лестниц столько не заработаешь. Давным-давно Каталина слышала, как мама просит эту соседку, чтобы та была так добра сделать на домофоне какую-нибудь пометку, потому что мужчины путаются и часто по ошибке звонят к ним в квартиру. Женщина так и поступила. Пятно лака для ногтей у кнопки квартиры 3Б за много лет почти стерлось, и некоторые мужчины опять стали по ошибке нажимать 4Б в три часа ночи. Каталина им открывает – ведь надо же соседке на что-то жить, когда ее муж пропадает. Она думала, что неверность всегда такая, вынужденная, пока не услышала, как Исабель рассказывает про ту книгу. Каталине захотелось прочитать ее только затем, чтобы лучше узнать читательницу или хотя бы понять, почему та все время побеждает в конкурсах на лучшее сочинение. «Невыносимую легкость бытия» Милана Кундеры, пожалуйста. Так она однажды попросила книгу в библиотеке – тоном человека, который знает, что сейчас совершит нечто значимое, быть может, откроет главную книгу в своей жизни. Она села читать ее прямо там, одолела всего несколько страниц и со стыдом вернула, решив, что это для нее слишком сложно, – а на самом деле книга ей просто не понравилась. Вместо нее она взяла домой «Интервью с вампиром» [26] и проглотила за один день. Там говорилось о людях, которые продавали душу тем, кто хотел покончить с одиночеством, а взамен навсегда сохраняли свою плоть. Потом она грезила наяву, представляя, как такое фантастическое создание является к ней, чтобы сделать ее одной из них, превратить ее в существо, которое с легкостью будет убивать каждую ночь, лишь бы оставаться в живых и носить одно и то же тело – одно и то же! – вечно. Парадоксально, но ей очень понравился этот роман, несмотря на то, как сама она жаждала отделаться от своего тела; и она порадовалась, что позволила себе увлечься книгой, которая ее по-настоящему заинтересовала, а не пыталась кого-то из себя строить.
Однажды она пришла домой с «Вампиром Лестатом» в рюкзаке. У нее был такой счастливый вид, что папа даже заглянул на кухню спросить маму: можно ли узнать, где был ребенок и почему она такая довольная. Каталина ответила так, будто он обратился к ней, и показала книгу: «Я ходила в библиотеку». Но он продолжал разговаривать с мамой: «Что, у нас дома читать нечего?» – и обвел рукой старое и пыльное собрание книг, таких тяжеленных, что их только ставить на пюпитр, а то устанешь держать, и к тому же обернутых так, что название не прочитать. Папа все время говорит, что в жизни должна быть цель, а его цель – это оборачивать книги, чтобы никто не видел, что ты читаешь, и сохранить тайну своих политических воззрений. Книги он при этом оборачивал в старые газеты весьма определенной политической направленности.
После первого визита Каталина стала ходить в библиотеку каждую неделю. Она садилась за какой-нибудь стол и иногда даже не смотрела в книгу. Просто сидела и разглядывала студентов в читальном зале, воображая, как познакомится с девчонками, которые не говорят о парнях, или с парнями, от которых не пахнет ногами, и будет с ними обмениваться купленными романами, которых у нее все равно нет. Парни и девчонки, с которыми можно выпить по банке «Фанты» и слушать, как они в парке обсуждают писателей, и книги, и все то, что когда-нибудь ее заинтересует. Она мечтала, чтобы кто-нибудь к ней подошел и спросил, что она читает, как спрашивал отец Сильвии. Даже если это снова оказался бы тот старшеклассник с томами стихов Боба Дилана. Может быть, теперь, когда она стала более начитанной, она их поняла бы. Но ничего такого не случалось. Каталина все время была одна в библиотеке. Сильвия – со своим парнем. Гильермо – в музыкальной школе. На днях она, неторопливо возвращаясь пешком в свой район, поняла, что единственный, кто на самом деле ждет с ней встреч, – это Хуан. При встрече они двенадцать секунд целовались взасос. Она хотела остановиться еще на пяти секундах, но ей стало жалко, что Хуан поймет, что ей не нравится. И она продолжала его целовать, стараясь думать о том, что любая девочка из ее класса была бы счастлива оказаться на ее месте, а потом погладила его по жидкой четырехдневной щетине. Он спросил, где она была весь день.
