И к чему это все?
В комнате Инны что-то негромко упало. Фёдор подошел к двери, подергал ручку, постучал. Позвать не успел, она тут же ответила:
– Уходи!
– Куда? Из дома?
– Куда хочешь.
– А тебе все равно, что ли?
Он услышал быстрые злые шаги. Инна распахнула дверь. Она переоделась в свою повседневную уличную одежду – джинсы и водолазку. И Фёдор внезапно испугался, что она и правда сейчас уйдет насовсем.
– Знаешь, кто ты? – спросила Инна.
– Кто?
– Слон.
– Слон? – повторил Фёдор.
– А я слепой котенок, которого ты всю дорогу топчешь и даже не замечаешь этого.
Метафора была проста и понятна. Хотя, на писательский вкус Фёдора, чересчур мелодраматична. Но как с ней спорить, он не знал. Инна ушла на кухню. Он остался в коридоре. Может, она права? А он, замкнутый на себе, эгоистичный, этого попросту не замечает. Это ведь он пьет, нет, уже не пьет, пил, множество раз обещая бросить. Он не изменял ей телесно, но сколько раз засматривался на других баб. А Зофия? Если быть честным перед собой, она ему понравилась как женщина. В голову лезло всякое. И к шлюхам хотел поехать на Карповку с Панибратовым. Да, все это было спьяну. Но может ли пьянство оправдать похотливые мыслишки? Нет, конечно. В уголовном кодексе алкогольное опьянение и вовсе считается отягчающим обстоятельством при совершении преступления.
В голове промелькнула идея написать антиутопию, в которой пьянство карается телесными наказаниями. Выпил рюмку, отрубают палец. Тут и там по улицам ходят люди – кто-то без одного пальца, а кто-то и без всех.
Оглядев свои опухшие пальцы алкаша, Фёдор пошел на кухню. Увидел банкноту и на ходу схватил.
Инна сидела на подоконнике, отвернувшись к окну. В руке она держала незажженную сигарету. Некурящая, она иногда неумело дымила во время ссор, будто говоря: «Смотри, что я из-за тебя делаю».
Фёдор сел за стол, случайно сунул локоть в тарелку, тихо матюгнулся. Инна быстро взглянула на него и опять отвернулась. Молчание длилось долго. Он в какой-то момент почувствовал сонливость и с трудом сдержал зевоту.
– Зажигалку дашь мне? – наконец сказала Инна.
Вместо этого он попытался забрать сигарету, но она не отдавала, вцепившись ногтями в фильтр. Некоторое время они тянули ее к себе, пока не сломали. Инна отбросила свою половинку и угодила в тарелку.
– Ладно, не больно-то и хотелось.
Опять молчали. У Фёдора случился вдруг приступ кашля, и он долго не мог успокоиться. Инна слезла с подоконника, налила воды в граненый стакан. Он привычно выпил залпом. Отпустило.
– Карцев улетать собирается, – сказал Фёдор. – В Казахстан. Но обещал вернуться.
– Как Карлсон, – хмыкнула Инна. – Но ты не о том говоришь.
– А о чем мне говорить?
– Во-первых, тебе следует извиниться.
Он, как обычно, не понимал, за что должен извиняться, но решил, что так будет проще. И сказал:
– Прости меня.
– Нет, – ответила Инна. – Этого мало.
– На колени встать?
– Можешь на колени встать, если хочешь. Но этого тоже будет мало.
Фёдор, помолчав, спросил:
– Что же мне сделать, чтобы было достаточно?
Спохватившись, он достал из кармана влажную тысячерублевку и положил на стол:
– Ты забыла на тумбочке.
Инна даже не взглянула.
– Позвони ей и скажи, что больше не будешь с ней работать. Пусть исчезнет и никогда тебя не беспокоит. Так и скажи.
– С кем же я буду работать? – спросил Фёдор.
– Она ведь не одна там на всю контору? Пусть найдут какого-нибудь мужика. Или старуху. Хотя я и старухам не доверяю. Старухи самые ебливые существа на свете. Но я хотя бы знаю, что на старуху у тебя не встанет.
Фёдор схватился за голову. Потом отпустил. Посмотрел на Инну. Конечно, она не шутила.
– Если ты сейчас скажешь опять, что устал от всего и тебе все надоело, я выпрыгну в окно. Сможешь от меня отдохнуть.
Фёдор знал: выпрыгнет.
– Я не буду звонить, – сказал он. – Ну глупо же! Я могу не встречаться с ней. Буду общаться только по переписке и только по рабочим вопросам.
– Не позвонишь ты, позвоню я. А потом навсегда исчезну. Федя, никому, кроме меня, ты не нужен. Ты останешься совсем один.
– Ин.
– Хуин! – заорала она. – Думать некогда. Бери телефон. Или не бери. Сиди, перди. Когда я уйду, сможешь надраться.
Немного брезгливо, будто дохлого таракана, она подвинула пальцем деньги. Фёдор щелчком скинул купюру со стола. Инна подобрала, смяла и выкинула в форточку.
– Кого ты выбираешь: меня или эту тварь?
– Она не тварь.
– Еще какая! Грязная, вонючая, похотливая манда!
– Инночка…
Она стукнула кулаком по столу:
– Я же говорила: никогда не называй меня Инночкой.
– Я забыл.
– Все равно как если бы я тебя называла Федюнчик.
Инна достала смартфон:
– Значит, звоню я.
Фёдор слабо ухватил ее за запястье. Она без труда высвободилась.
– Стой, не надо, – прозвучало беспомощно.
Он вспомнил, как в детстве пятничными и субботними вечерами уговаривал маму не уходить из дома. Она закрывалась у себя в комнате, кому-то звонила. Потом появлялась в новом платье, долго красилась перед зеркалом в прихожей. Фёдор бесполезно канючил. Она отвечала:
– Посмотри телевизор. Я скоро.
Возвращалась утром, иногда днем или следующим вечером. Приносила чужие, неприятные запахи. Пыталась с ним пьяно сюсюкаться. Он отворачивался. Терпел, чтобы не зареветь.
– Мне надо поспать, – говорила она. – Разбуди меня через два часа. Ты ел суп? Поешь.
Но все-таки она ни разу не привела домой никого чужого.
– Тогда сам, – сказала Инна.
– Почему я должен это делать? – спросил он, чувствуя себя бездомным псом, с которого живодеры сдирают шкуру.
– Потому, Федя, что ты сам все устроил. Разве это я пьянствовала и водила баб сюда? Нет, не я. Умей нести ответственность за свои поступки и исправлять их. В чем я не права?
– Я не знаю, что говорить.
– Придумаешь. Я бы подсказала, но ты вряд ли повторишь.
– Можешь выйти?
– Конечно, нет.
Он сунул в рот обломок сигареты. Прикурить было нечем.
– Не тяни время, – сказала Инна. – Звони уже или не звони. И закончим.
– Ладно. Если тебя это утешит…
Инна перебила его очередным фальшивым смехом:
– Утешит… Слово-то какое подобрал!
Фёдор нажал вызов, молясь, чтобы абонент оказался недоступен. Но Зофия ответила сразу:
– Привет, Фёдор! Рассказывай, где пропадал. И как себя чувствуешь?
Инна отобрала смартфон, включила громкую связь и вернула.
– Ты там? – спросила Зофия. – Але, але!
– Я тут, – ответил Фёдор. – Я путешествовал. Чувствую себя хорошо.
– Голос трезвый, – радостно хмыкнула она. – Куда ездил? Как сценарий?
– Пишу потихоньку, – ответил Фёдор и жарко вспотел.
– Это хорошо. Панибратов
