Е. Хамар-Дабанов - Проделки на Кавказе

— Смею доложить вашему сиятельству, что моя супру­га в большой претензии на вас: вчера у моего генерала за обедом, доведя ее превосходительство до стола, вы сели, рядом с ней, так что моя супруга должна была сесть ниже. Хотя по мужу, то есть по мне, она и штабс-катштанша, но все-таки дама; а ваше сиятельство должны быть довольно благовоспитанны и знать, что кавалеры обязаны предо­ставлять шаг дамам.

— Очень хорошо!—отвечал князь.—Скажите вашей жене, я жалею, что она оскорбляется моим поступком, и готов в удовлетворение выйти с нею на поединок.

— Нет, ваше сиятельство, воля ваша! Нехорошо быть так невежливым,—возразил адъютант.

— Mais, mon prince, envoyez done paitre co diable, - молвил майор Лев.

— Извините, мне теперь некогда, я занят вот с этими господами,—указал князь.

— А, секреты! Новоприезжие!..— заметил адъютант. По­том, обратясь к Александру, он спросил:— Позвольте уз­нать, откуда изволили приехать?

— Моя подорожная у содержателя здешней гостиницы.

— Но, кажется, в моем вопросе нет ничего обидного?— продолжал неотвязный адъютант, Александр вспыхнул, и только что хотел привстать, но майор Лев удержал его за руку, сказав:

— Mais laisez-le, mon cher, ne faltes pas de folies: c`est le maitre-d`hotel et le palfrenier de son general.

— Comment, le maitre-d`hotel? – возразил Александр, mais aux boutons de son surtout, c`est un officier des gardes.

— Который не был и не будет в гвардии,— заметил князь Галицкий, когда адъютант удалился.

— Зачем же дают ход по службе такому офицеру?— спросил Александр.

— Конечно!—возразил майор Лев.— Что же делать из него, когда достанет он до полковника? А, вероятно, это не замедлится. Куда девать его? Ведь, право, грешно обма­нывать высшее начальство, которое об этом ничего не мо­жет знать!

— Будет из него то же, что вышло из Янкель-Паши,— отвечал князь.

— Имеет ли он, по крайней мере, какие-нибудь досто­инства?— спросил опять Александр.

— Кто его знает!—отвечал майор Лев презрительно.

— Ровно никаких,— заметил князь,— а при случае, я уверен, что он окажется даже человеком без правил, вред­ным, и станет обогащаться всякими средствами.

— Удивляюсь,— возразил Александр,— как это есть лю­ди, которые любят окружать себя подобной сволочью.

— А я удивляюсь, как вы этого не понимаете!— молвил Галицкий.

— Объясните же, как это?

— Очень просто: одни — по пословице: рыбак рыбака видит издалека; другие — чтобы иметь возле себя тварей на все пригодных и все переносящих.

— Именно!—заметил майор.

— Тем не менее грустно!—отвечал Александр, удержи­вая вздох.

Между тем официанты беспрестанно носили через сто­ловую закупоренные бутылки шампанского и возвраща­лись с опорожненными. Один из них прошел смеючись; князь Галицкий спросил у него, кому носят столько вина. «Полковнику и комиссионеру!»—отвечал слуга, улыбаясь.

— Посмотримте, что они делают!.. Недаром люди сме­ются,— сказал майор Лев:

Все встали и пошли в другую комнату.

Янкель-Паша и комиссионер, сидя в углу, пьяные, об­нимали друг друга. Комиссионер восклицал: «О, благород­нейший полковник!» Янкель-Паша в восторге отвечал: «О, баснословный комиссионер!» Зрители расхохотались и ос­тавили их.

Пустогородовы прошли в свой номер. Николаша рас­спрашивал брата о лицах, им виденных.

— Что это за два офицера, с которыми ты говорил?— спросил он.

— Один князь Галицкий, храбрый и умный человек. Он провел свою молодость буйно; поэтому мнение о нем раз­лично; но я ценю его по уму и любезности в обществе. Другой —майор Лев, умный, честный, безукоризненный офицер, у которого страсть —казаться хуже, чем он есть, пренебрегая общим мнением; он основывается на том, что кто умеет ценить людей, тот его поймет.

— Где же они служат?

— Состоят по кавалерии, при линейных казаках.

— Чем же занимаются?

— Ничем, или пустяками.

— Как же это?

— О! это не редкость на Кавказе!

— А маленький полковник, которого мы застали за обедом?

— Янкель-Паша, пьяница и сумасброд, из перекрещен­ных таврических жидов: вот он-то из выскочек, проложив­ших себе дорогу нахальством. Теперь убедились в его не­способности на путное, и не знают куда девать.

— Ну, брат, у вас невесело служить.

— Конечно, теперь неприятно; но недавно еще было совсем иное.