– В библиотеке.
– Задали что-то?
– Нет, ходила книжку взять.
– А сколько стоит взять книжку в библиотеке?
– Поверить не могу, что ты не знаешь: книги в библиотеке выдают бесплатно, – попрекнула она его так, как не стал попрекать ее Гильермо.
Хуана не волновали ни книги, ни ее презрительный тон, но Каталина упорно хотела на сегодня покончить с поцелуями.
– Музыкальные журналы там тоже бесплатно дают, и кассеты, и диски. Вроде их прямо там и послушать можно.
Они купили себе попить (он – банку пива, она – банку лимонной газировки), сели на скамейку в парке подальше от дома и не обсуждали ни писателей, ни книги, ни все то, что когда-нибудь ее заинтересует, – вообще ничего не обсуждали, а сразу снова начали целоваться. В очередной перерыв Каталина спросила, как у него дела, потому что он целовался как-то без аппетита и был молчаливее обычного.
– Да ничего, просто Сару встретил. Я ее давно на улице не видел, и как-то мне стало не по себе.
– Что за Сара такая? – спросила она, а сама порадовалась, что это хотя бы не Ана, которая уже занималась этим делом без резинки со своим парнем.
– Она в моем классе была, но потом осталась на второй год. Из этих, которые отрастят сиськи и задницу, а потом девиз один – возбудим и не дадим. Вот и получается в итоге.
– А что получается в итоге? – спросила она с таким же интересом, с каким читала «Селестину».
И тогда он рассказал ей про Сару.
– Это было до того, как мы с тобой замутили, имей в виду. Так что не думай там всякое. Мы сидели на ограде у меня за домом – Майкель, Рафита, Педрито и я, – курили косячок в сиесту, когда на улице ни души и никто на нас не возникает. Тут Сара увидела нас в окно, спустилась и попросила у Рафиты затянуться, а потом, вместо того чтобы свалить, давай нас спрашивать, не скучно ли нам, а то вот ей очень скучно с тех пор, как они с Франом разбежались. Ну и Майкель, чтобы ее подколоть, сказал: это ей от недотраха скучно, и она поржала. А потом она ему: «Ты-то откуда знаешь про недотрах, если он у тебя вечный, с рождения?» – и стоит перед Майкелем с этим своим круглым лицом, как булка. Рафита слез с ограды и пощупал ее за сиську, она опять поржала, но уже как-то не очень весело. А мне на Сару всегда было пофиг, клянусь, но я машинально или типа того пощупал ее за попу, и ей даже вроде понравилось, потому что возражать она не возражала, вообще ничего не сказала. Тут Майкель ухватил ее за локоть, и мы вчетвером ее потащили в ближайшую подворотню. Когда я понял, к чему все идет, сразу сдрейфил. Серьезно, Майкель такой давай распоряжаться: «Рафа, держи ее за ту руку, чтобы не дергалась». А я стою весь в поту, потому что слишком уж далеко зашло, и девка просит, отпустите, я пошутила, не трогайте. Педрито ее за одну руку держит, Рафита за другую, Майкель ее ухватил сзади и начал с нее стягивать штаны, а Сара давай орать и плакать, и Педрито ее в итоге отпустил. Ну то есть он сделал вид, что она вырвалась, но я точно знаю, что он отпустил. И я то же самое сделал бы, потому что на девку смотреть было жалко. Хоть она и шалава и динамщица.
Каталина, выслушав эту историю, не говорила ни слова, но Хуан попросил, чтобы она ему сказала что-нибудь утешительное, а то ему от всего этого тяжело на душе.
– А кто Сару заставлял… – начала она, а тем временем ее внутри грыз страх перед Майкелем. Что, Сара после этого и дальше ходила с ними в один класс, как ни в чем не бывало? Усвоила до мозга костей, что ее тело ей не принадлежит? Что иметь сиськи и попу – это пытка? Каталине предстояло скоро повторить этот незабываемый урок.
Как раз на той неделе на уроке английского она подошла к учительскому столу сдать
