи. Теперь, кроме вас, моих земляков по Полустанку, мне уже некого спросить «а помнишь, как?..». Я часто думаю, куда деваются воспоминания после нашей смерти. Они так и витают в эфире или погибают вместе с нами? Если второе, представьте миллиарды прекрасных воспоминаний, бесследно сгинувших.
Без Уилбура меня ждет грустное Рождество. Я надеюсь, вы меня понимаете и простите краткость моего нынешнего послания.
Всех вас люблю,
Дот
Фэрхоуп, Алабама
Небольшая добавка.
Знаете, нынче я решила вообще не справлять Рождество, и тут вдруг случилось чудо. Но сперва надо рассказать о летнем происшествии.
Мы с Уилбуром пошли в ювелирный магазин за новым стеклом для его древних карманных часов. Пока муж разговаривал с хозяином, ко мне подошла миленькая продавщица и спросила, не желаю ли я взглянуть на золотые сережки с жемчугом, которые они только что получили. Ради смеха, я взяла и примерила их. Сережки были просто прелесть, и я спросила, сколько они стоят. Услышав цену, я едва не окочурилась и тотчас вернула серьги обратно, благодарим покорно.
И вот что было дальше.
Сама не знаю, почему так долго канителилась, но вчера наконец решила разобрать вещи Уилбура, чтобы кое-что отдать Армии спасения. И вот, роясь в комодном ящике, в одном носке я вдруг обнаружила черную бархатную коробочку. Открыла ее, а там, представьте себе, те самые золотые серьги с жемчугом и записка: «Веселого Рождества! Люблю тебя, Уилбур».
Я позвонила в ювелирный магазин, и мне рассказали, что Уилбур с продавщицей специально подстроили ту примерку. Муж хотел удостовериться, что сережки мне понравятся. Надо ли говорить, как они мне дороги. Не потому, что они красивые, этого не отнять, но главное – это подарок от Уилбура.
Веселого Рождества!
Дот
Атланта, Джорджия
Руфи не хотела сообщать скверную новость по телефону и, вернувшись в Атланту, пригласила отца на обед. Она подъехала к пансионату, где, как назло, столкнулась с мистером Меррисом.
– О, здравствуйте, миссис Колдуэлл. Приехали повидать батюшку?
– Да, хочу угостить его обедом.
– Как мило! Мы будем скучать по нему, но он, конечно, обретет великое счастье в своем новеньком доме, о котором только и говорит.
У Руфи ухнуло сердце. Отец был так взбудоражен, что, конечно же, не утерпел поведать о намечавшемся переезде. Теперь еще тяжелее огорошить его дурной вестью.
* * *
За обедом, обрисовав ситуацию, в которой невозможно воплотить проект, она поняла, что Бад жутко расстроен. Однако, истинный отец, он больше беспокоился за нее.
– Ужасно жаль, что так вышло, ведь вы уже потратили столько сил. Что собираешься делать?
– Пока не знаю, пап. Ты-то как? Я очень хотела тебя порадовать, но вот не вышло.
– Я знаю, милая, ты старалась как могла. Но иногда все идет наперекосяк. Обо мне ни секунды не тревожься, дорогая, со мной все будет хорошо.
– Правда, пап?
– Клянусь. Честное скаутское.
* * *
В своей квартире Бад стал медленно распаковывать вещи, уже собранные для переезда в Полустанок. Сладкой мечте не суждено осуществиться. И все из-за дурацкого клочка земли. Бедная Руфи. Бедный он. Завтра придется сказать Меррису, что переселение отменяется. Противно. И надо же было ему растрезвонить, что ради него дочь восстанавливает целый город.
Атланта, Джорджия
В суровой реальности Руфи всегда было неуютно. Она не любила смотреть в лицо холодным жестоким фактам вроде нынешнего, заявившего о провале идеи.
* * *
Оповестив отца, Руфи вернулась к себе на Колдуэлл-сёркл и хорошенько выплакалась. Она думала, что еще располагает толикой времени, но позвонил риелтор и уведомил о желании покупателей через тридцать дней занять свое новое жилье. Надо было освобождать дом, полный мебели и воспоминаний. Руфи планировала все перевезти в Полустанок, но теперь не было места ни для вещей, ни для нее самой. Милая Эвелин предлагала ей пожить в гостевом доме, пока не возникнет какой-нибудь новый проект, но Руфи не хотела превращаться в нахлебницу. Какой смысл оставаться, если нет работы? Уж лучше быть ближе к отцу.
* * *
Каролина все еще злилась из-за продажи дома, и Руфи боялась сообщить ей о крушении своих планов. Когда она вернулась в Атланту, Марта Ли только и сказала: «Гляньте, кого к нам принесло!» Наверное, Руфи и впрямь поспешила с продажей дома. Надо было подождать. А теперь все грандиозные планы развеялись, как дым, и она у разбитого корыта. Только еще и жить негде.
Сейчас меньше всего хотелось подыскивать себе квартиру и перевозить свои вещи в какой-нибудь холодный безликий склад. Но иного не оставалось. Все последующие дни с утра до ночи она паковала пожитки и пыталась найти приличное жилье. К вечеру выбивалась из сил напрочь. Вскоре возникла мысль, не лучше ли сдаться и самой переехать в «Вересковый лес». Рановато, конечно, но в конце концов там она и окажется. Так зачем ждать?
Силвер-Спринг, Мэриленд
2002
В дальней комнате клиники Пегги услышала, как запиликал ее мобильник.
Сообщение от Опал Баттс из Бирмингема. Пегги прочла эсэмэску и охнула.
– Милый, Дот Уимс умерла.
Бад отложил рентгеновские снимки.
– Господи! От чего?
– Опал пишет, инсульт.
– Вот несчастье. Сколько ей было?
– Кажется, девяносто с чем-то, не меньше.
– Наверное. Может, и больше. Она уже была взрослая, когда мы появились на свет. – Бад вздохнул. – Дот Уимс ушла. Просто не верится. Конец эпохи, иначе не скажешь.
– Верно. Вот и Грейди Килгор и жена его Глэдис скончались. Скоро не останется никого, кто помнит нас маленькими.
Дот Уимс прожила сто один год и до самого последнего дня трижды в неделю добровольно работала в городской библиотеке. Ее будет не хватать. За свою долгую жизнь она служила связующим звеном для очень многих людей.
Кутер и Лукас, двенадцатилетние шкеты из Гейт-Сити, с утра искали приключений. Мальчишки наведались на стоянку автоприцепов и стырили заначку дури, припрятанную старшим братом Кутера. Рассовав добычу по карманам, они вскочили на велики и что есть мочи рванули за город. Братан, уже отмотавший срок, был скор на руку и, поймай их с поличным, вломил бы по полной.
Отъехав подальше, мальчишки спрятали велики в кустах и нырнули в лесок. Теперь они чувствовали