Вечером братья пошли опять в общие покои; бильярд­ная была уже занята игроками и зрителями; в соседней комнате у печки стоял опять Неотаки: он объявил вошед­шим, что с завтрашнего дня ровно в час обед будет в зале, по случаю большого съезда и тесноты столовой. Гости­ные были наполнены игроками в преферанс и вист, поэтому Пустогородовы сели в зале и спросили чаю. Вскоре подошел к ним плотный, полуседой и добрый старик. Майор­ские эполеты, некогда вызолоченные, но теперь совершен­но почерневшие, падали с его плеч на грудь; в правой ру­ке он держал толстую палку с серебряным набалдашником . под чернью, на котором было написано: «Кавказ, 1815 го­да», то есть время его приезда *в этот край; в левой была у него истертая фуражка с козырьком, пожелтевшим в том месте, где он брал рукою: и следов не оставалось уже ла­ка и черной краски. Двадцать два года тому назад, в тот день, когда старик надел впервые майорские эполеты, ку­пил он эту фуражку у жида, предсказывавшего ему ско­рый генеральский чин и наследство, если он возьмет шап­ку. Майор сделал обет носить ее до совершения предска­зания или до гроба. Увидев Пустогородова, он подошел к нему с радушием и спросил, когда тот приехал.

Александр, привстав, поклонился старику и, дав ответ на его вопросы, прибавил:

- А я беспокоился, не видя вас нынче за обедом!

Старик, прислоняя трость и шапку к стене, приказал подать себе стул и со вздохом отвечал:

— Нечего, брат, мне здесь делать за столом; я теперь у себя дома ем размазню, суп и кашу: ведь зубов уже нет, вот посмотри —один только остался!

— Зачем же не велите его вырвать? Пользы в. нем нет, а без него десны ваши окрепнут так, что вам можно бу­дет жевать: я видел несколько таких примеров.

— Нельзя, брат, челюсти упадут! Да впрочем, что об. этом говорить! Скажи-ка лучше, здоров ли твой полковой командир. Ладишь ли ты с ним?

— Как не ладить с таким почтенным, прекрасным че­ловеком?

— Ну, а кордонный начальник... с ним каков ты?

— С ним у меня нет дела, я стараюсь удалиться даже от службы, чтобы только не подавать ему поводу излить на меня свое недоброжелательство.

— Ага, брат! Помнишь, что я тебе предсказывал?.. Ты не верил мне, знаю я всех этих господ, расплодившихся ныне у нас.

— Я не знаю, что было в то время, но теперь служба наша трудна тем, что не. разберешь, кто начальник, кто посторонний: все распоряжаются, повелевают. В походе — два ли батальона: смотришь, отрядный начальник назна­чает себе начальника штаба, этот в свою очередь дежур­ного штаб-офицера, который набирает себе адъютантов, те берут кого хотят в писаря, и так является, сам собою, им­провизированный целый штаб; ему нужны урядники и казаки на ординарцы и на вести; люди балуются с денщи­ками без всякого присмотра, так что жаль давать туда хо­роших казаков. Мало того: придешь в лагерь — ступай с целою сотней, коси сено, руби дрова и привези для штаба; даже воды, если речка или колодец довольно далеко, носи для штаба. Кончится экспедиция, выдадут награды... ко­му?.. Штабным писарям, бессменным ординарцам и вестовым, а настоящие молодцы, бывшие во фрунте, истинно отличившиеся, не получают ничего.

Э, брат! Это не только у вас на Кубани делается, то же найдешь и в других отрядах, а все потому, что всякий хочет брать награды, ничего не делая. Чтобы ничем не за­ниматься, отрядный начальник назначает себе начальника штаба, и так далее, до писарей, на которых лежит все управление... это, брат, известное дело! Ты один приехал?

— Нет, вот с братом.

— Очень рад с вами познакомиться,—сказал приветли­во майор.— Верно, сюда на службу?

— Нет,— отвечал Николаша.— Я еду далее.

— Да, да! Верно, едете в Грузию, служить по преоб­разованию.

— Никак нет. Я еду путешествовать, на Восток.

— Ага!.. Дело! Только советую вам говорить везде, что едете служить в Грузию: это придаст вам важности, кото­рая здесь необходима; станут в вас искать, полагая, что со временем вы можете оказывать протекцию.

— В самом деле; Николаша,—молвил смеючись Алек­сандр.— Отныне ты чиновник, едущий в Грузию на служ­бу... так ли?

— Пожалуй! Если это выгоднее...— беспечно отвечал Николаша.

— Ручаюсь вам, гораздо выгоднее,—заметил старик.— А как намерены вы ехать из Грузии, через Персию или Турцию?

— Через Персию.

— Так дождитесь до сентября, а то жары вас измучат: я их знаю, я перенес ужасную болезнь по милости их.

— Вы были в Персии?—спросил Николаша.— 51 — в большом затруднении найти человека, знающего персид­ский язык, никто не мог еще дать мне совета насчет этого.