сыновей. Любовника припасла, чтобы ее охранял, значит. И что вы думаете? Мужик этот ее и положил. Задушил, представляете? Выслуживался так перед новыми хозяевами. Так и не стало Светки, упокой Господь ее душу.
Я ухватила Лену за руку.
– Света Бессонова?
– Ну да. Про нее писали много…
– А что с мальчиками?
– Да бабка забрала их в деревню от греха подальше. Один не разговаривает теперь. – Она покачала головой. – Знаете, как наш город называют? Бандоград. Так что я, можно сказать, не в обиде. Легко пришло – легко ушло.
В ту ночь я вертелась, пока Костя не похлопал меня по бедру.
– Ты чего?
Я сбросила его руку, села и включила свет.
– Костя, давай уедем.
Он простонал и натянул одеяло на голову.
– Ну что опять не так?
– Деньги есть, давай уедем.
Костя сел на кровати и вздохнул:
– Хочешь, я вас с Никой и Нонной отдохнуть отправлю? В Испанию? Или на Канары?
– В Грецию хочу.
– Почему в Грецию?
– Там гражданство дают. Хозяин этого дома за ним и поехал, так? Вот только не успел, заказали его. Я не хочу, чтобы заказали нас. У нас ведь ребенок, Костя. Это не шутки.
Костя отрезал:
– Не забивай себе голову.
– Если с Вероникой хоть что-то случится из-за твоих дел…
Он подтянул меня к себе и выключил бра.
…После я вышла на балкон и смотрела на плескавшуюся внизу Волгу, вспоминая, как дедушка рассказывал, что для города пришлось затопить деревеньку Кунеевку – и где-то там, на дне, остались могилы, остатки церквей и домов, а я думала: вот бы прорвало ГЭС, и река бы вышла из берегов – да затопила бы нас, да затопила бы весь город, чтобы и следа не осталось, чтоб не было здесь ни заводов, ни машин, ни людей…
Ни нас с Костей.
Он всё чаще выезжал в Москву, а оттуда привозил Веронике бесконечные подарки. Порой притаскивался посреди ночи и будил ее, так что весь режим шел к чёрту, Вероника капризничала весь день, – а ему и бед мало, лишь бы подсунуть очередную куклу, кассету с диснеевским мультиком или конструктор. Один раз додумался притащить декоративную крысу – тут уж я не выдержала, велела ее немедленно потерять.
Возил он подарки и мне – чаще всего безвкусные побрякушки, непристойное белье да изредка что-то толковое для дома. Из кучи хрустальных лебедей, голых русалок и прочих нимф я отобрала только бронзовую статуэтку балерины, и то только потому, что Костя упорно заявлял, что она похожа на меня. Поставила ее в спальне на трюмо. «Вместо кочерги», – хмыкнул Костя, а мне тотчас захотелось его огреть. Остальное складировала на чердаке. К счастью, Костю никогда нельзя было упрекнуть в жадности: подарки он не запоминал и отчета не требовал.
Как-то раз он взял нас с Вероникой в Москву. После того как Вероника пообжималась с обезьянами в розовых манишках в цирке на Цветном, потрещала с говорящим чудо-деревом в парке Горького и побывала в видовом ресторане с прозрачным полом в Останкино, она потеряла всякий покой. Стоило Косте уехать, как она принималась канючить, требуя немедленно вернуть папу, обезьяну и Москву.
И вот, когда Веронике стукнуло почти пять лет, всё и произошло.
Костя в очередной раз уехал по делам в Москву, а Нонна Сергеевна отправилась в соседний поселок к дочке на свадьбу, так что мы с Вероникой остались в доме одни, не считая охраны. Мы сидели в гостиной и смотрели на видике дурацкое продолжение «Красавицы и чудовища», когда Толику позвонили. Он взял трубку, выругался, переспросил несколько раз «он жив?» и перевел взгляд на меня.
– Агния Игоревна, мы уходим. Немедленно.
– Что с Костей?
Он покачал головой. Снаружи раздался грохот. Вероника тотчас вскочила и захлопала в ладоши:
– Салют! Это папа приехал!
Толик положил руку на кобуру – и я поняла, что это оно. Хотя нет: поняла я это много лет назад, только войдя в этот дом, так напоминавший особняк, из которого меня когда-то за волосы вытащил Бес.
– Агния Игоревна, по плану. Я прикрою. Если получится, я вас вывезу. Но не ждите меня. Как доберетесь до лодки, сразу уезжайте.
Я схватила Веронику и выскочила из гостиной, когда грохот и выстрелы послышались уже в холле. Слишком близко, до гаража было не дойти. Я заметалась по кухне, дернула дверь кладовки и закрылась изнутри, зажав рукой рот Веронике.
В кухне раздались шаги и голоса.
– Ушли?
– Конь сказал, Темный для себя еще ход делал. К пляжу из гаража.
Я выругалась про себя: Конем звался охранник Кости. Гениальный план спасения строился на том, что в случае опасности мы сможем уйти через этот самый ход к реке, где была припасена моторная лодка. Вероника задергалась, а я сжала ее сильнее.
– Лех, ты здесь пошарься еще, а мы в гараж.
Шаги удалились. Я приоткрыла дверь и оглянулась: чисто.
– Вероника, мы играем с дядями в прятки. Сиди здесь и ни в коем случае не выходи. Только ко мне, слышишь?
Она кивнула. Я прокралась к лестнице, понятия не имея, что делать дальше, – оружие бы мне не помогло, пользоваться им я всё равно не умела.
– А вот и птичка! – раздалось сзади. – А где вторая?
Силясь не заорать, я медленно повернулась. Напротив стоял невысокий, уже начавший лысеть мужик лет тридцати в пожухшем спортивном костюме – видимо, тот самый Леха. На плече у него висел автомат, который он довольно оглаживал. Он был один. Подельники, видимо, всё еще копались в гараже, но времени оставалось мало, так что я решила не медлить:
– Дочки нет. С няней уехала. Я одна. Так что давай договоримся.
Леха ухмыльнулся:
– С тобой базара нет. Нам Кощей нужен, а ты поможешь с ним поболтать.
Выходит, Костя жив?
– Думаешь, я ему нужна?
– Он за тебя Беса положил, говорят.
– Чушь говорят. У них свои дела были. И вообще, у Кости новая любовь. В Москве, мисс чего-то там, вот он к ней и таскается. Так что можете меня хоть на куски резать, толку не будет. Он давно развестись хочет – да бабки жалеет… Ничего он за меня не даст, еще и приплатит, если избавитесь. А вот я за себя дать могу.
Я назвала сумму.
– Деревянными? – он покачал головой с недоверием.
– У.е. В сейфе лежат. Комбинацию знаю только я.
– Пиздишь. Никто такие бабки не станет дома хранить.
– Мы стали, – я заторопилась. – Меня могло и не оказаться дома. Я могла успеть свалить. Ты же ничего не
